Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата

— Уйду, — повторил гоблин. — В иной план бытия.

— Что такое «иной план бытия»? — вмешался в разговор отец Иона.

— В вашем языке нет слов, чтобы объяснить, — ответил гоблин, — а моего языка не знаете вы.

— То есть, ты умрёшь? — не отставал монах.

— А что такое смерть? — повернулся к нему всем телом гоблин. — Ты можешь сказать? Я исчезну здесь, моё тело и моя внутренняя сущность исчезнут в этом мире, значит, можно сказать, что я умру, но они появятся в другом мире, значит, я буду продолжать жить. Что первично, жизнь или смерть? Я не знаю.

— Ты уйдёшь в мир гоблинов? — спросил Вольфгер.

— Я уйду в мир, населённый существами, которые пришли в этот план бытия раньше человека, и уходят под вашим натиском. Скоро этот мир будет принадлежать только людям. Так предначертано. Потом уйдут и люди.

— Куда? — вскинулся отец Иона.

— И опять скажу: не знаю. Спросите у того, кто послал меня, возможно, он обладает этим знанием и поделится им с вами. Его мощь безмерно велика.

— Как его зо… впрочем, это я уже спрашивал, — оборвал себя Вольфгер, — и, как я понял, ответа не будет. Тогда скажи лучше вот что: чувствуешь ли ты, что в этом мире происходят некие изменения?

— В мире постоянно происходят изменения, — ответил гоблин, — основа устойчивости мира — его изменчивость, ты не знал? Впрочем, не будем играть словами. Ты прав. Сейчас в мир пришло нечто новое, и это новое враждебно старому. Между ними идёт борьба. Вы не можете видеть и ощутить это, а я могу.

— Что будет, если победит новое? — дрожащим голосом спросил монах.

— Оно воцарится в этом слое реальности, — ответил гоблин.

— А старое?

— Старое уйдёт.

— Куда?

— Я не знаю.

— А если победит старое?

— Оно не победит. Грядут новые времена. Вы, люди, прикованы к этому плану бытия, вы не можете покинуть его, поэтому готовьтесь. Прощайте.

Гоблин встал и, не оглядываясь, скрылся среди ночных теней.

Все долго молчали. Поляну заполнил шорох ночного дождя. Тихонько шипел угасающий костёр.

— Всё сбывается, всё… — с безутешной тоской сказал отец Иона.

— Ты о чём? — спросил Вольфгер.

— Об Апокалипсисе, — ответил монах. — Подожди, сейчас ты всё сам поймёшь…

Он встал и, оскальзываясь на сырой траве, побрёл к сваленным под деревом седельным сумкам, порылся там и вернулся, держа в руках книгу.

— Это Евангелие, — сказал он, аккуратно разматывая кусок шёлка, в который была завёрнута книга, «Откровение Иоанна Богослова», вот…

Он стал читать, сразу же переводя для Карла с латыни на немецкий:

«И стал я на песке морском и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадем, а на головах его имена богохульные.

Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть.

И даны ему были уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца.

И дано ему было вести войну со святыми и победить их; и дана ему была власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем.

И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира.

Кто имеет ухо, да услышит.»[16]

— Ничего не понял, прости… — тихо сказал Вольфгер, потрясённый мрачной красотой древнего текста, особенно торжественно прозвучавшего в ночном лесу над мерцающим костром.

Видно было совсем плохо, но монах, видимо, помнил Евангелие наизусть, поскольку переводил по памяти, почти не заглядывая в книгу.

— Что же тут непонятного? — удивился он. — Грядёт пришествие Антихриста, знаки уже явлены, ты их тоже видел. То новое, о чём говорил гоблин, и есть зверь из моря. Обрати внимание, его послом выступил не человек, Божья тварь, а гоблин, некая бледная тень Антихриста, один из мелких слуг и подручных его. И это — не случайно. Он тща-а-ательно выбирает себе слуг.

— Постой, постой, — попробовал спорить Вольфгер, — у тебя получается, что все нелюди — прислужники Дьявола? Вот Карл — вербэр, так, по-твоему, он что, тоже не Божья тварь? Прости Карл, я не хочу тебя обидеть.

— А я не знаю! — запальчиво воскликнул монах. — В Писании ничего не сказано про оборотней!

— Тут-то ты и попался, — ухмыльнулся Вольфгер, — в Писании много про что не сказано, например, нет ни слова о папской курии в Риме. Значит, она тоже…?

— Не смей так говорить! — взвизгнул монах, — не богохульствуй! Тем более, в такое время, когда, может, решаются судьбы мира!

— Успокойся, ты вопишь на весь лес, — оборвал его Вольфгер. — тебе незачем так нервничать, я и в мыслях не имел хулить твоего Бога.

— Твоего? — потрясённо переспросил отец Иона, — значит, ты…

— Разумеется. А ты не знал? Я давно уже не верю в поповские сказки и в то, что отпущение грехов или кусочек святости можно купить за деньги. Я, как учили греческие философы, агностик. Я верую, но по-своему. Верую в некую надмировую сущность, которая управляет нашим бытием, но не понимаю, зачем ей, всеведущей, мудрой и равнодушной, жалкие молитвы, жертвоприношения и разукрашенные молитвенные дома.

— Это ересь! Ты раскаешься в ней, и очень скоро!

— Возможно, но пока ты не убедил меня. Оставим на время теологию. Давайте лучше обсудим слова нашего гостя. Например, как вы думаете, кто всё-таки послал его?

— И думать нечего, — буркнул монах, — он — от врага рода человеческого.

— То есть от Дьявола? — переспросил Вольфгер, задумчиво шевеля веткой угли в костре. — А почему ты так решил?

— Чем ты слушал? — раздражённо сказал монах, — я же читал тебе Писание. Зверь из моря!

— А почему из моря? — удивился Вольфгер, — где у нас тут море?

— Ну, просто так говорится… — смутился отец Иона, — в конце концов, это неважно, из моря или не из моря! Главное, что сорваны печати, Он сошёл на землю, и предстоит воистину последняя битва! Даже гоблин почувствовал Его силу, а эти твари умеют различать зло. Заметь, они уже покинули наш мир, этот был последним!

— Ты сказал, что «дана ему власть действовать сорок два месяца», это почти три года, значит, у нас ещё уйма времени!

— Но мы же не знаем, когда произошло сошествие, — возразил монах. — Судя по тому, как нарастают злые приметы, времени у нас гораздо меньше, чем ты думаешь, надо спешить!

— Господин барон, позвольте спросить, а то я кое-чего не понял, — внезапно подал голос промолчавший почти весь вечер Карл.