Жан-Луи Фетжен - Эльфийские хроники

Дни были длинными, а ночи — короткими, и сильная жара чувствовалась уже не только на открытом пространстве, но и в лесу, под кронами деревьев. Ллиана с утра и до вечера бегала по лесу, принимая заверения в верности со стороны различных кланов, навещая вооруженные отряды, расположившиеся вокруг Силл-Дары, слушая целыми часами пророчества прорицателей и песни менестрелей. Со дня битвы в Каленнане прошло уже немало времени, и ситуация сильно изменилась. Война тогда, перед этим сражением, казалась чем-то далеким и абстрактным. Она даже казалась занятием, недостойным народа леса. Каждый из кланов прислал по призыву королевы Арианвен лишь сотню лучников. Этих лучников хватило для того, чтобы сформировать целое войско и отправиться на войну, однако их было явно мало для того, чтобы эту войну выиграть. Сейчас же эльфов собралось несколько тысяч, причем это были не только лучники, но и друиды, барды, гонцы и копейщики, причем иногда тот или иной отряд возглавлял глава клана. Эледриэль из Карантора лично привел с собой из Красного леса огромный отряд. Силиврен тоже лично возглавила ласбелинов из клана осени, да и Наллаэрлинн встал во главе отряда своих сородичей — анорлангов (эльфов с кинжалами, клинок которых был позолоченным). Каждый день прибывали все новые и новые отряды — и из Этуиля, и из Ин-Дерен… В общем, со всех уголков большого леса. Кроме того, даэрдены, возглавляемые Каленом, тоже собирались в одно большое войско на своих холмах, и были посланы гонцы к «серым эльфам» — то есть эльфам, живущим на болотах. Впрочем, никто не надеялся на то, что эти эльфы как-то отреагируют на просьбу оказать помощь в предстоящей борьбе с монстрами. Гонцы, отправленные в «страну спящих вод», даже сомневались в том, что им удастся разыскать кого-нибудь из неуловимых «серых эльфов», чтобы передать им послание королевы Ллианы. Однако эльфы, живущие на болотах, были обидчивыми, и если бы к ним не отправили вообще никаких гонцов, они могли бы воспринять это как оскорбление.

— Уже скоро? — прошептала Ллиана Гвидиону, когда в конце дня они вдвоем покидали лагерь одного из отрядов.

— Да скоро. Но нужно еще подождать…

— Подождать чего?

Старый друид хотел было что-то ответить, но затем решил промолчать. Еще пока не настало время затевать разговор о Морврине и вспоминать обо всем том, о чем отец Ллианы договорился с королевством людей. Для этого еще настанет время, причем очень скоро.

— Это произойдет уже скоро, — наконец сказал он.

— Ты всегда так говоришь. Но посмотри, как нас уже много! Десять тысяч? Двадцать? Ты когда-нибудь видел, чтобы собиралось так много эльфов? Сколько тебе их еще нужно собрать?..

— Лично мне — ни одного… Они пришли сюда не ради меня, и ты это знаешь. Не ради меня и, по правде говоря, не ради того, чтобы поучаствовать в войне.

— А ради чего же тогда?

— Думаю, ты и сама это поняла, Маленький Листочек… Они пришли сюда ради тебя. Ради тебя и ради Арианвен… Твое пленение и те ужасные дни, которые ты провела в Черных Землях, избавили тебя, по крайней мере, от того чувства стыда, который мы все испытали, когда она умерла.

— В смерти моей матери никто не виноват, — мрачно прошептала Ллиана.

— Да, никто. Однако каждому из нас пришлось держать ответ перед самим строгим судьей — перед самим собой. Где были мы в тот день, в который погибла королева? Что мы сделали для того, чтобы ее уберечь?.. Мало кто может ответить на эти вопросы, не испытывая при этом чувства стыда. Лишь несколько сотен эльфов — не больше. То есть те, кто был там, рядом с ней. Да и среди этих нескольких сотен большинство злится на себя за то, что не смогли ее защитить. Благодаря же тебе они смогут восстановить свою честь.

