Наталья Кузнецова - Ведьма 2000
— Милинда! — аккуратно поправила мама.
— Что вы Милинда, нам приятно помочь Вам хоть чем-то!
«В очередь мальчики!» подумала девушка, наблюдая, как мужчины ловят каждое слово матери, пока она разъясняла им, как найти на площади Сандру и доставить ей угощение. Наконец кивнув и ещё раз, окинув Милинду восхищённым взглядом, братья Дерел вышли за дверь.
— Мда…хорошо мам ты их! Теперь они ручные! Щёлкни пальцем, и ребята будут танцевать на «задних лапках» перед тобой.
— Милый парни! — мамины губы искривила понимающая улыбка, а в глазах появились озорные бесенята. — А вот Ричард молодец!
— Ричард? — непонимающе переспросила девушка. — А, пастора Льюиса так же зовут. Ты права! Наверное, он испытывает слабость по отношению к нам, или тебе… Уж не роман ли у вас там с преподобным? Поэтому он такой внимательный и заботливый, даже в самый ответственный для него день? — спросила, посмеиваясь, Ливия, просто для забавы ради. Но тут же с удивлением заметила, как щёки матери заливает густой румянец и она отводит взгляд, стараясь не встречаться глазами с дочерью. Смех замер на губах у девушки, а в сознание закралось подозрение, с каждым мгновением превращавшееся в уверенность. Куски мозаики начали с устрашающей скоростью складываться, образуя целостное и довольно понятное для неё изображение. В последнее время мама была сама не своя, счастливая, с горящими глазами. Она частенько уходила из дома, говоря, что идёт в церковь. Теперь всё ясно …у матери роман с пастором Льюисом! Это мысль испугала девушку. Не то что бы она была против, отнюдь. Она искренне желала матери счастья и хотела, что бы та нашла себе кого ни будь. Мама после развода осталась одна, подарив свою любовь и заботу Оливии, и была достойна того, что бы о ней позаботился мужчина. А пастор был довольно молодым и привлекательным мужчиной: белокурый с добрыми карими глазами, способными, казалось всё понять и простить, тёплой улыбкой на симпатичном лице и обладающий статной фигурой.
Но служите церкви и ведьма — это нонсенс.
— Мам! Так что же получается, я права? — осведомилась девушка и испытующе взглянула на мать, которая вдруг сорвалась с места и довольно суетливо, стала переставлять книги в шкафу, хотя те стояли в образцовом порядке и не нуждались в перестановке.
Милинда Уоррен избегала взгляда Оливии, сосредоточившись на своём бесполезном занятии, но потом, глубоко вздохнув, всё же заставила себя поглядеть, прямо в глаза дочери. Она знала, что прочтёт в них осуждение и непонимание. Так и произошло.
— Дорогая, я знаю, что у тебя ко мне много вопросов и нам надо обязательно поговорить по душам, но прошу, давай отложим разговор. Нам надо спешить, бабушка одна не справиться.
Ливии ничего не осталось, как согласно кивнуть и последовать за мамой, поспешно вышедшей за дверь. Она мысленно дала себе зарок, что непременно вернется к этому разговору, но сердце разъедала обида.
Когда они прибыли, воскресная ярмарка набирала обороты. Перед величественной церковью на большое площади, имевшей круглую форму, раскинулось множество разноцветных палаток, радовавших взгляд изобилием товаров. Оливия с матерью с трудом пробирались к своему месту, по пути обмениваясь приветствиями с многочисленными знакомыми. В таком маленьком городе, как Хэмптон, все друг друга знали. Оливия с удивлением отметила, что на воскресное событие, по-видимому, собрались все жители городка и не только.
Было очень шумно и весело, люди громко переговаривались и смеялись, приветствуя друг друга, а так же переходили от одного лотка к другому, выбирая себе товар по вкусу.
Наконец они смогли добраться и до своей палатки, возле которой собралась довольно большая очередь. Сандра Уоррен ловко обслуживала покупателей, но было заметно, что это её выматывает и силы уже на исходе. Увидев новоприбывших — дочь и внучку, она метнула в их сторону грозный взгляд, выразив в нём всё своё недовольство тем, что ей приходиться управляться в одиночку. Ливия и Милинда виновато улыбнулись родительнице и встав рядом с ней принялись помогать. Торговля пошла живее.
Если вчера Ливии казалось, столько, сколько они наготовили, съесть просто невозможно, то сейчас начала опасаться, что приготовленного попросту не хватит, глядя с какой скоростью, пустеют корзины с выпечкой. Бабка с матерью относились этому, как само собой разумеющемуся, с удовольствием принимая похвалы и комплименты.
