Исход благодати (СИ) - Зеленжар О.

Итиар посмотрела на него с таким лицом, которому он не мог дать названия, а старик схватил ее за руку и поспешно поволок прочь из норы. Ондатра проводил их взглядом, и девушка крикнула:

— Я вернусь, и мы еще поговорим!

Молодой охотник оскалился в ответ, поднес к губам чашку с напитком и сделал маленький глоток. Он будет ждать и смаковать это новое ощущение под названием «сладко».

Глава 4

Тьег скучал. Он отложил потертый томик стихов Треалора на залитую воском столешницу и вперился глазами в Асавина. Тот вольготно устроился на изорванном кресле некогда благородного темно-зеленого цвета, укрывшись от юноши книгой по истории Аделлюра. Неужели мальчик не понимает, что прекрасно отражается в кувшине с лимонной травой?

— Асавин…

— Ммм?

— Знаешь, что я прочитал?

— Я знаком с творчеством старины Треалора. Думаю, нечто неприличное.

— Асавин!

Тьег попытался вырвать из рук блондина талмуд по истории, но тот ловко уклонился.

— Полегче, парень …

— Вино, веселье, праздность юных дней — нет слаще мига в памяти моей, — продекламировал рубиец. — Моя молодость пропадает в четырех стенах, в этой кошмарной пылище!

Блондин посмотрел поверх страниц:

— Тебе что, каждый день надо напоминать? Одного я тебя не пущу, а вместе со мной ходить — только наживать неприятности на Ваше Сероголовое Величество.

— Я не наследник престола, — насупился Тьег. — Хватит уже. Я Ациан, твой племянник.

“Какой пассаж судьбы, из племянника императора в племянники проходимца”. Асавин лукаво улыбнулся, отложив книгу.

— Ну хорошо, Ациан, чего же ты хочешь?

— Хотя бы ненадолго выбраться отсюда. Прогуляться по апельсиновой аллее, заглянуть в несколько лавок…

— Мельком глянуть на Лазурное Поместье… — продолжил за него Асавин, и мальчик насупился. — Ты для меня, что эта книга, — мужчина постучал по истрепавшейся обложке. — Честно говоря, романчик из тебя так себе, банален до оскомины.

Вскинувшись, мальчишка забегал из угла в угол их маленькой сумрачной комнатушки.

— Пойми! — воскликнул он, всплеснув руками. — Я до сих пор не знаю, что с отцом и генералом Фиахом. Они, может…

“Уже мертвы”, - додумал за него белобрысый. Рубиец мельтешил перед глазами, словно мельничные лопасти. “Он ведь от меня не отстанет”, - с горечью подумал Асавин.

После встречи в “Негоднице” Эльбрено приодел молодого дворянина в менее приметные тряпки и привел в одну из комнатушек на границе Медногои Угольного порта. Дом с сомнительной репутацией. Хозяйка, госпожа Дарио, скупала краденое, а ее муженек знался с контрабандистами, хотя с виду ни за что не скажешь, что они из сумрачной братии. Асавин одновременно опасался и восхищался такого рода лицедеями, однако его не обманули их благочестивые улыбки, ни томик Закона Благодати, зажатый в ладонях старой леди. Небось, в нем, где-нибудь меж страниц, припрятана парочка золотых. Пыльная маленькая комнатушка, пара коек, сундук, набитый книгами и свечами, умывальник: вот и все нехитрое убранство. Сундук принадлежал Эльбрено. Однажды он обнаружил, что кто-то аккуратно вскрыл замок и покопался в книгах, при этом ни одна не исчезла. Прекрасное гостеприимство и потрясающая недалекость. Некоторые из книг можно было продать за крупную сумму, но хозяева явно были не в курсе, почем нынче Треалор или Милафтиль. Сам Асавин не очень-то берег свои бумажные сокровища. Во-первых, все это он уже читал и не раз. Во-вторых, ни одну он не купил.

