Дэвид Геммел - Мечи Дня и Ночи

— Не возражаешь, если я сяду? — как-то сразу обмякнув, спросил Ландис Кан.

— Нисколько.

Ландис тяжело опустился на стул.

— В Диранане я имел доступ к самой разной механике древних. С ее помощью я научился создавать превосходных джиамадов и... возрождать всех, кого считал нужным. Здесь у меня такого изобилия нет. Ты был слишком важен, чтобы тобой рисковать. Поэтому я, прежде чем вернуть тебя к жизни, попробовал сделать это с костями из твоего медальона, и в итоге получился Харад. Кем он был прежде? Твоим братом, твоим отцом?

— Моим другом, Ландис. Великим человеком.

— Еще одним героем былых времен? — просиял Ландис. — Ну, так кто же он? Кто?

— Будем, по твоим же словам, двигаться потихоньку. Доверься мне. Когда придет время, я, возможно, тебе скажу. Почему он так и не вспомнил, кем был?

— Мы не смогли вернуть его душу из Пустоты, потому что не знали, кто он. Если ты нам скажешь, мы, возможно, сумеем воссоздать человека, которого ты знал.

— Моего друга нет в Пустоте, да и быть не может. Его подвиги обеспечили ему место в чертоге героев или в раю... или что у них там за воротами. Даже если бы вы нашли его дух, он не вернулся бы. «А с Харадом что же будет?» — спросил бы он. Нет, Ландис, он не вернется, хотя мое сердце возликовало бы, случись такое. Я любил его больше всех, кого знал в той жизни.

— Ты уверен? Гамаль мог бы его поискать.

— Уверен. Для чего ты придумал это путешествие в горы?

— Это Гамаль придумал. Он сказал, что тебе нужно на время уйти из города, подумать, что делать дальше. Мы с ним полагали также, что общество знакомого тебе человека более прочно свяжет тебя с воспоминаниями о былой жизни.

— В одном он был прав, — холодно молвил Скилганнон. — Мне в самом деле не помешает уйти на время из города. Твои гости уже приехали?

— Да. Вечером ты увидишь их за обедом. Их двое, Унваллис и Декадо. Первый — советник Вечной, человек наблюдательный, с изощренным умом. Его нелегко разгадать, а провести и того труднее. У меня действительно был племянник по имени Каллан. Он жил в усадьбе близ Юсы, на берегу океана — те места ты должен помнить как Вентрию. В прошлом году его судно попало в шторм, и он утонул. Если об этом зайдет разговор, скажи, что выплыл, ухватившись за доску. Вообще, говорить старайся как можно меньше.

— А Декадо? Ландис перевел дух.

— Ты решил, что мы должны говорить без недомолвок. Будь по-твоему. Декадо, как и Харад, неудавшийся Возрожденный. Его кости по приказу Вечной были взяты из могилы на поле давнишней битвы. Тот, прежний, Декадо возглавлял отряд монахов-воителей, называвшийся Храмом Тридцати. Тогда он носил прозвище Ледяной Убийца и был, возможно, величайшим во все времена бойцом на мечах.

— Я чувствую, что ты чего-то не договариваешь.

— Ты прав, — вздохнул Ландис. — Утром я долго беседовал с Гамалем. Он знает о тебе куда больше, чем я думал, но по причинам, известным ему одному, не хотел делиться своими знаниями со мной. По его словам, настоящий Декадо был твоим потомком по прямой линии.

— Еще один миф, Ландис. У меня не было детей.

— Гамаль сказал, что одна женщина по имени Гарианна родила тебе сына. Ребенок родился в храме Благословенной через восемь месяцев после твоей битвы со злодеем... я забыл его имя.

— Бораниус.

— Верно, теперь я вспомнил. Твой род в каждом поколении давал хороших воинов. Гарианна по указанию жрицы соблюдала традиции твоего дома. Первенца называли Декадо, его первого сына — Олек, затем снова Декадо и так далее. Вот почти и все, что известно Гамалю. История умалчивает о том, какой была сама Гарианна, о чем она думала и о чем мечтала. Но вернемся к настоящему времени. Возрожденный Декадо — тоже прославленный воин. Он, как и ты, носит два меча в одних ножнах и успел убить двадцать человек на дуэли. Он столь же опасен, как его тезка — и, как и он, по словам Гамаля, близок к безумию.

Скилганнон, потрясенный не на шутку, сумел это скрыть.

— Для чего он приехал сюда? — спросил он.

— Думаю, для того, чтобы изучить нашу оборону. Он искусный стратег.

— А Унваллису что здесь нужно?

— Он будет меня уговаривать принести Вечной повторную присягу на верность. Положение мое не из легких. К северу от нас находится одна из мятежных армий, к югу — войска Вечной. Если я присягну ей, мятежники начнут покушаться на мою жизнь и мои земли. Если откажусь, солдаты Вечной займут Петар.

— Положение в самом деле незавидное, — согласился Скилганнон. — Как думаешь поступить?

— Буду вести себя, как девица на выданье. Увертываться, лукавить и держать обоих вздыхателей на расстоянии. Однако пора одеваться к обеду. С кем ты предпочитаешь сидеть — с политиком или с безумцем?

— С безумцем. Политиков я не люблю.

Комнаты, отведенные Унваллису, помещались в южном крыле, но большая терраса при них выходила на запад, на горы. Стоя там, он смотрел, как за снежные вершины садится солнце. Это было его любимое время дня, и он любил проводить его в одиночестве.

Он скучал по своему дирананскому саду. В последние годы он открыл для себя новую радость — растить цветы. Связанный с этим круговорот жизни, смерти и возрождения зачаровывал его. Здесь, у западной садовой стены, он заметил вьющееся растение с огромными лилово-золотыми соцветиями. Оно называлось «звездой Устарте», и Унваллису никак не удавалось вырастить его у себя. Оно неизменно погибало, даже высаженное в самую лучшую почву. Верхние листья начинали чернеть, и цветок ничто уже не могло спасти. Унваллиса это бесило до крайности. Нужно будет непременно посоветоваться с Ландисом.

«В каком странном мире мы живем, — со вздохом подумал Унваллис. — Вечером я обедаю с человеком, которого, по всей вероятности, прикажу убить, и при этом собираюсь просить его помощи в садовом деле».

Мысль эта угнетала его. Он всегда, вопреки всем своим усилиям, любил Ландиса Кана. В пору его ученичества Ландис был в Диранане живой легендой, обещавшей остаться в веках. Он служил Вечной уже несколько столетий. Никто не знал толком, сколько ему лет и сколько жизней пожаловала ему Вечная. При всей своей громадной власти с молодежью он держал себя сердечно и просто, и Унваллис в юные годы находил в нем великую помощь. Видеть Ландиса седым и морщинистым казалось чуть ли не противным природе. Унваллис от всей души надеялся, что Ландис согласится на просьбу Вечной.

Но изменит ли что-то его согласие?

Вопрос этот наполнял душу холодом, и Унваллис попытался отогнать его прочь. Вечная, поручив ему передать ее желание Ландису, добавила затем, что с ним поедет Декадо. Унваллис был удивлен. Зачем посылать этого одержимого убийцу с дипломатической миссией?