Перекресток воронов - Анджей Сапковский
Пытающийся схватить его за рукав мужик был довольно крупным, но не настолько, прикинул Геральт, чтобы остаться на ногах после удара. Он нащупал в кармане полученный от Хольта ключ. Задумался, что будет лучшей целью – кости глазницы? Или, может, та расположенная на полдюйма над переносицей глабелла?
Мужик, видать, что-то прочел в глазах ведьмака, потому что отступил на шаг и нервно сглотнул. Ведьмак уже почти сделал выбор, уже зажал ключ в кулаке, когда калитка отворилась и в ней показалась невысокая жрица. Он помнил ее – она всегда была сообразительной. И сейчас сразу сориентировалась.
– Войди, – сказала она резко. – Быстро. Немедленно.
Закрыла за ним калитку, задвинула засов.
– Привет, Нэннеке.
– Привет, Геральт. Ты вырос. Помню тебя мальчонкой. Чуть выше пояса моей юбки ростом был. А теперь пожалуйста, парень хоть куда, мечи за плечом… Ведьмак, да и только.
– А я тебя помню как послушницу. А сейчас уже жрица.
– То, что ты хотел сделать у калитки, – она смерила его жгучим взглядом, – было бы очень глупо.
– Так я ж ничего не сделал.
Она вздохнула.
– Учим вас, учим, а вы все за свое.
– Вот не всему научили, – ответил он кисло. – А потом знай красней. Не знаю, что такое «орбита». И «цирограф». Не знаю, что такое «перпро кура». И что такое «радикально»…
– Чтобы радикально завершить обучение, – резко прервала она его, – запишись зимой на занятия в Оксенфурте. Как вольнослушатель. Книги еще читай в свободное время.
– Прости. Я не хотел…
– Хотел. Коня давай сюда, в конюшню.
Они вышли на аллею, ведущую к главному зданию.
– Давно ты на пути? Когда покинул Цитадель?
– В марте. За день до равноденствия.
– Далеко ли побывал?
– Ну я… Только в Каэдвене.
– Только в Каэдвене? – удивилась она. – А ты ведь так хотел увидеть океан, помню. Лукоморье, Новиград, Горс Велен…
– Ну может потом. В Каэдвене я убил несколько монстров…
– Хвастунишка. Только ради этого к нам заглянул? Похвастаться? Пожаловаться на наше обучение? Или еще что-то? Эликсиры? Ты же ведь не болен и не ранен? Не похоже на то.
– Эликсиры пригодятся, расходятся как вода. Но больше всего… Я бы хотел поговорить с матерью Ассумптой.
– Ага. – Нэннеке не смотрела на него. – Важные, видать, у тебя дела. А матушка Ассумпта очень занята. Не знаю, примет ли тебя.
– Пока не проверим, не узнаем.
– Умник.
Они миновали сад. Жрицы и послушницы, трудившиеся там, проводили их взглядом. Некоторые помахали ему; он их не помнил. Ничего удивительного, когда он в последний раз видел их, они были маленькими девочками. А ведь ничто на свете не меняется так быстро, как девочки.
Они шли дальше.
Под навесом, открытым для ветра со всех сторон, несколько послушниц в масках на лице и длинных перчатках работали над изготовлением мыла, размешивая в кадках щёлок, соду, масла и какие-то резко пахнущие благовония. Геральт знал, что мыло из Эльсборга пользовалось заслуженной популярностью даже за границами Каэдвена. Его самого, когда он учился при храме, заставляли использовать такое. В Каэр Морхене же в ходу было исключительно лишенное запаха серое мыло. Здесь речь не шла – ну почти не шла – о презрении к ароматам и связанному с ними женоподобию. Подавляющее большинство чудовищ имело крайне чуткое обоняние – а некоторые просто невообразимо чуткое. У ароматизированного ведьмака против них шансов бы не было.
– Выгоняют нас отсюда, – вдруг сказала Нэннеке.
– Что-о?
– Выгоняют нас отсюда, – повторила она, прищурившись. – Один из поводов… не единственный, впрочем… это вы, мальчишки из Каэр Морхена. Стало известно, что мы вас здесь учили.
Жрица постучала в дубовую дверь. Услышали приглашение, вошли внутрь.
Ассумпта из Ривии, главная жрица храма, сидела за рабочим столом, заваленным пергаментами. Геральт не видел ее восемь лет. За это время она изрядно поправилась. И сильно поседела.
Рядом с ней были две жрицы и послушница. Жрицы улыбнулись ему; обеих он знал. Флавия преподавала историю, Айлид – Старшую Речь. Послушницу он не знал. Была слишком молода, чтобы он мог ее знать.
– Матушка Ассумпта, – сказала Нэннеке. – Это Геральт…
– Я вижу. Флавия, Айлид, Здравка, благодарю вас. Тебя тоже, Нэннеке. Присядь, Геральт.
За окном, со стороны сада, трещали сороки. Перепуганно. Видать, заметили где-то кота.
– У тебя изменилось лицо, – сказала наконец жрица. – И глаза, и мутация здесь ни при чем. И ты никогда не кривил так губ. Тебе не нужно ничего говорить. Вижу и понимаю.
– Будто бы… – он откашлялся. – Будто бы вас хотят отсюда выгнать, матушка. И будто бы по нашей вине.
– Кто это тебе сказал? Нэннеке? Нет, Геральт. Никто из вас, обучавшихся здесь юношей, не несет никакой вины, и ни на кого из ведьмаков мы не в обиде. А то, что процветают темнота и предрассудки, что ширится воинствующее невежество, так в этом есть и наша вина. Это мы плохо учили. Плохо воспитывали. Ведь это наши же бывшие воспитанники сегодня нас отсюда гонят. По закону, который они сами и установили.
– Эти, у калитки, говорили… Говорили, что от храма должны женщин отгонять. Они ведь о…
– Я знаю, о чем они. Тоже о законе. Таком, что медицинская помощь, оказываемая женщинам, закону противоречит и наказывается. Выдумали это, понятно, мужчины. Ха, если бы это они беременели, то прерывание беременности объявили бы святым таинством и проводили бы его с молитвами, благовониями и хоральным пением… Странный он, этот мир, – после паузы продолжила Ассумпта из Ривии. – Над нашей богиней глумятся, наши молитвы высмеивают. Суеверием объявляют. А на западе и на севере по пустошам какие-то культы множатся, секты какие-то. Паукам поклоняются, змеям, драконам и другим чудовищам. О преступлениях люди шепчутся, о человеческих жертвоприношениях. И что-то никто с этим бороться не спешит. И сектантов выгонять не пытается. Мы переезжаем на юг, за Понтар, – упредила она его вопрос. – В Темерию, а конкретно в Элландер. Там есть покинутый храм, местный правитель милостиво разрешает нам туда вселиться. Само собой, мы и там будем оказывать помощь нуждающимся в ней женщинам, вне зависимости от того, будет это кому-то нравиться или нет. Ну, что-то слишком много о наших делах. Что у тебя, говори.
Он рассказал. Но только о своих ведьмачьих заданиях. Не поведал ей о мародере, зарубленном близ деревни Нойхолд. Ни о воронах на перекрестке, ни о том, что из этого получилось. Мать Ассумпта терпеливо слушала. И резюмировала, коротко и четко.
– Чувствую и знаю, что тебе нужно.
– Знаешь?
– Конечно. Я ведь не могу помочь тебе иначе,
