Константин Башкатов - Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

— Это возмутительно! — закричал кто-то. — Вы не посмеете!

— Значит, отказываетесь? — хмуро вопрошал Алан. Реакция на его слова оказалась неоднозначной. Некоторые из присутствующих замялись. В основном те, кто был наиболее близок к военному делу, ибо они-то знали, что может Алан. А так же те, у кого были семьи. Настоящие семьи, а не жёны и дети по расчёту — таких было немного. — Что ж, я дам вам время подумать. Подписавшие договор будут лишены половины своей казны в пользу страны, но при этом сохранят жизни себе и своим родственникам и займут новые, высокие и уважаемые чины в новой империи, — с этими словами король покинул зал, оставив дворян с инквизицией наедине. Монарх чувствовал, как трясутся руки, ноги предательски подкашиваются и наливаются слабостью. Ему предстояло отдать страшный приказ, который прервёт несколько сотен невинных жизней и навеки сотрёт с лица этого мира множество славных родов. Но сделать это необходимо, нужно быть сильным и непреклонным. На пороге стоят полчища демонов, одержимые штурмуют таланийские города. Это безумие необходимо остановить раз и навсегда. Любой ценой. Погибшие сегодня на кострах принесут славную жертву во имя спасения, возможно, всего мира. Ведь кто остановит демонов? Ослабленные эльфы? Одиночные королевства или же разрозненные орки? Некому, кроме Талании. К тому же, пути назад уже не было — церковники ни за что не отступят, подписаны документы и соглашения.

«Даже в войне столько проклятой бюрократии! Всё держится на проклятой бумаге. Что же, неужели эта бумага защитит писцов от когтей демонов или от мечей захватчиков?» — Пальцы со стальным скрипом сжались в кулаки.

Впрочем, Алан был не одинок. Десятки малых стран были готовы стать частью новой, грядущей Империи. Десятки королей готовились дать вассальную присягу. К Талании со временем присоединялись всё большие малые страны, видя, что происходит вокруг. Но многие имели свои проблемы. Северные эльфы, ведущие войну в отдалённых землях, неуловимая армия нежити, выкосившая уже десяток городов, не оставив ни одного живого человека, тёмные культы какого-то очередного тёмного бога. Всё это тяжёлым грузом лежало на правителе огромной страны, который сейчас прислушивался к гулу за дверьми. Советники спорили, и с болью мужчина осознавал, что многие из них убеждены в лживости своего короля. Но вот голоса затихли, но король медлил. Взяв себя в руки, он глубоко вздохнул и вошёл в зал вновь.

— Итак, что вы решили? — сухим голосом произнёс Алан Таланийский. — Те, кто согласен с моим решением могут покинуть зал в сопровождении храмовников. Мои помощники вам всё объяснят. Остальным же будет зачитан приговор, на месте.

И хотя в душе бушевала буря эмоций, правитель не мог позволить себе показывать их, он говорил холодно и уверенно. Даже Алакейн бросил изумлённый взгляд на своего правителя. Впрочем, Алан быстро утерял всё самообладание, когда увидел, как из множества советников вышло всего трое.

— Что?.. — ошарашено обронил монарх. На лице его застыла маска непонимания, стремительно сменив холодную уверенность и решительность. Алан был готов повернуть назад, бросить всё прямо сейчас. Цена слишком велика. — Так мало? — недоумевающий взгляд перешёл на главу церковников. — Алакейн, почему?

Король был готов ко многому, но даже по его расчётам к нему присоединиться должно было намного больше, чем всего лишь три человека.

— Они уверены, что наши намерения лживы, — невозмутимо отвечал инквизитор. Его эмоции было невозможно понять, ибо лицо его словно сведено судорогой от десятков шрамов. Алакейн видел многое. Он один из немногих, кто выжил в Мантрии, когда к её стенам пришёл чернокнижник, и многие шрамы его были свежи. Он сражался до последнего, и чуть было не попал на стяг одержимых, но никто точно не знает, что именно его спасло. С того дня Алакейн никогда не рассказывал об осаде Мантрии и покинул свой орден, присоединившись к инквизиции, в кратчайшие сроки заняв командующую должность — даже командиры в столь тяжёлое время умирали и сменялись быстро.

— Довольно этого фарса! — выкрикнул кто-то из дворян. — Нас всех ждут дела. Давайте уже убедимся, что это всего лишь глупая игра, и разойдёмся.

Поднялся гул и шум. Кажется, эти перепуганные животные вовсе забыли, кто перед ними стоит. Король тихо обратился к главному храмовнику.

— Алакейн, я передумал. Выведи этих свиней от сюда, собери их семьи и немедля казнить, предварительно зачитав гражданам приговор. Я хочу, чтобы они знали, за что казнены эти предатели, и чтобы они знали, что будет с теми, кто посмеет перечить власти, — хамство советников распалило в монархе гнев, который кратковременно придал ему сил. Кровь словно молот ударила в голову, сердце гулко забилось под сталью брони. — С остальными мы подпишем все необходимые бумаги, и они принесут мне клятву.

Только когда солдаты начали хватать приговорённых, дворяне, кажется, поняли, что Алан явно не шутил. Теперь в ход пошли мольбы, они льстили, рыдали, заламывали руки и вырывались из рук храмовников. Но король был непреклонен — в нём полыхала злость. Сейчас он готов был лично казнить этих жалких людей, но существовали дела важнее. Предстояло многое сделать, а впереди вместо армий демонов короля ждали армии документов и бумаг. Впрочем, гладко всё не прошло. Не успели инквизиторы покинуть дворца, загремел набат — на стражу напали! Алан Таланийский к своему негодованию вынужден был остаться в зале совета, а вот Алакейн отправился на подмогу. Спустившись на нижние этажи, он увидел, как эксорт храмовников окружила стража приговорённых лордов. Но со всех коридоров уже спешила стража короля, и в тесных коридорах завязалась кровавая схватка. В отличие от короля, некоторые особо богатые лорды всё чаще прибегали к услугам наёмников, а не новобранцев. И солдаты удачи по приказу пленённых командиров вступили в бой за своё золото. Они сражались отчаянно, жестоко, словно и не люди были вокруг, а демоны, натянувшие на себя шкуры солдат Талании. Взывать к порядку было бессмысленно, хотя Алакейн и попытался, на бегу выкрикнув:

— Прекратить! — , но голос его утонул в звоне стали и криках. К тому же, инквизитора одолевали другие мысли. Прав ли король? В самом начале Алакейн спросил: «Мой король, нужны ли такие жестокие меры? Оставим в живых хотя бы их детей, воспитаем их. Не должны же сыновья и дочери платить за грехи своих предков?». На что Алан отвечал: «И когда они вырастут, то захотят мести. Нет. Мы начнём историю с чистого листа, и в ней останутся только те, кто пожелал того. Ты сам видел, что творилось в Мантрии, ты представляешь как никто другой, что ждёт нас, если мы не остановим демонов. Но разрозненное королевство этого сделать не сможет. Нужна единая власть!».