Инжуна Каражанова - Альянс Ангелов

От резкой боли, пронзившей всё тело до мозга костей, перехватило дыхание, и крик застрял в горле. Аерис выгнулась дугой, сжала кулаки так, что побелели костяшки, застонала от натуги. Боль не уходила. Наоборот, нарастала с каждым мучительным мгновением. Каждый нерв тела горел адским огнём. Мышцы свело от напряжения, тело грозило лопнуть по линиям вен, которые рельефно выступили по всей коже, очерчиваясь чёткой синью.

Крик наконец прорвался, и он был страшен. Аерис кричала, вкладывая всю муку, раскалывавшую её тело и сознание, в этот крик. Она кричала, извиваясь, выгибаясь, корчась, кричала, пока не надорвала голосовые связки, и изо рта стало выходить лишь жалобное сипение.

Внутренности скручивало в тугой комок. К горлу подкатила тошнота, и полуэльфку вырвало, вывернуло наизнанку. Горло жгло нестерпимой болью, а её рвало, пока она не начала выплёвывать кровь.

Беспощадный незримый палач каждое мгновение придумывал новую пытку, новую муку, и мгновения эти длились вечность. К коже прижимали раскалённый металл, распарывали клинками тело на маленькие кусочки, зверской хваткой вырывали конечности, по одной ломали каждую кость, каждую косточку, вливали в горло, в ноздри, в уши что-то нестерпимо горячее…

Всё, что угодно, лишь бы это кончилось… Почему я не теряю сознание от боли? Почему не умираю? Не могу больше терпеть!.. Не могу…

Чародейка стояла посреди тракта, тускло освещённого убывающей луной, а по бокам вырастали пугающие деревья с кривыми лапами-ветками, мерцавшие призрачными искрами на фоне чёрного неба.

На неё надвигались чудища. Монстры были небольшого размера, но оттого не менее страшны и опасны. Они издавали мерное гудение, иногда перемежающееся с похожим на волчье завыванием. Недоразвитые короткие ручки были протянуты к ней, Сельме, их вожделенному позднему ужину. Страшные лица застыли в разнообразных ужасающих гримасах.

Чародейка тряхнула головой. Ничего, ещё не с такими справлялась, подумала она, стараясь приободрить себя. Чудища шли к ней медленно, степенно, будто считали, что ничто на свете не сможет помешать им отобедать ей, Сельмой.

— Не дождётесь, — хмыкнула волшебница, вскинула руки и отправила в монстров три колючие молнии, яркий свет которых взрезал мертвенную черноту ночи.

Чудовища пронзительно завопили и бросились наутёк, моля о помощи тоненькими человеческими голосами. Сельма ощутила холод в груди. Она не рассчитывала на дороге к какой-то деревне встретить таких чудовищ. Она слышала о них — они умеют копировать людские голоса, дабы вносить смуту в души людей, достаточно отважных, чтобы сразиться с ними.

— Не дождётесь, — ещё раз решительным голосом проговорила Сельма — хотя, признаться, ей было страшновато — и отправила вдогонку улепётывающим чудищам несколько огненных шаров и сразу за ними стремительное плотное облако обжигающего водяного пара.

Продолжая повизгивать, последние чудища упали и задёргались в агонии. Сельма стояла неподвижно — лишь грудь часто вздымалась. Когда наконец все монстры затихли, Чародейка смахнула пот со лба и прошептала заклинание, перемещая себя в пространстве на несколько метров. Мимо отвратительных монстров не хотелось даже проходить. Конечно, лучше бы было всех их сжечь дотла, но она слишком устала. Немного передохнёт в деревне, а потом вернётся и довершит начатое. Лучше бы сделать всё до рассвета — вдруг кто из деревенских выйдет на тракт и увидит весь этот ужас. Не приведите небеса — дети…

В деревне её ждали.

— Приветствуем вас в нашей деревне, госпожа волшебница! — радостно воскликнула полная женщина лет сорока. — Мы уж вас и заждались!

— Даже беспокоиться начали, — сказал какой-то парень, тоже добродушно улыбаясь, — мало ли что, время сейчас неспокойное, на дорогах чёрт знает что творится…

Это уж точно, подумала Чародейка.

— Скажешь тоже! — хмыкнул худощавый старикан, выходя из толпы, высыпавшей встречать Сельму. Староста деревни, безошибочно отметила она. — Что случится с госпожой волшебницей! Она ведь знает магию! — подняв кверху указательный палец, благоговейно произнёс он.

Сельма не сдержала улыбки.

— Магия далеко не решение всех бед на свете, — ответила она. — А на дорогах действительно беспокойно. Недалеко от деревни я встретила десятка два мелких, но очень опасных монстров.

По толпе пронёсся изумлённый и испуганный вздох; кто-то вскрикнул.

— Они уже не причинят никому зла, — поспешно добавила Сельма, видя побледневшие от страха лица деревенских. — Я убила их всех.

— А… а как же… наши детки… — севшим голосом пролепетала полная женщина. — Они ведь вышли вас встречать…

Сельму пробрала дрожь. Неужели она опоздала?… И монстры поймали детей?…

— Наши дети! — выкрикнул кто-то из женщин. — Сегодня ведь праздник, Ночь Духов, они надели страшные маски и побежали на дорогу вас встречать!..

Сельма не нашла в себе сил даже крикнуть от ужаса. Язык примёрз к гортани, стало нечем дышать. Она пошатнулась, хватая ртом воздух, колени подкосились; кто-то из парней подался навстречу, чтобы подхватить её, но не успел, и Чародейка неуклюже рухнула на землю. Взор затуманился, и перед глазами встали маленькие погоревшие, прожжённые насквозь, сплошь покрытые волдырями трупики в прилипших от огня к лицу праздничных масках духов…

Змейка носилась между раненных, только и успевая промывать раны, накладывать повязки и втирать в виски мазь, затуманивающую боль.

Хоть это и было непозволительно, из глаз у Змейки текли слёзы. Она только что ампутировала руку юноше, обезображенному ожогами. Хоть Змейка и сделала всё, чтобы сделать процесс как можно менее болезненным, парень кричал, плакал и всё лепетал что-то, подобно ребёнку. А потом потерял сознание от боли.

Змейка подошла к кушетке, на которой лежала молодая девушка. Кровь залила её одежду и белые простыни. Девушка стонала, изо рта вырвался сгусток крови. Некогда красивые, а сейчас мокрые от пота и крови волосы спутались и разметались по простыне.

Змейка разорвала её одежду, открывая взору огромную рваную рану, из которой без остановки лилась кровь.

Внезапно раненная открыла глаза, выходя из бессознательного состояния. Она застонала, глядя на хлещущую кровью рану.

— Змейка, — прошептала она иссохшими губами. — Пожалуйста, не дай мне умереть…

— Ты не умрёшь! — плача, сказала Змейка.

Лицо раненной девушки стремительно бледнело, кожа стала синюшной, как у мертвеца.

— Но я уже умерла, Змейка!.. — прохрипела она, и изо рта её выполз червь.