Валентин Егоров - Марк Ганеев - Маг Нашего Времени

Когда он вышел из кабинета, то, молча, взял меня за плечо, мы оба вышли на улицу. Там он неожиданно остановился, вытащил из внутреннего кармана плаща тощую папочку, на внешней стороне которой было написано:

"Дело № 3432 от 12.04.ххх. О лишении родительских прав…"

Я смело просмотрел содержимое этой папочки, но там ничего особо важного не оказалось. В папке хранился один лишь только листок бумаги, весь исписанный каллиграфическим почерком. Я такой почерк пару раз уже видел, директорша нашей школы особо не лезла на публику, свою жизнь она проводила в своем кабинете. К ней нельзя было пройти без предварительной записи на прием. Но она страсть, как любила, вечеркомЈ задержавшись в кабинете самолично написать какой-либо новый приказ по школе. Так вот тот поганый листок бумаги, был исписан ее каллиграфическим почерком!

Отец Борьки внимательно посмотрел на меня и, тяжело дыша, сказал:

— Марк, я предполагаю, что знаю, кто ты есть на самом деле! Но ты пока еще ребенок, поэтому не имеешь права прибегать к актам физического насилия! Причем, и в этом случае, я запрещаю тебе применять какое-либо насилие по отношению к директору вашей школы. Можешь ее наказать, но о насилие забудь, хотя она много заслуживает!

Пожав мне руку, он тяжело зашагал к своему подъезду.

Я смотрел ему в след, а слезы рекой текли по моим щекам. Почему мы не можем помогать хорошим людям? Почему они уходят из нашей жизни так рано?!

Вернувшись домой, я даже не обратил внимание на то, как соседка Тамарка была элегантно и красиво одета, у нее была шикарная прическа. Я же сидел на кухне на табурете у нашего стола и горько плакал. Тамарка всячески пыталась меня успокоить, но границы не переходила и не целовалась. Видимо, мать или Чара была дома?! В этот момент меня страшно мучила мысль о том, почему же все люди такие злые друг к другу, почему в нашей жизни всегда находится людишки, которые желают и пытаются тебе, твоей мамке или твоему брату испортить жизнь, поставить на колени.

Тамарка не удержалась, она чмокнула меня в мокрый и заплаканный нос, прошептала:

— Марк, ну, перестань же плакать! Что с тобой случилось, ведь мальчишки никогда не плачут?! Хочешь, я тебя успокою? Тогда пошли в мою комнату, там ее тебе кое-что покажу, и ты сразу же перестанешь реветь!

— И что же ты, Тамара, собираешься этому мальчику, который сейчас переживает за своих родных, показать в своей комнате?! Не смей этого делать плохая девчонка! Сколько раз мне говорить о том, чтобы ты этого мальчишку не соблазняла! Сама все потеряешь и ему не дашь нормально расти и жить!

Тамарка мотнула подолом платьем, и убежала в свою с сестрой комнату. Я хорошо знал о том, что она, несмотря на то, что была цыганка, всем своим девичьим сердцем пыталась мне помочь! Чара подошла ко мне, взяла меня за подбородок и долго смотрела мне в глаза, а затем участливо сказала:

— Марк, придумай чего-нибудь другое! Как человек, обладающий большими возможностями, ты не имеешь права к людям применять насилие!

Уже глубоко ночью, я вторгся в сон директорши нашей школы. Сделал так, что за ней домой будто бы приехал Воронок, ее арестовали и сопроводили в Лефортовскую тюрьму. Там начались допросы! Я же выступал в качестве следователя, который вел ее допрос. Задавал ей вопросы, которые затрагивали неприглядные стороны жизни нашей школы, а так же почему она написала донос на моего брата, почему она требовала мою мать лишить материнства. Женщина правдиво отвечала на все мои вопросы, только почему-то молчала по последнему вопросу, всячески стараясь его обойти и не дать на него ответа. В конце концов, она раскололась! Оказывается, они с моей матерью из одной деревни, чуть ли не ровесницы. Так вот будто бы моя мама у нее из-под носа увела парня, моего будущего папку, вышла за него замуж и нарожала ему четырех детей.

А она, директорша школы, как была одна, так одинокой осталась и, видимо, уже до конца своей жизни?!

Глава 4 Переезд на Самотеку, школа № 188

Школа № 188 была простой, народной школой, в которой учились простые ученики, которым родителям не на что было покупать икру, да и где ее, эту икру, в те времена можно было бы купить. В магазинах с большим трудом можно было найти селедку, колбасу, картошку. Да еще был сделан гигантский шаг в молочной промышленности! Нет, вы, пожалуйста, не подумаете, что стало много молока в магазинах, нет, в магазинах появилось молоко в треугольных пакетах, о которых сейчас мало кто помнит! Я же помню это потому, что мамка перестала меня и Витьку гонять в магазин за молоком с двухлитровым бидоном! Она меня и брата, по-прежнему, кормила замечательным рисом с жареным фаршем, тем более, что к этому времени мы и сами научились готовить это наше деликатесное блюдо домашней кухни. К слову сказать, что к этому времени мы немного подросли, превратились в реальных пацанов, которые, правда, не все спорные вопросы и конфликты с окружающим миром решали одними кулаками. Иногда мы даже думали о том, как решить ту или иную проблему!

В школе № 188 меня без каких-либо дополнительных вопросов приняли в комсомол, оставили на второй год в пятом классе. Одним словом, школа № 188 стала мне родной и близкой, у меня там появились первые настоящие друзья. С этими друзьями и приятелями я играл в футбол прямо на мостовой нашего 1-го Самотечного переулку, автомашины тогда были большой редкостью, а слуги народа в том переулке пока не селились!

Эта простая советская школа научила меня курить, пить водку, драться с друзьями и не друзьями, одним словом, она помогла мне постепенно становиться нормальным советским человеком! Да, дрался я уже не в одиночку, а в своей компании! Хотя эта моя компания была не такой уж крутой, как пацанва с Малой почтовой! Впервые поцеловал девчонку, а она поцеловала меня и вышла замуж за другого парня! Снова и самым непосредственным образом я соприкоснулся с советским криминальным миром!

Когда мы с братом переступили порог этой школы, она встретила нас не очень-то дружелюбно. В ней не было того порядка и интеллигентности, которая прямо-таки витала в атмосфере школы № 1. Мы еще не оклемались после того, как перешагнули порог этой школы, как Витьке попытались кому-то набить морду, ему без спроса наступили на ногу. А затем на него навалилось четыре парня и, мешая друг другу, принялись его избивать в воспитательных целях, как позднее со слезами на глазах, с царапинами и синяками на лице они пытались объяснить этот свой душевный порыв. Даже в этом положении они немного неправильно изложили обстоятельство дела.

Один из них, нападая со спины на Витьку, кричал: