Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти

— Почему бы тебе не брать Сону? — предложил Робер, когда они миновали церковь Святой Мартины — той самой... — С Дракко они ладят, а красотку так и так надо проминать.

— Монсеньор, я не хотел бы выглядеть мародером. На Соне ездил Окделл, и она слишком приметна. Судьбу этой кобылы, на мой взгляд, должен решить герцог Алва. Вы говорили, что барсинцев нельзя переводить назад в Барсину...

— Тут мы их держим за шкирку, — объяснил Проэмперадор, — там они почувствуют себя хозяевами и пустятся во все тяжкие. Нам придется либо закрывать на это глаза, либо в конце концов брать город штурмом. Я этого не хочу.

— А я этого и не предлагаю, — удивился Никола. — Халлоран давно советует ублюдков разоружить и запереть в каком-нибудь аббатстве. Потом тех, что поприличней, распихаем по разным казармам. С надорцами прошло как по маслу...

— Кто станет отделять ужей от гадюк? Лично я не возьмусь.

— Крупных гадюк знают ребята Халлорана.

— Не уверен, что всех. А о горожанах ты подумал?

— Они только рады будут.

— Не только. Никола, в узде надо держать не только гарнизон. Сегодня приходил мэтр Инголс, он встревожен тем, что мы наказываем солдат и щадим жителей доброго города Олларии. Мэтр говорит, что правосудие должно быть ызаргом, жрущим любую падаль. Без разбора, а мы, кто бы ни затеял драку, спрашиваем только с вояк. Даже после истории с парнями Халлорана!

— Монсеньор, вы это мне говорите?!

— Я это говорю нам. Разгонять барсинцев будем после того, как примерно накажем хотя бы дюжину горожан. Разумеется, за дело. Ты докладывал про каких-то мошенников...

— Один суконщик пытался всучить нам гнилье. Если вы не возражаете, утром он будет в Багерлее...

Дракко шарахнулся, да так, что Робер потерял стремя. Конь не баловал и не дурил — он в самом деле боялся, и отнюдь не вороного, который тоже был не в порядке.

— Монсеньор, может быть, объедем?

— Пожалуй. — Робер потрепал жеребца по напряженной подрагивающей шее. — Дурашка, успокойся... Все хорошо... Никого нет...

Дракко всхрапнул и пошел боком, всем своим видом говоря: «Нет, есть, есть, есть! Это ты ничего не замечаешь, а там враги!»

Как нарочно, у самых копыт что-то зашуршало. Крыса... Несколько! Почуявший соплеменников Клемент попытался высунуться, пришлось запихивать паршивца назад, но его крысейшество не унимался. Он рвался к собратьям, и собратьев этих было в избытке. Не обращая на всадников с факелами ни малейшего внимания, крысы выскакивали на мостовую и шустро семенили по тихой темной улочке.

— Лошади не хотят, — Никола едва сдерживал осаживающего вороного, — а эти... Будто медом им намазали.

Робер промолчал, оглаживая дрожащего жеребца. Улица еще спала, но тревожно: в окнах начинали мелькать огоньки, где-то завыла собака и, будто в ответ, завизжала женщина. Первая из многих. Крыс становилось все больше. Обычно жмущиеся к стенам, сегодня они предпочитали середину мостовой, зато на деревьях, окнах, оградах вспыхивали желтые и зеленые искры — это провожали уходящую добычу кошки.

— Надо проверить, — решился Никола и окликнул: — Дювье! Со мной.

— Надо. Кто-нибудь, — распорядился Эпинэ, — подержите лошадей.

Кони видят в конце улице кого-то страшного, голодного и хищного, а кого видят крысы? Нохских монахов? Щербатую девчонку? А хоть бы и ее!

— Монсеньор, зачем вам...

— Я должен увидеть сам, — буркнул Робер, принуждая себя спешиться. В Агарисе он не боялся, просто смотрел с высоты трактирных ворот на затопленную чужой жизнью улицу, а крысы шли, шли, шли... Городом, которого больше нет.

Эпинэ разжал пальцы лишь на мгновенье, но Клементу хватило. Его крысейшество обошелся без прощаний. Почти белая шкурка мелькнула и растворилась в ночи и в толпе собратьев.

— Клемент!.. Клемент!!! — Плохо соображая, что творит, Робер бросился вдогонку, но он был человеком, в крайнем случае — Иноходцем, а не котом. Да и сможет ли кот отыскать в таком скопище одного-единственного седого старого крыса?

Шустрые серые тени катились впереди, сбоку, позади, в освещенной плохонькой луной ночи они были одинаковы, как одинаковы дождевые капли; они сливались в струйки, в ручейки, в поток, текущий по улице Святой Октавии. Прочь из становящегося невыносимым города! В Агарисе было так же... Агарис простоял без крыс больше двух лет...

— Клемент!!!

Если выхваченный на мгновенье фонарем светлый комочек и был его крысейшеством, то возвращаться он не собирался. Пробыв от исхода до исхода с человеком, крыс возвращался к своему племени. Наверное, так было нужно, только хватит ли у старичка сил дойти?

— Монсеньор, я правильно понимаю?

— Да... Клемент ушел, — отрывисто подтвердил Робер. — Никола, хотите увидеть крысью матерь?

— Не слишком, Монсеньор, но если это нужно...

— Нужно. Возвращаемся к лошадям.

Они настигли крыс у ворот Роз. Кони при виде покрытой серым шевелящимся ковром Мытной обезумели, и Робер, бросив кому-то поводья, пошел дальше пешком. Он все равно бы спешился, потому что где-то там был Клемент, который мог узнать и передумать... Крысы не замечали человека, они плескались о стены и ворота, словно стали озером. Наверное, под воротами была щель, а в стене — водостоки. Наверное, сквозь них сочились тоненькие живые струйки, но озеро не вычерпаешь ни ложкой, ни ведром...

В караулке горел огонь и было тихо: солдаты при виде крыс не визжат. Эпинэ поднялся на две показавшиеся странно пустыми ступени, постучал и только тогда осознал, что за ним все это время шли двое. Никола и Дювье. Стало легче.

— Кто... идет? — Голос за дверью был громок и неуверен.

— Проэмперадор Олларии.

Открыли. Десяток перекошенных, растерянных рож и жмущаяся к людским ногам насмерть перепуганная псина. Кажется, гончак.

— Где начальник караула? — хмуро начал Никола. — Кто снял наружный пост?

— Это терпит. — Робер положил руку на плечо никакого не генерала и не барона, а пожизненного капитана замка Эпинэ и своего брата. — Приказываю: открыть ворота. Олларии крысы... не нужны!

3

Бугая в сапогах с белыми отворотами Марсель вспомнил сразу. Господин ментор Свин Арамона, коему унар Марсель посвятил немало ронделей, изящных по форме, но не по содержанию. Несмотря на кромешную тьму и широкополую шляпу, Валме видел круглую усатую рожу так, будто на нее направили фонарь. Тени при такой луне не будет ни у кого, но откуда бы здесь в такую пору взяться «горячему»?

— Доброй ночи, господин Арамона, — вежливо поздоровался виконт. — Я правильно понял, что вы... м-м-м... остыли?