Жан-Луи Фетжен - Эльфийские хроники

Гаэль осмотрел островок сухой земли, на котором нашел себе убежище его отряд лучников и который был почти полностью скрыт от посторонних взглядов высокими и густыми камышами. Вокруг этих камышей тянулась широкая полоса влажного песка. Гаэль прошелся среди своих рассредоточившихся воинов, сливающихся в своих серых муаровых плащах с густым туманом. Он вглядывался в них, пока не увидел знакомое лицо.

— Исиндьяло!

Эльф, которого он позвал, медленно поднялся и подошел к нему с нарочитой небрежностью в движениях.

— Ты хорошо знаешь эти места? — спросил Гаэль, отводя его в сторонку.

— Да, конечно.

— Тогда возьми десять лучников, подойди поближе к монстрам и сделай так, чтобы они за вами погнались.

— Опять спасаться бегством…

— Да. Вот до этого островка. Я хочу, чтобы ты заставил их преследовать вас аж до вон той полосы песка. Мы будем сидеть в камышах. Как только услышите крик луня, сразу же падайте все на землю. Мы выпустим по ним целую тучу стрел, а затем выскочим из камышей и нападем на них. Ты со своими людьми не позволишь им побежать вперед… На этот раз, брат мой, мы не оставим в живых никого.

Исиндьяло улыбнулся, и это придало его длинному худому лицу коварное выражение. Они кивнули друг другу, и Исиндьяло отправился выполнять порученное ему задание. Вскоре он собрал нужных ему десять лучников, и они, производя не больше шума, чем пролетающая через заросли ивы стайка воробьев, исчезли в тумане. Гаэль же быстренько изложил план предстоящего сражения остальным эльфам и отдал необходимые распоряжения. Как он и ожидал, перспектива поучаствовать в сражении, в котором на этот раз не будет никакой другой цели, кроме как победить, взбодрила эльфов и распалила их боевой пыл. Их было чуть больше пятидесяти. Они, растянувшись длинной вереницей, засели в камышах, подготовили луки и стрелы к стрельбе и замерли в ожидании. Даже опытный взгляд следопыта — и тот, наверное, не смог бы их в этих камышах заметить. Они молча ждали, не шевелясь и не обращая ни малейшего внимания ни на сырость, ни на холод. Вскоре издалека до них донесся шум боя. В общем гомоне иногда можно было различить предсмертные вопли орков, пораженных эльфийскими стрелами. Затем послышались гортанные голоса командиров орков, отдававшие какие-то распоряжения. Исиндьяло, похоже, хорошо выполнил порученное ему задание: орки бросились в погоню за отступающими эльфами…

Притаившись в камышах рядом со своими сородичами и изо всех сил напрягая слух, Гаэль сжимал свой лук и тыльный кончик древка приготовленной к стрельбе стрелы. По цепочке спрятавшихся в камышах эльфов пробежала легкая дрожь, и буквально мгновение спустя он различил через камыши силуэты Исиндьяло и его лучников, стремительно пробежавших мимо. Гаэль успел зрительно оценить скорость бега своих сородичей. Они бежали по полосе песка достаточно быстро для того, чтобы их не догнали орки, но недостаточно быстро для того, чтобы орки сильно отстали и отказались от погони. Еще несколько мгновений — и Гаэль, как и все его товарищи, услышали звуки гонящегося за эльфами отряда орков: громкие крики, позвякивание металлических доспехов и оружия и шлепанье ног по влажному песку. Гаэль подождал, пока мимо него пробежало полдюжины орков, а затем, издав крик луня («уииик-уииик!»), резко поднялся и — с диким воплем — выпустил первую стрелу. В следующие несколько мгновений к крикам орков примешались щелканья тетивы и свист летящих стрел, а затем эльфы выскочили из камышей и набросились на орков — так, как волна накатывается на волнорез.

