Моррис Уильям - Лес за пределами мира

Когда она произносила эти слова, то смотрела вокруг, словно обезумевшая от страха. Уолтер, огорченный и разгневанный, уже готов был выхватить меч, покинуть свое логово и наброситься на королевича. Но тут же на ум ему пришло, что, сделав так, он навлечет беду и на служанку, и на себя самого, а потому постарался сдержать свой порыв, хотя это и далось ему нелегко.

Девушка стояла очень близко к тому месту, где лежал Уолтер, всего в пяти ярдах, и он не знал, видит ли она его с того места, где стоит, или нет. Что же касается сына короля, то он был так поглощен служанкой, так жадно смотрел на нее, что его более ничего вокруг не интересовало.

Уолтеру почудилось какое-то движение; он всмотрелся и увидел, в высокой траве и папоротниках, позади королевича и служанки, уродливое желто-коричневое тело, чем-то напоминавшее гигантского хорька, которое было ни чем иным, как безобразным карликом, или кем-то из его сородичей; ужас холодом пробежал по телу Уолтера, пробирая его до самых костей. Тем временем, сын короля говорил служанке:

— Милая, я приму твой дар, каким бы он ни был — жертвенным или добровольным, и более не стану угрожать тебе.

Она улыбнулась ему одними губами, но глаза ее были невеселы, взор блуждал.

— Мой господин, — отвечала она, — разве так принято вести себя с женщинами?

— Я хочу сказать, — произнес он, — что получу желаемое любым способом. А пока я снова хочу услышать, что ты не любишь этого мерзкого чужестранца, что ты никогда не видела его прежде, что ваша сегодняшняя встреча в присутствии госпожи была единственной. Более того, я хочу, чтобы ты поклялась мне в этом.

— Как я должна поклясться? — спросила она.

Он отвечал:

— Ты поклянешься моим телом, — и с этими словами он попытался привлечь ее к себе; но она высвободила свою руку из его руки, положила ее ему на грудь и сказала:

— Клянусь тебе твоим телом.

Он улыбнулся ее словам, обнял за плечи и расцеловал ее лицо, затем сделал шаг в сторону и сказал:

— Теперь, когда ты согласна исполнить мое желание, скажи, когда я смогу тебя увидеть?

Она отвечала:

— Самое позднее, через три дня; день и час я сообщу тебе завтра или послезавтра.

Он снова поцеловал ее и сказал:

— Не забудь о своем обещании, и я не забуду о своем.

Он повернулся и направился к дому, и Уолтер увидел желто-коричневый призрак, скрытно последовавший за ним в наступивших сумерках.

Что касается девушки, то некоторое время она стояла неподвижно, дожидаясь, пока скроются сын короля и преследовавшее его существо. Затем она повернулась в ту сторону, где скрывался Уолтер, и осторожно раздвинула ветви. Мгновение — и они стояли лицом к лицу. Она мягко, но решительно отстранилась.

— Любимый, потерпи, еще не время!

Он молчал, сурово глядя на нее. Она сказала:

— Ты сердишься на меня?

Он по-прежнему молчал; она продолжала:

— Любимый, это все, о чем я прошу тебя; не нужно играть с жизнью и смертью, со счастьем и страданием. Разве ты не помнишь слова клятвы, недавно данной нами обоими? Или ты думаешь, что я сильно изменилась за несколько прошедших дней? Так ли ты думаешь о нас, как тогда? Если не так, то скажи мне об этом сейчас. Что касается меня, то я думаю, что с тех пор ни ты, ни я не изменились, кого бы ни целовали мои губы, и чьи уста ни целовал ты. Но если ты считаешь иначе, если твоя любовь ко мне ослабла, если ты больше не жаждешь меня, то пусть эта сталь (она притронулась к острому кинжалу, висевшему у нее на поясе) покарает недостойного глупца, из-за которого мой любимый думает, что я изменила ему, единственному на свете, кому отдала я свое сердце и чье сердце, как я думала, завоевала я. И пусть тогда случится то, что должно случиться! Но если ты не изменился, если ты по-прежнему верен нашей клятве, тогда, по прошествии недолгого времени, мы одолеем зло, коварство и беды, окружающие нас; нас ждет долгая, счастливая жизнь и смерть в один день и один час: если только ты будешь делать так, как я говорю, мой дорогой, мой единственный, мой любимый!

Он взглянул на нее; грудь его вздымалась, он вновь ощутил любовь к ней в своем сердце, и лицо его изменилось, слезы показались у него на глазах и прорвались бурным рыданием, и он протянул к ней свои руки.

Она продолжала, ласково глядя на него.

— Теперь я вижу, что ни ты, ни я не изменились. Какая боль терзает меня, ведь я не могу ни прикоснуться к тебе, ни обнять тебя, ни поцеловать, любимый мой! Увы, всего этого я сейчас лишена. Более того, я не могу оставаться с тобой долее, как бы мне этого ни хотелось, даже если бы мы не произнесли ни слова; нам грозит опасность; за мной присматривает мерзкий соглядатай, который сейчас, как я думаю, следует за королевским сыном, но он вернется, как только тот переступит порог дома: а потому нам следует расстаться. И все же у меня еще есть немного времени, и я скажу тебе: во-первых, тот план, над которым я думала и который должен послужить нашему избавлению, близок к завершению, но я не могу пока поведать его тебе, ибо рассказ мой был бы слишком длинен. Скажу лишь немногое, а именно, хотя хозяйка моя великая волшебница, но я также кое-что смыслю в этом искусстве и умею делать то, чего не умеет она: я могу изменить облик человека таким образом, что его новый облик будет совершенно отличен от первоначального; да-да, я могу изменить его облик таким образом, что он будет похож на другого человека. Затем: как бы моя госпожа ни привечала тебя, исполняй все беспрекословно, но не более того. И еще: где бы ты ни встретил меня, не пытайся заговорить со мной, не пытайся подать мне знак, даже если я буду совершенно одна, если только я не нагнусь и не прикоснусь к железному кольцу на моей ноге правой рукой; если я сделаю так, непременно остановись, и жди, пока я не заговорю. И последнее, что я хочу сказать тебе, любимый, после чего мы на некоторое время расстанемся. Когда мы будем свободны, и ты узнаешь обо всем, что я делала, умоляю тебя, не считать меня злой и порочной, не держать на меня гнева за мои поступки; прими во внимание мое бедственное положение и не суди о мне по другим женщинам. Я слышала рассказы о том, что когда рыцарь отправляется на войну, и повергает своих врагов силою своего меча и, одновременно, коварством и хитростью, то когда он возвращается в свою страну с победой, народ приветствует его и благословляет, его осыпают цветами, в его честь звонят колокола в соборах, все радуются его благополучному возвращению. Следует ли тебе поступить иначе по отношению ко мне? Теперь я все сказала, любимый, единственный; прощай, прощай!

Сказав так, она повернулась и быстрым шагом направилась к дому, иногда склоняя голову, словно бы желая обернуться и не позволяя себе этого. И когда она скрылась из виду, Уолтер опустился на колени и поцеловал место, где некоторое время тому назад находились ее ноги, затем поднялся, и тоже направился к дому, но не так быстро, как она, часто останавливаясь и тяжело вздыхая.