Уроки, Которые не Выучивают Никогда - Роберт Дж. Хейс
Вторая мера предосторожности заключалась в том, чтобы избегать тесного контакта с существами из Другого Мира. И снова, в академии не очень-то разглашали причины, и это было еще одно правило, которое я уже нарушила, хотя и не по своей воле. Я скрывала это от всех остальных, но внутри меня жил древний ужас. Я совершенно уверена, что контакт с ним не мог быть теснее.
Мы вышли на дорогу, когда приблизились к городу Юн. Движение увеличилось, как пешее, так и на телегах, запряженных лошадьми или птицами трей. Город расположен в бухте и простирается от моря во всех направлениях. Сразу за его пределами, по обе стороны, находятся скалы Сухой лед, хотя на самом деле они образованы из мела, а не изо льда. Тем не менее, они выглядят очень впечатляюще. Дорога довольно резко спускается вниз, когда начинает вести в Юн, и открывшееся там зрелище навевало приятные воспоминания.
В Пикарре, в те дни, когда нам разрешалось покидать территорию академии, я любила таскать Джозефа в Башню хвастунов. Есть старая легенда об аэромантах, которые были убеждены, что могут использовать свою магию для полета, и спрыгнули с вершины башни, только чтобы осознать ограниченность своих возможностей. Я никогда не была уверена, насколько правдива эта история, но я знала, что башня была высокой и открытой для посещения. С ее вершины я могла видеть бо́льшую часть Пикарра. Тогда мне нравилось наблюдать, как проходит день, как жители города занимаются своими делами. Может быть, это было унизительное чувство, когда я наблюдала столько людей, живущих своей жизнью и даже не подозревавших о моем существовании. Или, может быть, это было пьянящее чувство, когда я видела так много людей внизу и знала, что у меня есть то, чего нет ни у кого из них: способность владеть магией. Я была особенной, а они — нет. Я не знаю. Иногда бывает трудно вспомнить такие мысли с хоть какой-нибудь ясностью. Время имеет обыкновение размывать воспоминания вплоть до их глубинных эмоций. Лица блекнут, детали расплываются, и, в конце концов, остается только впечатление о том, что ты почувствовала при этом. Я знаю, мне нравилось бывать там, нравилось смотреть на город сверху. И там, на подходе к Юну, я испытала похожее чувство. Передо мной раскинулся город, одновременно огромный и крошечный, а за ним — бездонная синева океана.
Думаю, я остановилась посреди дороги. Может быть, это были приятные воспоминания, которые пробудила эта сцена, или, возможно, зрелище, которое меня поразило. Я знаю, что улыбалась. Затем кто-то врезался в меня, и это чувство исчезло. Я услышала, как он пробормотал извинения, и что-то коснулось моей руки. У меня все еще болело тело от легких ударов, которые наносил Хардт, когда я оступалась на наших тренировках. Он наносил их довольно регулярно, хотя уменьшил силу с тех пор, как понял, в каком я состоянии.
— Эска, поторопись, — сказал Хардт. Он все еще очень беспокоился о том, что кто-нибудь может узнать нас по одежде, или, может быть, кто-нибудь из Ямы будет нас ждать. Он часто говорил нам, чтобы мы не привлекали к себе внимания. Я ворчала, но переходила на бег, чтобы его догнать. Я знала с некоторой уверенностью, хотя и не могла сказать почему, что опасность была позади нас, преследовала нас, а не поджидала впереди.
Когда ты с собой носишь то, что жаждешь, ты всегда ощущаешь его вес. Искушение и бремя в одном флаконе. Как-то успокаивает сознание того, что в любой момент ты можешь сломаться и сдаться. Вот что я чувствовала, когда носила в своем маленьком кисете Источник кинемантии. Не проходило и минуты, чтобы я не думала о том, чтобы положить его в рот и проглотить, или о чувстве силы, которое возникало, когда он оказывался у меня в желудке, о чувстве завершенности, которое он давал. Я ощущала голод, которую только он мог остановить. Это было бремя, к которому я привыкла, бремя, которое регулярно проверяла, даже не осознавая этого. И именно тогда я заметила, что вес бремени исчез. Моя рука коснулась бедра, где обычно висел кисет, и я сразу поняла, что что-то не так. Во мне поднялась паника, и на мгновение я не поняла почему.
Без него ты беззащитна.
— Эска? — Голос Хардта где-то позади меня. Я едва расслышала его, потому что уже развернулась и шла обратно сквозь толпу в поисках человека, который столкнулся со мной.
Проблема оживленного портового города, особенно ранним утром, заключается в том, что дороги, ведущие к нему, часто забиты людьми, спешащими что-то продать или купить. К этому добавилось то, что я отвлеклась, осматривая город. Я не смогла как следует разглядеть человека. Не думаю, что я вообще знала, как выглядит любой из них. Я просто пробиралась сквозь толпу, хватая людей за руки и надеясь, что увижу у них в руках свой кисет.
Бывают моменты, когда слепая паника приносит свои плоды, хотя обычно это происходит скорее благодаря удаче, чем чему-либо еще. В тот день мне повезло. Я потянул за руку маленькую фигурку, одетую в серую мантию ученого или священника. Если бы я мыслила трезво, то поняла бы, что жители Террелана не поклоняются ничему более великому, чем их император, и даже самые юные ученые старше той девушки, которая смотрела на меня из-под капюшона. Ее глаза на мгновение встретились с моими, так быстро, что я едва успела заметить грязь на ее лице и запавшие глаза. Затем она сбросила с себя мантию и бросилась прочь, пробираясь сквозь толпу. На мгновение я заколебалась, потрясенная, держа мантию в руках. Затем я отбросила ее в сторону и прыгнула за ней, испустив бессловесный крик, который больше походил на рычание. Я услышала крики позади себя; скорее всего Хардт и Тамура пытались понять, что происходит. Я проигнорировала их обоих.
Догони
