Энтони Райан - Песнь крови

– К нам идет подкрепление.

– Разговоры ходят, – сказал Каэнис, ожидая на пристани и глядя, как первый из кораблей огибает мол и входит в гавань. Ему явно было неловко, но говорил он решительно. – Насчет сестры Шерин.

Ваэлин пожал плечами:

– Этого следовало ожидать. Мы же особо не скрывались.

Он взглянул на Каэниса и пожалел о своей беспечности: брату всерьез было не по себе.

– Я люблю ее, брат.

Каэнис старался не смотреть ему в глаза.

– Согласно канонам Веры, ты мне больше не брат, – тяжко обронил он.

– Отлично. Что ж, ты можешь меня сместить. Я с удовольствием передам этот город в твои руки…

– Должность лорд-маршала полка и командира этого гарнизона доверена тебе королем, не орденом. Не в моей власти тебя смещать. Все, что я могу, это доложить о твоем… проступке аспекту и предоставить дело его суду.

– Если я доживу до этого суда.

Каэнис указал на приближающийся корабль.

– Пришло подкрепление. Король нас не подвел. Думаю, мы все поживем еще немного.

Ваэлин видел вдали остальные корабли, лениво покачивающиеся на волнах. «Что же они медлят?» – удивился он, и тут до него дошло. Корабль подошел ближе, и Ваэлин увидел, как высоко он сидит в воде. Подкрепление не пришло.

Моряки бросили канаты солдатам, стоящим на пристани, корабль подтянули к причалу, через борт тяжело перевалился трап. Ваэлин ожидал увидеть кого-то из высших маршалов королевской стражи и был весьма удивлен, когда с корабля на берег принялся неуверенно спускаться человек в роскошных одеждах аристократа из Королевства. Ваэлину пришлось некоторое время порыться в памяти, прежде чем он вспомнил имя этого человека: Кельден Аль-Тельнар, некогда министр королевских сооружений. Человек, шедший следом за Аль-Тельнаром, больше соответствовал ожиданиям Ваэлина: высокий, одетый в неброское, синее с белым одеяние, с аккуратно подстриженной бородкой и темной, красновато-коричневой кожей.

Ваэлин вышел вперед, чтобы приветствовать их.

– Приветствую, лорд Ваэлин! – Аль-Тельнар поклонился.

– Приветствую, милорд.

– Разрешите вам представить лорда Мерулина Нестера Вельсуса, генерального прокурора Альпиранской империи, ныне исполняющего обязанности посланника при дворе короля Януса.

Ваэлин отвесил поклон высокому.

– Прокурор, значит?

– Это скверный перевод, – ответил Мерулин Нестер Вельсус на почти идеальном языке Королевства. Говорил он холодно, и глаза его смотрели на Ваэлина хищно и пристально. – Точнее говоря, я орудие императорского правосудия.

Ваэлин сам не знал, отчего он начал смеяться, но ему потребовалось немало времени, чтобы успокоиться. Наконец он умолк и обернулся к Аль-Тельнару:

– Насколько я понимаю, у вас имеется королевский приказ для меня?

– Приказ вам ясен, милорд?

Аль-Тельнар явно нервничал, верхняя губа у него блестела от пота, руки, лежащие на столе, были крепко стиснуты. Однако он явно был так доволен тем, что играет важную роль в столь важном историческом моменте, что это, похоже, пересиливало страх, которого он не мог не испытывать, передавая подобный приказ столь опасному человеку.

Ваэлин кивнул:

– Да, вполне.

Они сидели в зале совета торговой гильдии. Кроме них, здесь находился только высокий альпиранец, генеральный прокурор. Отсутствие свидетелей явно огорчало Аль-Тельнара: он осведомился, где же писец, который будет записывать происходящее. Ваэлин не потрудился ответить.

– Вот здесь у меня королевское слово в письменном виде, – Аль-Тельнар достал кожаный портфель и вынул пачку бумаг с королевской печатью. – Если вам угодно…

Ваэлин покачал головой.

– Я слышал, что король нездоров. Он сам отдал вам эти приказы?

– Н-нет. Принцесса Лирна назначена гофмейстером, разумеется, до тех пор, пока королю не станет лучше.

– Однако болезнь не мешает ему отдавать приказы?

– Принцесса Лирна показалась мне весьма добросовестной и ответственной дочерью, – вмешался лорд Вельсус. – Если вас это утешит, я обратил внимание, что она передавала слова своего отца с заметной неохотой.

Ваэлин не сумел сдержать смешок.

– Милорд, вы когда-нибудь играли в кешет?

Глаза у Вельсуса сузились, губы гневно скривились, и он подался вперед через стол.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, невежественный дикарь! И меня это не интересует. Ваш король сказал свое слово, вы намерены его выполнять или нет?

– Кхм, – кашлянул Аль-Тельнар. – Принцесса Лирна, кстати, просила передать вам вести о вашем отце, милорд.

Видя, как пристально уставился на него Ваэлин, он было остановился, но доблестно двинулся дальше:

– Судя по всему, он тоже нездоров. Разнообразные старческие хвори, как говорят. Хотя она просила вас заверить, что делает все возможное, чтобы его поддержать. И надеется поступать так и впредь.

– Милорд, вы знаете, почему она выбрала именно вас? – спросил Ваэлин.

– Я предполагал, что принцесса приняла во внимание услуги, которые я оказал…

– Она выбрала вас потому, что для Королевства не будет большой потерей, если я вас убью.

Он отвернулся к альпиранцу:

– Подождите снаружи. У меня дело к лорду Вельсусу.

Оставшись наединие с альпиранским генеральным прокурором, Ваэлин ощутил всю ненависть, которая полыхала в нем как пламя. Глаза у него горели ненавистью. Быть может, Аль-Тельнар наслаждался историческим моментом, но лорду Вельсусу не было дела до истории. Его интересовало лишь правосудие. Или месть?

– Мне говорили, что он был хорошим человеком, – сказал Ваэлин. – Ваш Светоч.

Глаза у Вельсуса полыхнули, он хрипло проскрежетал:

– Вам никогда не понять величия человека, которого вы убили, и всего, что вы у нас отняли!

Ваэлин вспомнил неуклюжую атаку человека в белом доспехе, как он мчался навстречу смерти, слепо пренебрегая собственной безопасностью. Было ли это величие? Отвага – очевидно, да, хотя, возможно, он рассчитывал, что его защитит пресловутая милость богов. Как бы то ни было, горячка боя не оставляла места для восхищения и размышлений. Светоч был всего лишь еще одним врагом, которого надо было убить. Ваэлин сожалел о его смерти, но по-прежнему не находил в своей памяти места для чувства вины, а песнь крови об этом и вовсе молчала.

– Я начал эту войну с четырьмя братьями, – сказал он Вельсусу. – А теперь один мертв, второй потерялся в тумане битвы. А двое оставшихся…

Голос у него сорвался. «Двое оставшихся…»

– До ваших братьев мне дела нет, – ответил Вельсус. – Императорская снисходительность для меня – великая мука. Будь на то моя воля, я бы освежевал всю вашу армию заживо и выгнал в пустыню, на съедение стервятникам.