— Честь? Хм!.. Ты говоришь так, как говорят карлики. Честь — это самая худшая из всех тех причин, по которым люди идут сражаться!

Гвидион улыбнулся и, остановившись, прижал Ллиану к себе — к удивлению сопровождающих их эльфов. Затем они молча пошли дальше, наслаждаясь пением птиц и переливающимися оттенками леса, освещаемого лучами заходящего солнца. Ллиана чувствовала себя слишком усталой для того, чтобы интересоваться тем, куда они сейчас идут. После того как она вернулась в Элианд, она не спала и двух ночей подряд в одном и том же месте. Каждый вечер кто-то из десяти эльфов ее личного эскорта, оборудовал для нее место для ночлега, где она и спала в течение нескольких часов. Наутро же она снова отправлялась в путь. Все это ее вполне устраивало.

Однако в этот вечер лес, окружающий юную королеву, показался ей знакомым, и, присмотревшись, она узнала те места, по которым она частенько бегала еще тогда, когда была беззаботным ребенком.

— Мы возвращаемся в Силл-Дару? — спросила она, хватая своего спутника за руку.

— На ночь или на две… Мне нужно здесь взять кое-какие вещи. А тебе… Тебе нужно отдохнуть.

Ллиана хотела что-то возразить, но навстречу ей уже бежали эльфы, и тут же пришлось отвечать на их приветствия. Лишь намного позднее — тогда, когда уже наступила ночь — она заметила, что Гвидиона нет рядом с ней. Он, возможно, пошел в свое жилище, чтобы, как он сам сказал, взять кое-какие вещи. Лландон и все остальные ее соратники — Тилль, Кевин, Ольвен и другие — расселись вокруг нее на поляне возле гигантского дуба, залитой неярким лунным светом. Луна-Мать была такой круглой и, казалось, такой близкой, что каждый эльф видел, как она, глядя на них сверху, улыбается. Гвирит — повариха из клана даэрденов, как-то раз ночью угощавшая Ллиану своими пирожками в Каленнане, — приготовила королеве и ее эскорту пиво, маленькие пирожки из листьев и вино из тутовых ягод. Гамлин стал играть на арфе, Ольвен — петь. Это было очень приятное времяпрепровождение, во время которого Ллиане не хватало только светловолосой Блодевез — ее подруги, с которой она дружила с самого раннего детства.

Блодевез появилась чуть позже, держа за руки двух маленьких детей, которые едва не падали при каждом своем шаге, и уселась перед своей подругой с добродушной улыбкой. Один из двух малышей тоже присел — а точнее, шлепнулся своим маленьким задком на землю, — в то время как второй с радостным смехом бросился в объятия Ллианы. Появление этих малюток было таким приятным сюрпризом, что на юную королеву нахлынула целая волна эмоций. Близнецы, ее братья… Как она могла о них забыть? Их появление на свет было настоящим чудом, потому что у эльфов обычно рождается по одному ребенку, да и то довольно редко. Они появились на свет, казалось, уже давным-давно — целый год назад… В соответствии с существующими обычаями Арианвен и Морврин передали новорожденных всему клану, чтобы каждый эльф чувствовал себя их отцом, а каждая эльфийка — их матерью. В отличие от человеческих младенцев, неспособных заботиться о самих себе аж до возраста в несколько лет, эльфы могут ходить самостоятельно уже через несколько дней после своего рождения — как и детеныши животных, обитающих в лесу. До десяти лет — возраста, в который они уже считаются взрослыми, — им не дают никакого имени, и каждый называет их так, как ему самому вздумается… Эти два близнеца выглядели такими хрупкими, что казалось, могут разломаться на части даже от порыва ветра, однако Ллиана, присмотревшись, поняла, что они крепенькие, смелые и готовые на самые дерзкие шалости… Она поцеловала в нос того из них, который прильнул к ней, и он тут же схватил одну из ее косичек и принялся ее кусать. Его брат поднялся с земли и заковылял к Ллиане, намереваясь тоже схватить ее за косичку.