Philo - Яблоня

Гриффиндорец также разъяснил, что Гарри был ранен и лечится вне замка, но наверняка гордится Добби и прочими домовыми эльфами не меньше самого Невилла.

На следующий вечер все живущие в Хогвартсе домовики собрались в Большом зале, где им выразили благодарность за помощь в защите замка; позднее их наградили особой медалью (которая не считалась одеждой!) от имени всего магического мира.

Гермиона не преминула доказать Невиллу свою признательность за то, что тот выступил в поддержку домовых эльфов.

Следующие несколько недель Драко, Гермиона и Невилл провели, свыкаясь с новизной своих отношений.

Молодые люди старались не демонстрировать свои отношения, и большинство окружающих считало их хорошими друзьями. Драко учился не ревновать и по-прежнему любил спать, наполовину накрыв собой Невилла.

Несколько лет спустя они и в самом деле воплотили в жизнь мечты Добби о новом поколении детишек в Хогвартсе.

Одним из первых, кто обо всем догадался, был Грегори Гойл. Драко регулярно навещал его в лазарете и ничуть не удивлялся тому, что Винс не отходит от постели друга. На четвертый вечер Малфой спросил, не нужна ли Грегу помощь — ведь он уже вполне мог бы покинуть больничное крыло.

Винсент исподлобья поглядел на Драко.

— Что? — не понял тот.

— Ты ведь тоже не ночуешь в подземельях. Неужели я позволил бы Грегу появиться там?

— Вы боитесь возвращаться? — нахмурился Драко.

— А ты разве не боишься?

— Нет! Просто… да я совсем не поэтому там не ночую, — выпалил Малфой, отчаянно надеясь, что не слишком краснеет.

— Ясно. Кем же ты увлекся — Грейнджер или Лонгботтомом? — поинтересовался Гойл.

— Что?! — опешил Драко.

Садясь на постели, Грег успокаивающе вскинул руки:

— Можешь не рассказывать.

Драко посмотрел на молодых людей, которые столько лет были его друзьями, которые оставили своих родных ради того, во что верили…

— Обоими, — сказал он.

— Одновременно? — прошептал Винс.

Драко кивнул, силясь подавить смущение.

— Вот и хорошо, — объявил Грег.

— Хорошо? — вскинул брови Драко.

— С ними ты будешь счастлив, — так, словно это было яснее ясного, сказал Гойл.

Поглядев на него, Драко спокойно улыбнулся и ответил:

— Да, я тоже так думаю.

Винс потянулся и пожал другу руку. Все это казалось невероятно странным.

— Проблема со слизеринцами остается неразрешенной. Скорей бы уже Снейп вернулся, — вздохнул Грег.

— Как вернуться, когда его партнер болен? — возразил Винс.

— Вы что, все про всех знаете? — вытаращился Драко.

— Когда человека считают дураком, трудно поверить, что он замечает происходящее вокруг, — пожал плечами Грег.

— Восхищен вашей проницательностью, мистер Гойл, но все же будьте любезны, не разглашайте детали моей личной жизни на каждом углу, — мягко произнес Снейп, появляясь из-за занавески.

— Бля! — пискнул Драко, сердце которого бешено забилось. А ведь он прислушивался! — Да как вам это удается?

— Подбирайте выражения, мистер Малфой. Годы шпионажа и слежения за учениками способствуют развитию полезнейших навыков, — продолжил Снейп.

Ничуть не смутясь, Винсент встал и пожал зельевару руку.

— Рад видеть вас, сэр. Вы уже здоровы? А… ну, вы знаете, кто. В смысле, не Сами-Знаете-Кто, — растерялся юноша.

— Я здоров, спасибо, мистер Крэбб. Мистер Гойл, как вы себя чувствуете?

— Отлично, и все благодаря Драко, — широко улыбнулся Грег.

— Мы перед Драко в Пожизненном долгу, — объявил Винс.

— Что? — вмешался Малфой. — Таких вещей при свидетелях не говорят, Винс! Это же обязывает! Ничего вы мне не должны, разумеется. Грег же мой друг!

— Должны, — хором возразили молодые люди.

— Звучит сопливо, но моя жизнь без Грега — ничто, — тихо разъяснил Винс, — так что мы…

Драко поднял руки, чтобы удержать друзей от клятв такой силы.

— Вы будете рады услышать, Драко, — сообщил Снейп, — что такова судьба наделенных даром целительства: они несут бремя ответственности за спасенных людей, а Пожизненный долг практически никогда не бывает оплачен.

— Ну вот, — уселся на постель Винс, — а мы так ждали подходящего момента.

— Все равно спасибо, — ухмыльнулся Драко. — Я польщен.

— Мы можем поговорить? — обратился Грег к Снейпу.

Северус навел чары непроницаемости, которые разрушил, войдя в палату.

— Говорите. Чем могу быть полезен? — спросил он.

— Как там Поттер? Если бы… если бы Драко не помогал мне, то мог спасти его, и все обошлось бы. Или все лечебные силы ушли на меня?

Молодой человек явно долго и не на шутку беспокоился.

— У меня не вышло бы ему помочь, — быстро отозвался Драко. — Дело вовсе не в количестве сил, честное слово.

— Поттеру уже лучше, — уклончиво добавил Снейп.

— Ох, как хорошо, — выдохнул Грег.

— Он тоже спрашивал о вас.

— В самом деле?

Зельевар кивнул.

— А теперь рассказывайте, — велел он. — Я полагал, что профессор Синистра держит ситуацию под контролем. Отчего это вы не в состоянии вернуться в спальни?

Следующие несколько недель Снейп был невероятно занят. Ситуация на его факультете оказалась сложной. Драко провел тех учеников, которых считал опасными, в одну из потайных комнат подземелья, заверив, что делает это ради их безопасности. Ребята действительно не пострадали, а также не смогли принять участия в битве, но главное — их роль осталась нераскрытой, и теперь при желании они могли стать шпионами. Снейп с облегчением услышал, что будущее его выкормышей не пошло прахом еще до того, как они окончили школу, и есть шанс начать все заново. Зельевар считал своим долгом разъяснить детям, какие пути им открыты. К несчастью, некоторые уже давно и верно служили Волдеморту. Кое-кто был благодарен Драко, другие мечтали перерезать ему горло, да и алхимика с радостью отправили бы на тот свет. В роли декана Северус никогда открыто не выказывал каких бы то ни было политических взглядов, но дети Пожирателей знали его как сотоварища своих родителей, а теперь поняли, что он за ними шпионил. Многие слизеринцы восхищались хитростью и умением своего декана, ловко ведущего двойную игру, но для того, чтобы произнести "Avada Kedavra!", нужен был всего один человек. Это также означало, что отношения с Гарри, его состояние и местонахождение, пока юноша не в силах за себя постоять, требовалось хранить в полнейшей тайне.

Снейп сочувствовал и этим детям: многие из них потеряли родителей, кое-кто — братьев, сестер и прочих родственников; устои их мира навеки пошатнулись. Надежды их угасли, а Гарри Поттера, который даже не был чистокровкой, называли волхвом на страницах всех газет. Северус знал, что ни один из этих учеников больше не придет к нему за советом, и понимал, что не поддержать слизеринцев сейчас означало серьезно рискнуть их будущим. Зельевар даже обрадовался, что профессор Синистра осталась его заместителем. Она тоже была слизеринкой, но не принимала участия в политических распрях; ее подход не отличался теплотой, но этого слизеринцам и не требовалось.