Павел Селеверстов - Золотой череп. Воронка душ (СИ)

— Почему эльфийскую реликвию может достать только человек? — спросил Всебор у Громилы. — И что это за место, куда не может ступить нога эльфа?

— Хорошенький вопрос, — усмехнулся Броль. — Уверен, что хочешь знать правду?

— Я взялся выполнять работу? Разве я похож на придурка, чтобы не задать такой вопрос?

— Да, нет, — Броль подбросил в огонь сучьев и зажмурился от дыма. — Но порою, лучше не знать некоторых подробностей. Чтобы спать спокойнее.

Громила вынул из походного мешка кожаный футляр и кивнул на поваленный ствол дерева, который лежал в десятке шагов от костра.

— Пошли туда, — бросил он. — Там лучше.

В футляре находилась скрученная в рулон географическая карта. Потёртая, мёстами разорванная и помятая. Всебор сразу же понял, что она выдрана из какого-то атласа и, вероятнее всего, составлялась эльфийскими географами. Даже у Сейбилена не было таких подробных и скрупулёзно составленных карт.

— Узнаёшь!? — Громила провёл пальцем по границам Спумариса. — Мы здесь, в Гринберийских лесах, которые тянуться до Вирекреи на юге и эльфийской колонии Варос Эрдейл на севере. Дальше болотистая местность и Калибарские пустоши. После «Великой битвы» пустоши обезлюдели окончательно, осталось несколько порубежных крепостей да город на холме, но народ там крепкий, калибарцы считаются отменными лучниками, поэтому почти не пользуются огнестрельным оружием. Ещё дальше Скальбур — «Проклятая земля». Равнины, горы и смертельно опасные скальбурские топи. Скальбур это буфер между «Чистыми землями» и «Землями мрака». Но именно это и делает его опасным. Потому что всякий путник, который по глупости забрёл в проклятую страну, рискует никогда не вернуться.

Громила посмотрел на Всебора и улыбнулся.

— Твой интерес понятен, но ты не воин. Ты никогда не сражался за собственную шкуру и не испытывал настоящего страха. Знаешь, что такой настоящий страх?

— Нет! — пожал плечами Всебор. — Но надеюсь, когда придёт время, я справлюсь.

Броль внимательно, словно пытаясь разглядеть сомнения, посмотрел ему в глаза. Но Всебор глаз не отвёл. Он не знал, что его ждёт впереди, но будущее больше не пугало. Может, присутствие эльфов так подействовало или проснулись спавшие, до последнего момента, свойства характера, но тяжёлый прожигающий взгляд полукровки он выдержал.

— Ладно, — произнёс Громила. — Жизнь слишком коротка, чтобы бегать от опасностей.

Он ткнул пальцем в самую середину Скальбурских топей и загадочно улыбнулся.

— Наша цель здесь, — сказал он. — У эльфов так повелось, что святыни, принадлежащие какой — либо касте, постоянно перемещаются по землям этой касты. А эти земли, как и колонии, могут располагаться в разных местах. Поэтому с древних времён эльфы используют прирученных орлов. Огромных птиц, выращенных в «Железных скалах». Они послушны, умны, легко выдерживают вес посыльных с поклажей, их не пугают даже ураганы, вызванные навьими колдунами. Говорят, что эти орлы постепенно перерождаются в грифонов, чтобы потом охранять эльфийские сокровища. Но, видать и эльфы иногда ошибаются. Год назад реликвия касты неприкасаемых отправилась в путешествие. И пропала. Что уж там произошло, не знаю. Но эльфы подняли шум. Несколько месяцев эльфийские оракулы искали потерю по всему миру, а когда нашли, Варос Эрдейл пришёл в ужас. Ещё бы не ужаснуться, ведь реликвия обнаружилась в самом сердце Скальбурских топей, там, куда эльфам путь заказан, в жутком чреве «Воронки душ».

Броль замолчал и осторожно свернул карту в рулон.

— Никогда не слышал об этом месте, — пожал плечами Всебор. — Почему эльфы не могут туда пройти?

— Расскажу как-нибудь на досуге, — отозвался Броль. — Одно могу сказать. Эльфы народ смелый, иногда до безрассудства, но когда речь заходит о «Воронке душ» вся их смелость испаряется, и даже отчаянный воин превращается в трусливого щенка.

От костра послышалась брань и крики. Оба повернулись, и Всебор увидел, как Жиль и Палько пытаются вырвать друг у друга походный мешок.

— Это моё, — истошно закричал Жиль. — Убери свои грязные эльфийские лапы.

— Жадный, зубастый хорёк, — выкрикнул Палько. — Я научу тебя хорошим манером.

— Вот мерзавцы, — процедил Броль. — На минуту нельзя одних оставить.

Всебор бросился разнимать, и в награду получил от кого-то в ухо.

— Какого чёрта ты с ним сцепился? — взревел он, оттаскивая Зубастика. — Что не поделили?

— Этот гад пытался выпотрошить мой мешок, — Жиль в отчаянии стиснул кулаки. — Нет, ты только посмотри. Он и сейчас это делает.

Палько рассмеялся от удовольствия и торжествующе потряс доставшейся добычей.

— Не будь таким жадным, — посоветовал эльф, развязывая верёвки. — Делиться тоже надо уметь.

— Почему я должен с тобой делиться?

— Потому что в следующий раз с тобой поделюсь я.

— Ты со мной поделишься? — Жиль в бессилии скривился. — Чем же может поделиться нищий, вонючий эльф, у которого ломаного гроша за душой нет?

— Что, верно, то верно, — усмехнулся Палько. — Денег у меня отродясь не водилось. Зато в наличие масса добрых пожеланий. Ими-то и поделюсь.

Наконец, Палько справился с замысловатыми узлами Зубастика и с вожделением вытащил на белый свет кусок колбасы.

— Полный мешок, — заявил он. — Сдаётся мне, что этот провиант, наш предусмотрительный, зубастый друг позаимствовал у хозяина трактира. И хозяин об этом даже не знает.

— Так вот почему ты ошивался во дворе! — усмехнулся Всебор. — А я то подумал, что ты решил смыться.

— Я проследил за хозяином, — Жиль успокоился и смиренно улыбнулся. — А потом наведался в его закрома.

Прошло несколько дней с тех пор, как они вышли с постоялого двора. Броль вёл их через Гринберийский лес по тропам, которые были знакомы только ему. Клут ему больше не перечил, только пыхтел своей длинной трубкой, да помалкивал. Жиль и Палько так и не помирились. Они постоянно цеплялись друг к другу, подтрунивали и затевали свары, которые, иногда перерастали в рукопашные схватки. Что касается Всебора, то его проницательный ум находил развлечение в созерцании природы и долгих беседах с Бролем. Не смотря на свою неотёсанность и варварскую грубость, Громила оказался субъектом общительным. Он многое знал и охотно делился своими знаниями с окружающими. Однажды Всебор попросил его научить эльфийскому языку, и тот согласился, начав обучение с крепких ругательств. Впрочем, Громила быстро перешёл на эльфийскую поэзию и на второй день Всебор смог уже по памяти прочитать пару четверостиший.

— Вот и последняя вешка, — сказал Броль, останавливаясь перед высоким дубом. — Дальше неизведанные земли.