Павел Корнев - Повязанный кровью

Я подцепил завязанный на запястье длинный черный волос, аккуратно надорвал и протянул тайнознатцу. Осторожно приняв его, тот убрал закрывающий свечу череп, и, вспыхнув, волос закружился в воздухе невесомым пеплом, который медленно опустился на блюдо. Риккардо достал из лежавшего на полу мешка маленькое зеленое яблоко, прочертил острием ножа у него на боку несколько символов и катнул по блюду. Словно удерживаемое невидимой тетивой, яблоко начало все быстрее кружиться по краю посудины, серебряные руны налились ослепительным сиянием, а белый фарфор почернел. В центре блюда проявилось отдаленно напоминавшее силуэт человека размытое изображение, но тут руны померкли, а яблоко слетело с тарелки и скатилось со стола на пол.

– И что? – поторопил я пытавшегося отдышаться колдуна.

– Тот, кого ты ищешь, мертв. – Риккардо поднял яблоко с пола, надкусил и, скривившись, выкинул в темный угол.

Мертв? И это все? Вот уж не думаю, что за такой ответ стоило платить золотом.

– Да ну? – подался я вперед.

– Мертв или защищен мощными чарами, – пошел на попятную тайнознатец, покосившись на мои сжавшиеся кулаки.

– И даже примерно нельзя определить, где… он находится?

– Нет. – На этот раз отрицательный ответ прозвучал куда более твердо.

Сплюнув на пол, я поднялся со стула, вышел из шатра и успокоился, лишь выпив подряд две кружки пива. Отпустило. И чего расстроился? Золото жалко? Тень с ним, легко пришло, легко ушло. Да и глупо было надеяться решить все свои проблемы одним махом. Ладно, пора возвращаться на постоялый двор, а то без меня все съедят.

Обеденное время давно прошло, до ужина тоже оставалось ждать не так уж и мало, но в общей зале постоялого двора царило оживление. По-праздничному разряженные девушки лавировали между столами и разносили постояльцам снедь и выпивку. Распродавшие товар купцы и съехавшиеся с окрестных поселений на ярмарку за покупками почтенные отцы семейств не скупились и звенели медью и серебром. Да и местные гуляки старались им ни в чем не уступать.

Разместившийся у камина менестрель отстраненно перебирал струны гитары, и по залу неторопливо текла медленная мелодия. Внимания на нее никто не обращал, время для музыки и танцев начнется ближе к закрытию ярмарки.

Вытерев со лба пот, я подивился стоявшей в обеденной зале жаре. А впрочем, ничего удивительного: тонкие занавески на распахнутых настежь окнах едва колебались под легкими дуновениями теплого ветра.

Нашу компанию разместили за длинным столом, втиснутым между дальней от входа стеной и ведущей на второй этаж лестницей. Скупиться Дубрава не стал, и вольготно развалившимся на лавках дружинникам таскали блюда, выглядевшие и пахнувшие ничуть не менее аппетитно, чем заказы других гостей. Про пиво и вино я вообще молчу. По количеству кувшинов, бутылок и жбанов наш стол заметно опережал остальные.

А вот веселья особого не было. Нет, дружинники уже изрядно захмелели, но пока тихонько переговаривались между собой и даже на симпатичных разносчиц смотрели без особого интереса. Да и песня, которую только что закончили напевать заозерцы, очень уж походила на поминальную. Слов на их тягучем наречии разобрать не удалось, но звучавшая в голосах тоска говорила сама за себя.

Осмотревшись, я уселся на лавку между Шутником и Арчи, пододвинул поближе блюдо с вареными раками и вылил из кувшина себе в кружку остатки пива. Хлебнул отдававшего легкой горчинкой напитка и только тогда уже начал разделывать покрасневший от варки панцирь.

– Бери чего посущественней, – смачно откусил от выломанной куриной ножки Шутник. – Куру вон или пирог.

Тушка целиком запеченной курицы была покрыта нежной корочкой, но особого аппетита у меня она не вызвала. Оглядев стол – запеченные в сыре булки соседствовали с мясной нарезкой, блюдом с прожаренной мелкой рыбешкой и пышущим жаром пирогом, а горка копченых колбасок возвышалась между ржаной булкой, чашкой с острым соусом и подносом с фаршированной щукой, – я решил все же ограничиться раками.

И под эту немудреную закуску кружка опустела как-то очень уж незаметно.

– Пиво? – потянулся я к вытянутому кувшину, стоявшему на столе рядом с Габриелем.

– Нужна мне эта ослиная моча. – Шутник резко наклонил кувшин и кружкой поймал хлынувшую из горлышка рубиновую струю. – Вино! Кровь земли…

– Там пиво есть? – повернулся я к Арчи, игнорируя не самые лестные замечания Шутника о северянах.

– Может, сидр? – осторожно накренив бочонок, наполнил себе кружку Янек.

– Лучше пиво.

– Держи. – Передав мне запотевший жбан, Арчи подцепил двузубой вилкой запеченную форель и переложил к себе на деревянную доску. – Уху будешь?

– Лучше выпью, – отказался я и заинтересовался стоящей перед здоровяком стеклянной бутылью с коричневато-золотистой жидкостью. – А это что?

– Бренди, – ответил Арчи, но налить не предложил.

Да я бы и отказался. Бренди хорош промозглым вечером, а не когда солнце жарит как сумасшедшее, пропотевшая рубаха липнет к спине, а воздух такой густой, что еще чуть-чуть и его можно будет черпать ложкой, как сметану. И чего так припекает? Вроде осень скоро.

– Ты смотри, смотри, – толкнул Змейку под локоть загорелый до черноты Ежи Петелька, и тот облился сидром. – Да вон туда, вон пошла!

– Какая цыпочка! – присвистнул парень и сделал попытку подняться со стола.

– Сиди, – хлопнул его по плечу спустившийся со второго этажа Семен Лебеда и осторожно поправил повязку, которой было замотано рассеченное ухо. – Не про тебя девица, купцова дочка.

Язва засмеялся и что-то зашептал на ухо уже прилично набравшемуся Власу.

– И чего? – Висельник потер шрам на шее, из-за которого, должно быть, и получил свое прозвище. Думаю, на самом деле след остался вовсе не от петли палача, но Ежи на эту тему предпочитал не распространяться.

– А того, что никаких драк. Анджей вернется, голову оторвет.

– Да какие драки? – сразу успокоился Висельник. – А где Дубрава, кстати?

– Насчет серебра пошел договариваться. – Семен потеснил Власа Чарку и уселся на скамью.

– Это хорошо, – обрадовался Влас, уже снявший с обожженного запястья бинты, и вынул из руки Шутника кувшин с вином. – Эр-торское? Дай-ка пригублю.

– А мамашка-то купцу рога наставила, – прищурился Петелька. – В девке эльфийская кровь сразу видна.

– Ты на мамку не греши, ослиной крови в этой крале и четвертушки не наберется. – Шутник забрал кувшин обратно и вновь наполнил свою кружку.

Я чуть пивом не подавился. Когда успел рассмотреть? Он же к ней спиной сидел.

– Ты почем знаешь? – засомневался в его словах Висельник.