Исход благодати (СИ) - Зеленжар О.

Тьег вопросительно поглядел на Асавина, тот спокойно ответил:

— Крысиные бои.

Толпа издала ликующий рев, затем отхлынула, и на грязную мостовую рухнуло окровавленное полуголое тело, в голове которого торчал ржавый обломок. Несколько человек кинулись обобрать его. Тьег отшатнулся, Асавин буднично произнес:

— Крыса убила крысу. Не глазей так, а то и тебя убьют.

За тугими узелками улиц показалась густая черная пелена.

— Пожар? — спросил Тьег.

— Фабрики, — ответил Эльбрено. — Стоят за стеной, но дым доходит аж до района Угольного порта. Часть на угле, часть на змеином молоке. В основном, оружейные, а тут, в их тени, обитают фабричные работяги, что из свободных.

— Ааа, — протянул парень, — я слышал что-то такое. Тут делают самострельные трубки.

— Гадюки, аспиды, — кивнул Асавин. — Вся стража уже ими вооружена. Грозное оружие, но пока его перезарядишь, можно получить пару ножей в бочину.

Глаза Тьега азартно загорелись:

— Всегда было интересно, как это работает! Как вода может заставить железный шарик лететь?

— Аякоса — это не вода, — фыркнул Асавин. — Это — конденсат змеиного молока. Чирк кремниевым замком, — блондин звонко щелкнул пальцами перед носом у завороженного парня, — искра воспламеняет пары аякосы. Бах! — шарик летит.

— Чудеса, — вздохнул Тьег.

“Собери свою первую сотню гадюк. Посмотрим, что станет с твоим восхищением”, - подумал блондин.

Они нырнули в темную подворотню. На пути им встретилась подозрительно выглядящая компания. Шрамы, кровоподтеки, кривые зубы густо-алого цвета и цепи, обмотанные вокруг рук. Тьег моментально встал в защитную стойку, положив руку на эфес шпаги. Асавин даже не шелохнулся. Один из бандитов обвел блондина мутным взглядом и прохрипел:

— Есть… че?

— Я на поклон — спокойно ответил Асавин, словно невзначай коснувшись цепи на шее.

Про поклон, конечно, была бессовестная ложь, но иначе от этой братии было не отделаться. Здоровяк рассеяно кивнул, и шайка расступилась перед ними, пропуская дальше по улице. Тьег напряженно смотрел на Асавина, но уже ничего не спрашивал. Блондину это было только на руку.

Они вынырнули из подворотни на поперечную улицу и чуть не запнулись о свалку лежащих людей, укутанных в мешковину. Чертыхнувшись, Асавин перепрыгнул через живую груду. Вдоль улицы бродили тощие девицыс ярко раскрашенными лицами. Одна из них улыбнулась Асавину, зубы у нее были черными:

— Ну здравствуй, красавчик. Не хочешь скрасить одиночество?

Асавин проигнорировал шлюху и брошенный в спину поток оскорблений. Улица Лилий никогда не радовала его, здесь он по неопытности собрал свой первый букет и отнюдь не роз. В «Негоднице» девчонки были куда чище и симпатичней.

Мальчишка как-то притих и словно помрачнел.

— Тьег, ты же хотел повеселиться? — насмешливо спросил блондин. — Сделай лицо попроще, улыбнись, и играй, блядь, свою роль, — добавил он, толкнув двери кособокого здания.

Двухэтажный дом с покосившейся крышей было похож на облезлого голубя: краска облупилась, часть черепицы отвалилась, а часть разворовали. Выцветшая вывеска некогда гласила: “Эллинор Карио”, однако буквы давно стерлись, осталась только “нор Ка”. Один из старейших игорных домов Угольного порта и один из немногих, что пережил пожар десятилетней давности. Асавин слышал об этом событии. Тогда погибло много человек, но в “Норке”, говорят, игроки в крейнирский пакс не шевельнули и мускулом.

В “Норке” всегда царила непередаваемая атмосфера разбитного нищенского гуляния. Громкая музыка, смех, вечный стук костяшек хурука, визгливый смех девок и глухие тычки пьяного мордобоя. Тускло-красные, словно тошнотворное местное вино, портьеры, старающиеся походить на подобные в респектабельных игорных салонах высшего света, посерели от пыли и были изъедены огромной жирной молью. Потолок давно стал черный от копоти множества трубок, кальянов и палочек сладкого опиума. Тьегу хватило ума не вертеть головой во все сторону. Асавин быстро осмотрел зал, и наметанный взгляд выхватил в толпе знакомую фигуру.

