Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата
— Да? — обернулся к нему Вольфгер.
— Гоблин передал слова своего временного хозяина: «Вольфгер фон Экк, ни в коем случае не прекращай начатое тобой дело, оно гораздо важнее, чем ты думаешь», так?
— Так… — кивнул Вольфгер.
— Отец Иона утверждает, что гоблин — мелкий прислужник Сатаны, стало быть, он говорил от его имени, так?
— Говори дальше, — пробормотал Вольфгер, холодея.
— А раз так, выходит, что он считает вас, господин барон, тоже своим подручным. Иначе говоря, вам, а, значит, и нам предстоит действовать в интересах Сатаны. Я правильно понял?
— П-получается — правильно… — пробормотал Вольфгер. — Что скажешь, святой отец?
— Спаси и сохрани нас от этого Господь! — перекрестился дрожащими пальцами монах.
— Что будем делать?
— Как решили, надо идти к архиепископу! — не подумав, бухнул монах.
— Ага, придём, всё расскажем, и тут же окажемся на дыбе… Карла сожгут сразу, мне, как благородному, отрубят голову на рыночной площади церемониальным мечом, ну, а тебя, не знаю, наверное, сошлют в какой-нибудь горный монастырь, запрут в каменном мешке до самой смерти.
— Если надо, мы должны принять и эту муку! — осенил себя крестным знамением монах.
— Принять муку мы всегда успеем, — пробурчал Карл. — А по-моему, сначала нужно сделать то дело, которое собирались, надо всё-таки постараться понять, что происходит в нашей богоспасаемой Саксонии.
— Молодец, Карл, — хлопнул его по плечу Вольфгер. — В самую точку. Давайте всё-таки постараемся сначала сами разобраться, что происходит. Начинай, отец Иона.
— Н-ну… Понимаете… Я и сам-то не очень… — забормотал монах и опять открыл Евангелие. Вот, слушайте:
Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии своём.[17]
И дальше:
О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один.[18]
Понятно, что люди ждали Второго пришествия, как и было сказано в Евангелии, ещё при жизни Его учеников, однако… Потом стало ясно, что эти фразы в Евангелии понимали буквально, а надо понимать иносказательно. Толкований было множество, однако, большинство склонялось к тому, что нужно ждать тысячного года. Тысячный год прошёл в страшном ожидании. Летописи гласят, что люди бросали свои мирские дела, возводили храмы и гробницы, раздавали своё имущество, страх и уныние воцарились на земле. Но Второго пришествия не случилось и тогда, — отец Иона вздохнул, — сын мой, у нас совсем не осталось вина? Ага, спасибо… Так, о чём я? А, ну да… Прошёл тысячный год, наступил тысяча первый, и кому-то пришло в голову, что, наверное, даты посчитали неправильно, ведь Его распяли в возрасте тридцати трёх лет, значит, тысяча лет истечёт в тысяча тридцать третьем году… Люди получили ещё одну передышку. И вот пришёл тысяча тридцать третий год, и опять были явлены зловещие знамения, опять начались приготовления к концу света, и опять церковь, чего уж там греха таить, получила изрядную толику золота и отписанных на неё земель. Но род людской опять выжил. Церковь тогда утверждала, что ей удалось отмолить у Спасителя ещё немного лет земной жизни, теперь до тысяча шестьдесят шестого года, ибо шестьдесят шесть — число Антихриста…
В общем, постепенно Второе пришествие как-то позабылось. Войны, болезни, рождения, смерти — всё это заслонило опасность конца света, которая казалась всё более и более призрачной. Над священниками, угрожающими скорой божественной карой, стали посмеиваться. Потянулись годы, которые складывались в века…
Я думал, что следующим годом, в котором люди вспомнят о пророчествах откровения Иоанна Богослова, будет 1666 год, до которого я не доживу, но вышло по-другому… Светопреставление оказалось гораздо ближе, чем мы думали. И нам остаётся только молиться, чтобы Он смилостивился над нами… Людям явлены грозные знаки, но мало кто различает их. Купец говорил, что крестьяне по всей стране склоняются к бунту, они неосознанно чувствуют приближение Антихриста, это он смущает их души. А церковь слаба, как никогда. Богомерзкий Лютер нанёс ей удар в спину, и теперь священники сражаются друг с другом вместо того, чтобы взявшись за руки, своей верой и своими телами защитить пасомых от Диавола… Воистину, пришли последние времена! — монах закрыл лицо руками.
— Постой, отец Иона, ну подожди, — положил ему руку на плечо Вольфгер, не надо отчаиваться раньше времени. — Ну да, знаки явлены, но ведь ничего ещё не свершилось. Возможно, ты толкуешь их неправильно, в конце концов, что мы можем знать о промысле Божьем? Я читал, что земли людей неоднократно поражали моровые поветрия, землетрясения, наводнения, войны, нашествия варваров, и каждый раз летописцы говорили о последних днях мира. Но ведь ни разу не сбылось, а? Не убивайся ты так, мой старый учитель, вот, выпей ещё вина и ложись спать. Утром под ясным солнышком всё будет выглядеть не таким мрачным, правда, Карл?
— Да, господин барон, вы совершенно правы. Позвольте, святой отец, я помогу устроить вам постель. К счастью, дождь перестал, и спать будет не так сыро. Шатёр промок, поэтому лучше ложитесь поближе к костищу, вот ваш плащ, ваш мешок. Спите и ничего не бойтесь. До завтра светопреставление уж точно не наступит, я обещаю.
Монах всхлипнул, ладонью стёр слезы с лица, улёгся на ложе из веток, заботливо нарезанных для него Карлом, завернулся в плащ и через несколько минут засопел.
Вольфгер и Карл остались сидеть у костра. Карл подбрасывал в огонь веточки, не давая костру ни погаснуть, ни разгореться. Господин и слуга тихо разговаривали.
— Трудно будет со стариком, — вздохнул Вольфгер, — боюсь, если надо будет ехать дальше Дрездена, придётся оставить его в какой-нибудь хорошей гостинице. Дам хозяину денег, пусть ухаживает за ним, а мы поедем дальше.
— Он не останется, — тихо возразил Карл, — ведь это его путешествие, он сойдёт с ума от тоски и ожидания… Будь что будет, пусть едет с нами и встретит свою судьбу. Он уже в таком возрасте, когда смерть может прийти в любую минуту, а где она настигнет человека — какая разница? Во всяком случае, он не умрёт в одиночестве, в чужом доме, в чужой постели.
Вольфгер задумчиво посмотрел на Карла. В словах оборотня ощущалась такая спокойная и выстраданная мудрость, что Вольфгер не стал возражать. Он припомнил кое-что из биографии Карла и понял, почему он так сказал.
— Скажи, Карл, а что ты думаешь обо всём этом, о знамениях, Втором пришествии, и вообще? — спросил Вольфгер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});