Страсть к чтению возникла у него еще во времена рано загубленной юности. Стихи, истории, алхимические формулы… В те времена ему было плевать, что читать, лишь бы унестись мыслями из сырой темной камеры, хотя бы на время забыв тяжесть цепи, боль натертой кожи, смрад и ощущение сырой обволакивающей безнадеги. Каторга — жестокая кузница, либо ломает тебя, либо закаляет, но никогда не оставляет прежним. Чтение, живой ловкий ум и умение приспосабливаться помогли ему выжить, в то время как многие, гораздо сильнее и смелее его — превратились в смрадную груду, залитую известковым раствором. Это очень странное чувство, ходить по земле, зная, что попираешь кости своих недавних товарищей, но Асавин никогда не был излишне сентиментальным. Когда прочие тряслись, рыдали и молились, он думал, как выжить. Это словно игра в крейнирский пакс — не столько важно, какие у тебя карты на руках, сколько умело пустить пыль в глаза и заставить всех действовать так, как ты того хочешь. Главное, что нужно усвоить: нет хороших или плохих поступков — есть выигрышные и провальные комбинации.

Он частенько возвращался к мысли убить Тьега. Каждый раз, когда мальчишка беззаботно поворачивался спиной, он думал: “Вот сейчас!”. Это было логично, и, главное, практично. Сталь надежно обрубит связывающие их нити, а свинцовые воды навсегда похоронят императорскую кровь, но каждый раз его останавливало любопытство. На что способен этот парень? Что сделает с ним Ильфеса? Тьег и правда был книгой, с наивным бесхитростным сюжетом, и она сочинялась прямо на глазах Асавина. Кто знает, какой будет финал в этом романе? Если он сможет сберечь мальчишку, одни только небеса знают, чем может одарить его императорская семья. Корысть и любопытство — комбинация настолько огнеопасная, насколько и выигрышная. Надо только знать, когда скинуть, а когда удвоить ставку.

Асавин лукаво посмотрел на пинающего шторы парня:

— Ммм… Хорошо.

— Что? — Тьег выпучил на него свои круглые серые глаза.

— Давай сегодня пройдемся. Только про апельсиновые аллеи и Лазурное Поместье можешь забыть… Это места, памятные Тьегу, а мой племянник Ациан, да снизойдет к нему Благой, прибыл издалека учиться… И, так уж и быть, наслаждаться свой молодостью.

Серые глаза парня сверкнули детским восторгом, и Асавин еще раз хорошенько его оглядел. Басма отлично скрыла цвет волос, но загар на бледную кожу никак не хотел ложиться и проступал красноватыми ожогами. Пурпурный костюм был ему велик, топорщился складками в районе плеч, талии, штаны тоже большеваты… Тьег выглядел несуразно, потрепано. То, что нужно.

— Мальца не возьмем, будет только мешаться, — поспешил вставить Эльбрено.

Тьег не возражал. Они дождались, когда выкрашенный басмой оранганец вернется с рынка. Курт не желал оставлять своего господина и подозрительно щурился на Асавина. Пожалуй, мальчишка был проницательней хозяина, и поэтому категорически блондину не нравился. “Пусть щенок стережет сундук с книгами, — думал мужчина. — Не желаю, чтобы в нем снова копались”.

Они покинули дом, когда красное солнце склонилось к горизонту, и утомительная дневная жара отпустила город. Асавин вышел из-под козырька парадной, приложил ладонь ко лбу, посмотрел на облака, которые принесло с запада. Серые, всклокоченный и тучные, быть дождю. Асавин улыбнулся. Прекрасное время чтобы купаться в море. Вода сверху, вода снизу, а посредине — вода жизни, облаченная в оболочку плоти. Он двинулся по узкой улочке, затесавшейся между рядами трех-четрехэтажных длинных домов с красными черепичными крышами. Квартал Звонарей был не самым плохим, несмотря на расползающиеся молнии трещин по стенам, корявые узкие дороги, где густо пахло нечистотами, помоями и гниющей на солнце рыбой. Здесь солнце относительного благополучия еще нет-нет, но освещала дома. Небогатые ремесленники селились в этих ласточкиных гнездах, создавали семьи и плодили ту кровь, что текла по жилам города. Асавину казалось, что стоит приложить ухо к стене — непременно услышишь ровный пульс и спокойное дыхание Ильфесы. Ставни отворялись, впуская в жилища вечернюю прохладу, потянуло сладковатым запахом эфедры из ближайшей питейной. Где-то далеко звенела расстроенная мандолина, скрипела телега и торговка хрипло предлагала персики. В маленькой часовенке Его Благодати зазвонили колокола. Мерный звук отражался от стен, расплывался в густом воздухе, обволакивал Асавина. Сейчас благочестивые пойдут на вечернюю молитву, а им надо ниже и дальше, в самую настоявшую Гаялту, темный ледяной ад.