Вера Камша - Довод Королей

Я знаю одно, пока мы не поймем, откуда клирики берут силу, мы будем тыкаться во все стороны, как слепые котята.

– Ты не похож на котенка, Рене Аррой, тем паче на слепого. Не каждый может убить взглядом и пройти сквозь воды Времени.

– Я предпочитаю шпагу. Даже сейчас. Ты не представляешь, как это развлекает.

2887 год от В.И.

2-й день месяца Зеркала.

Арция. Мунт

О подвигах Александра Эстре Дариоло была готова слушать бесконечно, а обожавший протектора Артур Бэррот ни о ком другом не говорил. Для него младший из Тагэре был воплощением чести, ума и отваги. Неудивительно, что в лице Даро Артур нашел благодарную слушательницу, и еще менее удивительным было то, что виконт пал перед чарами прекрасной мирийки. Сама же Даро ничего не замечала, ее сердце было отдано раз и навсегда, а в Бэрроте она видела лишь доброго друга, чьи рассказы об Александре словно бы приближали молодую женщину к ее герцогу.

Артур был искренне опечален, что не смог участвовать в данлейском походе, но о том, как и когда он заработал свою рану, Дариоло узнала от командовавшего эскортом дарнийского лейтенанта. Сам рыцарь, похоже, не видел в своей истории ничего примечательного и заметно смутился, когда черноокая чаровница выразила ему заслуженное восхищение. Виконт Барре, хоть и был сыном одного из самых амбициозных нобилей Арции, удался не в отца и не в деда, а в отдаленного предка Лионэля Ларрэна, не помышлявшего о короне и искренне восхищавшегося чужими подвигами. Но если в Александре Тагэре Артур Бэррот видел образец рыцаря и воина, то Дариоло стала для него даже не Прекрасной Дамой, а богиней.

Молодая женщина была слишком неопытна, чтобы правильно истолковать обращенные на нее страстные взгляды, Миранда же видела все и не знала, что делать. Артура – красивого, отважного, бескорыстно преданного Сандеру – было жаль, но хуже всего было то, что и в его глазах, и в глазах других Дариоло оставалась свободной. Жена маршала не сомневалась: в Мунте Даро окажется под огнем претендентов на руку, сердце и приданое. Сандер вернется в лучшем случае к середине осени, а до этого может случиться всякое. Не все станут смотреть на красавицу как на святую Циалу, тот же Аганн может вновь попытаться не мытьем, так катаньем принудить ее к браку.

Будь на то воля Миранды, она бы не выпустила Даро из Мальвани, но обычно покладистая и ласковая мирийка словно с цепи сорвалась. Она не желала оставаться на Севере ни дня, хотя, по мнению Миранды, разумнее было дождаться «волчат».

Герцогиня твердо намеревалась передать свою подопечную с рук на руки брату и Сандеру и отправиться в Оргонду. Сезар и Анри писали часто и весело, и именно это настораживало. Миранда знала своих мужчин и их твердое убеждение, что близких нужно беречь от неприятностей всеми доступными и недоступными способами. Частые письма ни о чем означали, что от нее что-то скрывают, и она даже догадывалась что. Сезар влюблен в Марту, а Паук делает все возможное и невозможное, чтобы сожрать арцийку до истечения срока мира и убрать из Оргонды ненавистного маршала, очередной раз разбившего ифранцев на берегу Табита. Сигнора Мальвани надеялась, что у Марты хватит ума держать в узде свои чувства или, по крайней мере, не попасться. Связь герцогини Оргонды с сыном Анри Мальвани! Да за доказательства этого Паук душу Проклятому заложит, если предположить, что Проклятому нужна такая мерзость. Миранда понимала, что ей нужно в Лиарэ, и чем скорее, тем лучше, но оставить Даро она тоже не могла, да и ее отъезд мог быть неправильно понят и истолкован. Другое дело уехать на гребне восторгов, вызванных победами Александра.

После того, что сделал герцог Эстре, король обязан прислушаться к его мнению и об Оргонде, и о Жозефе. Что до любви, то герцогиня не сомневалась: узнав о Дариоло, Филипп лишь обрадуется. Его Величество порой завидовал чужой славе, но не чужому счастью, а Сандера искренне любил. Герцогиня считала ошибкой как решение Даро появиться в Мунте раньше герцога, так и нежелание Александра довериться брату, но увы... Молодая женщина стояла на своем с несвойственным ей упорством, даже жесткостью, хотя в остальном вела себя как обычно. Хорошо хоть, ее оставили ночные страхи, и все равно Миранде их поездка не нравилась, она тянула как могла, пока в Мальвани не нагрянул Артур Бэррот.

Дариоло попросила виконта взять ее с собой, и Миранда поняла, что она уедет в любом случае. Единственное, что могла сделать герцогиня, это поехать с ней и постараться защитить от возможных неприятностей, каковых, Миранда не обольщалась, будет более чем достаточно.

Оставалась призрачная надежда, что их появление в столице пройдет незамеченным, но Артур Бэррот придерживался на сей счет другого мнения. О приезде посланца герцога Эстре и о том, что он сопровождал Дариоло Кэрну и сигнору Мальвани, была оповещена каждая столичная ворона. Не прошло и двух дней, как Миранда и ее подопечная получили приглашения прибыть ко двору.

2887 год от В.И.

3-й день месяца Зеркала.

Арция. Малве

Герцог Эстре заехал в Малве, изображая заботу об эскотских послах, якобы уставших во время перехода. Правду сказать, граф Ягос, имевший сомнительное удовольствие быть кузеном его величества Джакомо Второго, был свеж и жизнерадостен, равно как и его свита, но на остановку согласился с радостью. Побежденные и победители ладили друг с другом. В первых не было злорадства, во вторых – ненависти. Сандеру часто приходило в голову, что две последних войны невероятно похожи и при этом разительно отличаются одна от другой. В обоих случаях не было ни больших сражений, ни великой крови. В обоих случаях арцийцы ушли добровольно и быстро, но уход из Оргонды был поражением, а из Эскоты – победой. Впрочем, эскотцев нельзя было назвать врагами. Джакомо, которого собственные нобили именовали мелким пакостником, держался на троне с большим трудом, а его буйные подданные творили что хотели – грызлись друг с другом, нападали на соседей, заключали союзы промеж себя с тем, чтобы навалиться на такой же союз, словом, развлекались, как могли.

Что до вторых и третьих сыновей, не имевших ничего, кроме полосатого плаща и меча, им сам бог велел податься в разбойники или наемники. Когда Арция и Фронтера ослабевали, эскотцы наваливались на беззащитное Приграничье, как волки на раненого быка, но достаточно было привести Замковый пояс в порядок и расколошматить несколько вольных отрядов, как полосатики возвращались домой и принимались колотить друг друга. Тридцать лет назад Шарль Тагэре привел подданных милейшего Джакомо в чувство в считанные месяцы, после ухода Рауля ре Фло их воинственность вновь расцвела пышным цветом, пока им не объяснили, что трогать Арцию не нужно. И хорошо объяснили, Проклятый побери!