Джо Аберкромби - Лучше подавать холодным

— Стой! — пронзительно завопил Сезария. — Что ты вытворяешь с лампой, Коска? Искра не туда и мы оба полетим на небеса!

— Нет причин для волнений. — Он восстановил контроль над ногами. — Я не религиозен, но очень уж сомневаюсь, что кого-то из нас пустят на небо.

— Значит, полетим в ад.

— Вот это вот вероятнее.

Сезария хрюкнул, крайне осторожно придвигая последнюю бочку вплотную к другим. — Все остальные снаружи?

— Должно быть они уже в траншеях.

Здоровяк вытер руки о рубашку, всю в саже. — Тогда мы готовы, генерал.

— Отлично. Эти последние несколько дней поистине еле ползли. Учитывая, как мало у нас времени, настоящее преступленье, что человеку приходится скучать. Когда ты лежишь на смертном ложе, те впустую потраченные недели ты будешь проклинать пуще самых ужасных ошибок.

— Надо было сказать, что ты не занят ничем неотложным. Мы бы тебя пристроили — помог бы копать.

— В моём-то возрасте? Мне положено месить грязь лишь в одном месте — в отхожем. И даже такая работа требует гораздо больше сил, чем раньше. Что происходит?

— Говорят, с возрастом оно у многих тяжело идёт.

— Порадовал. Я имею в виду, с шахтой.

Сезария указал на хвост чёрного порошка, обрывающийся едва не доходя до ближайшей бочки. Зёрна мерцали при свете ламп. — Он ведёт ко входу в штольню. — Он похлопал по мешочку на поясе. — Мы доводим его до бочек, под конец насыпаем побольше, чтоб точно сработало. Выходим к устью туннеля, высекаем искру на тот конец, а затем…

— Огонь мчится по всей его протяжённости к бочкам и… насколько большим будет взрыв?

Сезария покачал головой. — Никогда не видел, чтобы за раз применили и четверть нашего количества порошка. А ещё они всё время усиливают смесь. Новое вещество… есть мнение, что взрыв может оказаться слишком большим.

— Лучше величественный жест, чем унылый.

— Если только он не свалит на нас целую гору.

— Он на это способен?

— Кто бы знал, на что он способен.

Коска без воодушевления оценил тысячи тонн скалы над их головами. — Передумывать, пожалуй поздновато. Люди Виктуса навострили копья для приступа. Сегодня вечером Рогонт станет королём. И он обещал почтить нас присутствием своего величества по утренней зорьке, и уже внутри крепости, дабы мочь скомандовать последнее наступление. Будь я проклят, если потрачу утро, слушая, как воет на меня этот мудак. Тем более с короной на башке.

— Ты думаешь, он будет в ней постоянно, изо дня в день?

Коска задумчиво почесал шею. — Знаешь, понятия не имею. Но мы уже отвлеклись.

— Согласен. — Сезария насупился на бочки. — Как-то оно всё неправильно. Роешь яму, суёшь факел в какую-то пыль, убегаешь и…

— Чпок, — закончил Коска.

— Не надо думать. Не нужна храбрость. Так не воюют, если хочешь знать моё мнение.

— Единственный правильный способ воевать — тот, при котором твой враг подох, а у тебя осталось дыхание над ним поржать. Наука упрощает процесс? Ну и ладно, тем лучше. А всё остальное чухня. Давай, понеслась.

— Слушаю моего генерал-капитана и повинуюсь. — Сезария сдёрнул мешочек с пояса, нагнулся и начал осторожно сыпать порошок, подводя дорожку прямо к бочкам. — Никогда не думал, каково это, а?

— А ты?

— В какой-то миг занимаешься своими делами, а в следующий тебя разносит на куски. Даже лица своего убийцы не увидишь.

— Отдавать другим приказы то же самое. Разве убить человека порошком хуже, чем заставить кого-то проткнуть его копьём? Когда же ты в последний раз смотрел людям в лицо? — Не тогда, когда с удовольствием старался проткнуть Коску в спину, в Афьери, это уж точно.

Сезария вздохнул, порошок струился на землю. — Может и правда. Но знаешь, порой я скучаю по старым дням. Давнишним, когда командовал Сазайн. Тогда был совсем другой мир. Более честный.

Коска фыркнул. — Прекрасно знаешь не хуже меня, что по эту сторону ада не было ни единой грязной уловки, от которой бы отказался Сазайн. Тот старый скряга взорвал бы весь твой мир, если бы решил что оттуда вывалится грошик.

— Скорее всего твоя правда. Всё ж оно выглядит не слишком честно.

— Вот уж не думал, что ты такой поборник честности.

— Самоотвод не беру, но по мне бы лучше выиграть честный бой, чем бесчестный. — Он перевернул мешочек, вытряхивая последние крупицы. Прямо под боком у бочки осталась блестящая кучка. — Как-то оно оставляет привкус поприятней, когда дерёшься по неким правилам.

— Хех. — Коска врезал ему по затылку лампой, взметая фонтан искр. Сезария растянулся плашмя. — Это война. Здесь правил нет. — Здоровяк застонал, дёрнулся, слабо пытаясь приподнять своё тело. Коска наклонился, поднял лампу повыше и снова двинул ему по башке с хрустом треснувшего стекла. Тот завалился плашмя, в волосах зашипели угольки. Пожалуй, малость ближе к порошку, чем того позволяло спокойствие, но Коска всегда любил рисковать.

Также он всегда любил торжествующие речи, но время решало всё. Поэтому он повернулся к затемнённому проходу и поспешил туда. Дюжина шагов в тесноте, и он уже снова задышал тяжело. Ещё дюжина и ему показалось, что там, в туннеле он уловил смутный отблеск дневного света. Он встал на колени, закусив губу. Крайне слабо представляя себе насколько быстро прогорит дорожка, коли её поджечь.

— Здорово, что я всегда любил рисковать… — Он принялся бережно скручивать сломанную решётку с лампы. Та застряла.

— Блядь. — Он вцепился изо всех сил, пальцы соскальзывали. Видать она погнулась, когда приложилась к Сезарии. — От сволочь! — Он сместил хватку, зарычал, когда крутанул со всей своей силой. Хлопнув, вылетела верхушка, обе половинки закачались у него в руках, лампа выпала, он попытался поймать, промахнулся, она стукнулась об пол, отскочила, потекла и угасла, погружая проход в чернильную тьму.

— Ёбаная ты… сука! — Единственным выходом было пройти по собственным следам обратно и взять одну из ламп с конца туннеля. Он сделал пару шагов, вытянув руку вперёд, шаря в темноте. Балка угодила точнёхонько в лицо, рывком запрокинула его голову, загудело во рту, солёном от крови. — Гах!

Он увидел свет, потряс стучащей головой, вжимаясь в темноту. Свет лампы отражался на волокнах дерева подпорок, на корнях и валунах из стен, от чего змеящаяся дорожка порошка мерцала. Свет лампы и, если только Коска не полностью утратил чувство направления, тот исходил оттуда, где он оставил Сезарию.

Внезапно решение взять с собой меч стало казаться приступом гениальности. Он потихоньку извлёк его из ножен, обнадёживающе звякнул металл. Ему пришлось поелозить туда-сюда локтем, чтобы направить кончик вперёд в узком пространстве, случайно зацепив острием свод, от чего его лысину мягко окатила струйка земли. И всё это время свет подползал ближе.