Однако орков оказалось намного больше, чем предполагал Гаэль. Выпущенные стрелы убили или сильно ранили около двадцати из них, но еще по меньшей мере столько же стояло на ногах: стрелы либо пролетели мимо них, либо ранили их совсем легко. Бывший вор и грабитель из Ха-Бага первым выскочил из камышей, первым подбежал к монстрам и первым напал на них, нанеся удар своим длинным кинжалом в какую-то, как ему показалось, бесформенную, темную и блестящую массу, похожую на гигантское насекомое. Его клинок пронзил плоть, глубоко уходя в нее. Все это произошло так быстро, что Гаэль даже не успел рассмотреть свою жертву. В следующий миг эльф почувствовал, что его схватили за руку. Повернув голову, он увидел, что в его руку вцепился вопящий орк с бешеным взглядом. Этот взгляд был последним, что увидел Гаэль, прежде чем его ударили в висок дубиной. Удар был не очень сильным: он рассек кожу, но не проломил череп, — однако эльф рухнул на колени, его сознание затуманилось, а руки и ноги отказались слушаться. Он не чувствовал сильной боли. Более того, теплая кровь, текущая у него по щеке, даже вызывала у него приятное ощущение. Происходящую вокруг него ожесточенную схватку он воспринимал теперь лишь как совокупность приглушенного шума и мечущихся расплывчатых контуров. А затем к нему вдруг все вернулось: и способность отчетливо слышать, и способность хорошо видеть. Гаэль подполз на четвереньках к лежащему на песке безжизненному телу орка, истыканному стрелами, вырвал из его сжатых пальцев что-то вроде копья, на обоих концах которого имелось по тяжелому металлическому шару, и откатился с ним по песку в сторону от места сражения. Поднявшись на ноги, он заметил на земле что-то такое, что он поначалу принял за большой камень. Затем он понял, что это голова эльфа, отсеченная от туловища одним сильным ударом. Рот и глаза его товарища были раскрыты. Вид этой головы привел Гаэля в такую ярость, что он забыл о всякой осторожности. Бешено размахивая копьем над головой, он бросился в самую гущу битвы и с силой врезал металлическим шаром своего копья по голове первого попавшегося ему орка, забрызгав себя при этом хлынувшей из его размозженной головы кровью.

Еще живых орков оставалось совсем немного, и на каждого из них наседало по два-три разъяренных эльфа. Те из орков, которые попытались повернуться и броситься наутек, тут же получали по нескольку стрел в спину, а те, которые попытались сдаться в плен, были тут же убиты кинжалами. Вскоре на месте этой кровавой битвы воцарилась тишина.

Позднее, когда один из патрулей орков отважился дойти до этого места, чтобы попытаться выяснить, что же произошло с их собратьями, орки увидели около полусотни отрезанных голов, разложенных в одну линию на песке и смочивших этот песок вытекающей из них черной кровью. Все остальное — тела и оружие — куда-то исчезло.

9

В Красных Горах

Балдвин проснулся незадолго до рассвета и машинально схватился правой рукой за рукоять своей секиры. Ему спросонья — да еще к тому же после тревожного сна — показалось, что он находится в каком-то темном и вонючем подземелье — там, где обитают мертвые. С вытаращенными глазами и колотящимся сердцем карлик быстро вскочил со своей постели, представляющей собой заплесневелую солому, накрытую разорванными простынями. Узнав стены узкого помещения, которое он сделал своей спальней, он с громким вздохом присел обратно на постель. Невзрачная это была спальня, явно не достойная сына Твора, властелина Даль-Вида и короля карликов, живущих в Красных Горах. В этом помещении все еще чувствовался запах пива, которые раньше хранили здесь в бочках, и в это было его единственное достоинство. Стены из необтесанного камня, ни одного окна, пол из утрамбованной земли, зажженный фитиль, плавающий в плошке с маслом и являющийся единственным источником света… Балдвин уселся на постели и затем долго почесывал свою седеющую бороду, голову и руки. Уже по меньшей мере месяц он не мылся. Материя его рубашки, ставшая плотной из-за пропитавших ее копоти, крови и пота, его ступни, почерневшие от грязи, и необходимость облачаться в кожаную кольчугу с заклепками и надевать тяжелые сапоги, брошенные в углу этой комнатушки, испортили ему настроение еще до того, как он успел поразмыслить об ожидавшем его дне.