Их палатка явно лидировала в количестве проданного и пришедших к ним покупателей. Очередь не редела на протяжении всего времени, пока в корзинах оставалось хоть что-то. Среди покупателей преобладало количество детей и мужчин. Только первые пришли к ним за вкуснейшим лакомством, а вторые, за тем, что бы урвать частичку внимания, со стороны красивейших женщин города. В скором времени Ливию начало тошнить от собственной «приклеенной» улыбки, но ещё больше от заискивающих и восторженных взглядов особей противоположного пола. Порой настолько откровенных взглядов, что вызывали сомнения в том, какое лакомство они подразумевают, протягивая ей деньги с такими маслеными улыбками на лицах. Несколько раз у неё возникало неудержимое желание проучить наглецов, но, взглянув на мать и бабку, старалась удержаться от искушения. Правда, один раз её терпение лопнуло, когда один шустрый малый умудрился ущипнуть её за бедро. Сначала Ливия «случайно» уронила ему на ногу кассовый аппарат, а затем сыпнула за пояс брюк красный перец. Вопли бедняги долго стояли у неё в ушах и вызывали улыбку.
За всё время воскресной ярмарки к ним несколько раз заглядывал пастор и это, не смотря на то, что дел у него было предостаточно. Ни раз и ни два Оливия замечала, как преподобный и её мать, украдкой перекидывались нежными взглядами, вызывая в девушке волну протеста. Бабушка же тактично делала вид, что попросту ничего не замечает. Оливия спрашивала себя, как могла быть такой не внимательной и безучастной, что не заметила творившегося у неё перед самым носом.
Окончание церковной ярмарки ознаменовал фейверк, раскрасивший ночное небо в цветные переливающиеся кляксы. А перед этим пастор Льюис собрал их всех вместе: участников и гостей, что бы объявить результаты и победителей. Как и предполагала девушка, торжествовать победу надлежало им. Они собрали более 15 тысяч, которые теперь пополнят фонд детской больницы святого Франциска. Ливия была смущена, как впрочем и её родительницы, окунувшись в море поздравлений, аплодисментов в их честь и внимания, лишь только преподобный огласил итоги. Поэтому незаметно ускользнула прочь, решив недослушивать поздравления, а подойти к стоящей неподалёку, рядом со своими родителями Сидни. Та тоже заметила её и устремилась на встречу, аккуратно пробираясь сквозь плотно толпу людей. Встретившись, подруги не сговариваясь, повернули к парку, расположенному рядом с площадью.
В этот поздний час тот был, тих и пустынен, наполненный лишь: светом фонарей, таинственными тенями и шепотом ветра. Хотя обычно в это время сюда стекалась молодёжь и влюблённые парочки, ищущие уединение.
Устало рухнув на ближе всех стоящую к ним скамейку, девушки с облегчением вздохнули. Подставляя разгорячённые лица прохладному ветерку блуждавшему меж деревьев. Погода стояла довольно тёплая, для середины осени и поэтому, сидеть в парке было довольно приятно, особенно после тяжёлого дня. Первой нарушила молчание Сидни, взглянув на притихшую подругу, которая откинула голову на спинку скамьи и молча глядела в небо, где продолжали свой танец разноцветные огни салюта.
— Я так рада за вас! Вы такие молодцы! Это надо же собрать такую сумму денег всего за несколько часов!
— Ага… — вяло промямлила Оливия, не отрывая взгляд от небесной вышины. Казалось, эта тема мало её заботит.
— А мы с родителями так же неплохо справились, конечно, не так как вы, но всё же…4 тысячи и масса проданных безделушек. Хотела вот к вам прорваться и попробовать чего там такого наготовили, а то со всех сторон только и слышались «охи» и «ахи» в ваш адрес. Только вот опоздала, всё слопали, под чистую! — Сидни огорчённо вздохнула и сглотнула слюну.
— Приходи ко мне! Дома должно ещё что-то остаться… — равнодушно отозвалась Ливия и снова замолчала.
Такое поведение обеспокоило Сидни. Она знала, что должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, что бы Ливия стала настолько безучастной ко всему, особенно к её словам.
— Ливия, а если я сейчас скажу, что у тебя из ушей вылезли цветы, ты хоть как-то по-человечески отреагируешь? — спросила Сид. Только вновь реакции не последовало.
Не выдержав, девушка схватив подружку за плечи и хорошенько её встряхнула, заставляя оторваться от созерцания неба и поглядеть на неё.
— Оливия! Да в чём дело? Ты сама на себя не похожа!
— Сид, ты знала, что у моей матери роман с пасторам? — глухо спросила Ливия, наконец обратив взгляд задумчивых глаз на подругу и замерла в ожидании ответа.
