Павел Корнев - Повязанный кровью
– Ты почем знаешь? – засомневался в его словах Висельник.
– Браслетик на запястье видел? – Габриель выломал у курицы вторую лапу. – Печать сургучная на нем синяя, не красная.
Ежи вскочил, присмотрелся и медленно сел обратно на лавку:
– Глазастый…
– Я вот чего понять не могу: орки заезжие да гномы податями отделываются, а эльфам еще зачем-то церковные печати шлепают, – Янек покачал головой и наколол на нож ломоть мясной нарезки. – И вообще в Империю остроухих не шибко-то и пускают. Боятся, что слишком на людей похожи?
– А ты сам подумай. – Шутник выхлебал остатки вина прямо из горлышка и закатил кувшин под стол. – Ублюдков от орков или гномов мне еще видеть не доводилось, а вот эльфийских полукровок…
– Ерунда. – Висельник швырнул в Шутника рыбью кость, но тот увернулся. – Просто на гномиху или орку даже у тебя не встанет.
– Что верно в одну сторону, не всегда верно в другую, – как-то слишком туманно выразился Чарка.
– Чего? – не понял Ежи Петелька и, немного подумав, предположил: – Но вообще церковникам про превосходство человека легко рассуждать, а вот пройдет мимо такая красотка…
– Хватит языком трепать. На дыбу захотелось? – легонько хлопнул по столу Арчи. – И с чего вы взяли, что эльфов в Империю не пускают? Нет никаких запретов, милости просим! А лесным оркам, между прочим, только на ярмарку в Ла-Грос дорога открыта. Про степных и сами все знаете.
– Мне дед рассказывал, – я глотнул пива, – эльфы только в своих лесах вечную молодость сохраняют. А среди людей так же, как и мы, стареют. Будто бы им деревья силу дают.
– А наши леса как же? – удивился Янек.
– Да разве ж это леса? – хмыкнул я и налил еще пива. – У нас в княжествах и то нетронутые чащобы только на севере остались.
Незаметно на улице стемнело, и в зале зажгли светильники. Менестрель быстренько перекусил и заиграл что-то более веселое. За многими столами гуляки в такт мелодии затопали ногами по полу, и музыкант запел песню о вдове винодела и мельнике. Шутник тяжело вздохнул и завистливо покосился на компанию обозников, пустивших по кругу набитую дымным зельем трубку. Дюжие парни с уходом хозяина расслабились и теперь соревновались в выдувании колец дыма. Ишь, как Шутника скрутило-то. Это зелье привозили с самого юга Норлинга, продавали только в аптеках, и нечего было надеяться найти его в селе, пусть даже и большом. Интересно, Габриель-то где к нему пристрастился?
Служанки принесли новые жбаны с пивом и бочонок с яблочным сидром, унесли пустые блюда и протерли забрызганный вином, жиром и соусом стол. Непривычно мрачный Арчи почти допил бутылку бренди и теперь задумчиво вертел в пальцах оловянную кружку.
Что-то Дубрава припозднился. Не может в цене с купцами сойтись?
Долго уже молчавший Габриель неожиданно отставил кружку с вином и, покачиваясь, поднялся со скамьи. Прежде чем кто-либо успел его остановить, он оказался рядом с менестрелем и выхватил гитару. Народ в зале недовольно зашумел, музыкант вскочил на ноги, но Шутник ладонью отодвинул его в сторону и уверенно заиграл. Немного успокоившийся менестрель, не спуская глаз с гитары, присел обратно на табуретку, а Габриель, несколько раз сбившись, начал незнакомую мелодию, и подгулявшие посетители притихли.
– Выпей и снова налей, коли в кувшине вино… – Хрипловатый голос Шутника неожиданно легко перекрыл царивший в зале шум. – Коли тебе все равно, сколько осталось монет…
Обозники радостно загомонили и с шумом сдвинули кружки с пивом. Песня им явно пришлась по душе. Для дружины певческие способности Шутника тоже оказались неожиданными. Да, за это стоит выпить.
Если рядом друзья, а в камине огонь – выпей и снова налей.И не думай о том, что на юге опять молнии бьют в обелиск,Тот, под которым лежит последний норлингский принц, —
увлекшийся пением Габриель не обратил внимания на моментально стихшие разговоры. А зря – не стоит некоторые имена на людях поминать. Не в Империи.
Выпей и позабудь про тех, кто спастись не сумел,Про тех, для кого обелиск – дверь в последний предел…
Опомнившийся менестрель вырвал у Шутника гитару и тут же покатился кубарем, получив кулаком в скулу. На защиту певца бросился парень из компании обозников, но неожиданно резко заскочивший на лестницу толстяк пинком в грудь отшвырнул его назад. Приятели растянувшегося на полу бедолаги вскочили на ноги и бросились к нашему столу, но самый шустрый из них тут же упал на колени, заполучив в лоб разлетевшийся вдребезги кувшин. А потом обозникам стало уже не до нас: Ежи Петелька и Влас Чарка недолго думая приподняли и метнули в них тяжеленную скамью.
Не разобравшийся, в чем дело, вышибала сдуру сунулся к обозленным обозникам, но его схватили сразу несколько человек и вышвырнули в окно, попутно перевернув соседний стол. Едва успевшие выскочить из-под массивной деревянной столешницы крестьяне кинулись на обидчиков с кулаками, и только вовремя заглянувший в зал дородный старшина охранников не дал разгореться потасовке.
Мы сами тоже в драку не полезли – с улицы в корчму вбежал взбешенный Дубрава. Лебеда сразу же поспешил утащить упиравшегося Шутника в комнату на втором этаже, все остальные вновь уселись за стол.
– Угомонитесь! – рявкнул на разгоряченных парней старшина и, подойдя к нашему углу, моментально определил в Анджее главного. – Пойдем, потолкуем.
– Пошли. – Показавший дружинникам кулак Дубрава был мрачнее тучи.
Хорошо хоть никого лавкой не зашибло, может, полюбовно договориться получится. Дубрава и старшина обозников отошли к кухне, где к ним немедленно присоединился визгливо перечислявший причиненный заведению ущерб хозяин постоялого двора.
– В общем, так, – вернулся вскоре к столу Анджей, вздохнул и медленно смерил нас тяжелым взглядом. – Будет поединок. Кто проиграет, с того деньги менестрелю и хозяину. Арчи – ты судья. Пошли, правила оговорим.
– Не понял, что за поединок? – повернулся я к Змейке.
– Кто жребий вытянет, тот и будет драться. Традиция такая кабацкая, – флегматично ответил тот и хрустнул суставами пальцев. – Упадешь али за круг вылетишь – проиграл.
– Какой круг? – не понял я.
– Вон, чертят уже, – ткнул меня в бок почесавший шрам на шее Ежи Петелька.
И правда, Арчи и не уступающий ему сложением обозник что-то тщательно вымеряли свернутой в несколько раз веревкой и обугленной деревяшкой прямо в центре зала чертили по доскам пола круг.
А ведь и мне от жребия не отвертеться. Все-таки за одним столом с дружинниками сидел, пиво с ними пил. Не поймут. А с моей удачей вытащить короткую соломинку – как на собственную тень помочиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});