— Лонни! — ухмыльнулся он, протянув руку съежившемуся за столом парню. — Яркого дня. Давно не виделись.

Сидящий хмуро зыркнул на собеседника и нехотя протянул правую руку. В левой у него был зажат веер разноцветных квадратиков. За столом с ним сидели еще три странных упыря. Асавин почти не сомневался, что его товарищ скоро проиграет последние портки.

— И тебе ни серых, ни благих, — мрачно ответил играющий общепринятую в здешних кругах фразу.

Асавина всегда поражало, что такой щуплый парень может говорить настолько низким, глубоким, богатым на интонации голосом. Его собеседник, темноволосый, бледноватый, коротко стриженный и гладко выбритый, имел ко всему тяжелый, вечно недовольный взгляд. Бордовая мантия алхимика сидела на нем, как мешок на тощем пугале.

— Эй, Аэрти, не отвлекайся, — гаркнул упырь за столом. — Твой ход. Пасуешь?

Алхимик дернул щекой от волнения. Поколебавшись, он стукнул по столу костяным веером, сложив из него сложную фигуру.

— Царица фей, — глухо сказал худой.

Его оппонент ощерился редкозубой улыбкой:

— А ты шустрый… Но мы шустрей.

Он вальяжно выложил свою фигуру.

— Дракон поимел твою царицу.

Его приятели скотски заржали, но алхимик не изменился в лице, только темные то ли зеленые, то ли карие глаза медленно проследили, как золото утекает из-под его руки.

— Ну что, еще разок, Аэрти? — усмехнулся щербатый.

Прежде, чем алхимик ответил, Асавин положил руку ему на плечо:

— О нет, господа, боюсь, он не может. Он и без того должен кораблик золота.

— А ты кто такой? — оскалился щербатый. — Начхать, что он там тебе должен, это его проблемы. Шел бы ты отсюда…

— Нет-нет, господа, — ухмыльнулся в ответ Асавин, — вы не поняли. Он должен Френсису. Надеюсь, его-то вы знаете? Может, желаете перетереть с ним за весь этот шорох?

Щербатый мгновенно захлопнул пасть вместе с рвущимися на волю остротами, только глаза по-крабьи забегали. Имя Френсиса имело неизменно успокаивающий эффект за всех борзеющих.

— Пошли, Лонни пока не пришлось заворачивать тебя в плащ, как младенца, — все так же улыбаясь, прошипел Асавин алхимику.

Через несколько минут они сидели в темном углу за маленьким грязным столиком. Тощая рябая девка стукнуло о столешницу мисками с крабовой похлебкой. Алхимик хмуро отодвинул тарелку:

— Как любезно с твоей стороны, но я откажусь. Я ведь и без того весь в долгах.

Последнее слово он едко выплюнул.

— Не бойся Лонни, за мой счет, — ответил Асавин, откинувшись на спинку стула. — Это чтобы ты восполнил силы, физические и умственные. Мне тебя о многом надо расспросить.

Тьег зачерпнул ложку непонятного варева, попробовал и тут же выплюнул обратно в миску. Цепкий взгляд алхимика проследил за этим действием:

— Не представишь меня своему приятелю?

— Ах да! — наигранно спохватился Асавин. — А это мой племянник, Ациан.

— Приятно познакомиться! — широко улыбнулся Тьег и протянул ладонь для рукопожатия.

Поколебавшись, Лонни коротко сжал протянутую ладонь.

— Лонан Аэрти, — ответил он. — И мне не нравится, когда меня зовут Лонни, — он сверкнул глазами на Асавина.

— Ладно-ладно! — Эльбрено быстро пошел на попятную. — Расскажи лучше последние новости. Ну и … есть ли письмо?

— Нет письма, — покачал головой Лонан. — И не будет. Все, я умываю руки, больше алхимичить для этой шайки не буду.

— С чего такие перемены? — глаза Асавина резко похолодели. — Ведь на тебе все еще висит долг.

Лонан сплел длинные гибкие пальцы и положил на стол:

— Примерно неделю назад явился к нам протектор с отрядом стражи, перевернул все, от нужника до голубятни. Все стекла, аппараты, реагенты. Библиотеку превратил в руины.

— Очень странно, — блондин поскреб щетину. — А что ему было надо?

— Не знаю, но трижды успел проститься с жизнью, так близко он был от моей нычки с почти готовым Красным Поцелуем. Одно дело сизые, от них можно откупиться. Эти же фанатики… Нет, Асавин, теперь даже по нашей старой дружбе не возьмусь, пусть ищут другого алхимика. Если Протекторат возьмет за яйца, сам понимаешь…