Инжуна Каражанова - Альянс Ангелов

Её подхватили за руки и вытащили, подарили глоток свежего воздуха. Диадему она не одела, но почувствовала, как вливаются новые силы. Как становится легче дышать, и с глаз спадает чёрная пелена.

Бой продолжался. Эйдан вступил в противоборство с богом Огня. Аерис схлестнула с бешеными воздушными потоками бога Воздуха свой собственный дикий ветер. Хаарт, танцуя в воздухе, уворачивался от ледяных стрел и водяных столбов разъярённой богини Воды и пытался подобраться к ней для удара мечом, как и Ивор, который сражался против богини Земли. Ангелы не теряли надежды. А Змейка…

Змейка стояла перед Сунор, которую удерживали в воздухе Тэллар, Джара и Сельма, передавая ей свою энергию, и защищала их, с зеркальцем в руках отражая атаки богов, когда те, отвлекшись от своих прямых противников, посылали силы стихий уничтожить дерзких людишек, которые явно что-то затевали…

Сунор знала, как можно разрушить чьё-то сознание. Она это несколько раз проделывала, когда сражалась вместе с остальными Ангелами. Она направляла взгляд прямо в центр сознания несчастной жертвы и давила. Добиралась до самых глубин подсознания. Человек после такой пытки проваливался в беспамятство от боли либо терял остатки разума и становился абсолютно безразличным ко всему. И неизбежно погибал. Конечно, то были люди, а теперь — боги, но как там говорилось в легендах? Боги создали людей по образу и подобию своему. А значит, как у нас, так и у них, верно?…

Своды огромной комнаты загрохотали, по украшенным рельефами стенам побежали сети трещин. Задрожал потолок. Красивые лица богов исказили гримасы ужаса, рты широко раскрылись в немом крике.

Остальные Ангелы, сообразив, в чём дело, взмахнули крыльями, метнулись вниз, оставляя мечущихся в муке богов, взлетели за спиной Сунор, каждую мышцу которой свело от напряжения. Они протянули руки и коснулись её, через это прикосновение передавая ей свою силу.

Краски вокруг потускнели, посерели, а потом вдруг, наоборот, взорвались ослепительной яркостью, чтобы исчезнуть навсегда. Ангелы зажмурились от невыносимого сияния всех существующих цветов, а когда открыли глаза, увидели Тьму.

Чёрные клубы всепожирающего мрака заполонили рушащуюся комнату со Вратами. Тьма стремительно поглощала пространство вокруг.

Ангелы ощутили, как ледяная рука сжимает внутренности. Они пытались пошевелиться, но тела едва слушались. От страха они закричали, но все звуки застряли в горле.

Боги растворялись в темноте, расплывались последними яркими пятнами, которые затем мутнели и пропадали.

Джара кинула взгляд вниз, но там уже не было ни огромных дверей, ни золотого замка. Один кинжал, мигавший тревожным светом. Джара чувствовала, что Тьма надвигается.

Сунор обвисла на руках Ангелов, потеряв сознание. Хаарт подхватил её, и Ангелы полетели прочь, но не понимали, двигаются ли. Вокруг не было ничего, а кинжал как висел в пространстве под ними, так и оставался. Щупальца Тьмы протянулись из-за их плеч, перехватили их поперёк тел и уволокли в глубину кромешного мрака.

Чернота вокруг была настолько кромешной и непроглядной, что становилась осязаемой. Глубинный мрак казался живым, дышащим, алчущим чужих жизней существом, протягивающим клещи, сотканные из самой первозданной тьмы, к ним, Ангелам… Их охватил такой ужас, какого они раньше даже не могли себе представить. Ужас беспомощного, жалкого человечка перед чем-то необъятным, неподвластным его ограниченному пониманию…

То была сама суть Измерения, само его сердце.

XIV Ловушка богов

Лучи солнца сладко грели разомлевшую кожу, дул свежий ветерок, щебетали птички, весело порхая среди ярко-зелёной листвы. Эйдан лежал на изумрудной траве и нежился на солнце. Он вдыхал чудесный аромат — рядом цвела сирень. На свете не было ничего, кроме этого всепоглощающего чувства счастья и удовольствия, кроме этой ни с чем не сравнимой неги. Эйдан потянулся, сладко зевнул. Ему захотелось нарвать букет сирени, чтобы подарить…

Он резко сел и замотал головой. В висках только что вспыхнула боль, однако почти сразу прошла. Эйдан растерянно огляделся, не понимая, что это с ним. Его взгляд наткнулся на цветущий куст сирени, и тревога испарилась. Эйдан улыбнулся сам себе, встал, подошёл ближе.

Он тронул пальцами нежные цветки сирени и вдруг замер, чувствуя, как холодеет внутри. Он глядел на свои пальцы, как будто видел их впервые в жизни. В груди разгоралось какое-то мучительное ощущение, но ощущение чего — он не мог понять, и оттого было ещё хуже.

Эйдан напряг ум, приложив пальцы к вискам, постарался сосредоточиться. В глубине сознания спряталась какая-то мысль. Она словно истошно вопила, взывая к нему, Эйдану, но некая беспощадная сила глушила её крики, не давая достигнуть разума, не позволяя Эйдану её осмыслить.

Сирень пахла умопомрачительно, но Эйдан внезапно понял, что запах действует ему на нервы. Аромат становился всё гуще, всё ярче, всё приторнее, и Эйдан попятился, чувствуя, как начинает кружиться голова.

Идти.

Эта мысль возникла так неожиданно, что Эйдан понял — раздумывать больше нельзя, пока его разум снова не затуманили. Он внезапно осознал — не без ужаса — что абсолютно ничего не помнит. Кто он. Где он. Как здесь оказался. Он знал только, что нужно идти, нужно бежать, бежать прочь от этого места, где цветёт сирень…

…и пахнет так сладко, так маняще, что хочется подойти поближе, вдохнуть этот чудесный аромат и никуда больше не уходить, никогда, никогда…

Эйдан обнаружил, что вновь стоит около зарослей сирени, но противиться больше не было сил. Он стал медленно погружаться в тяжёлую дрёму, постепенно опускаясь на колени, потом садясь на неестественно яркую траву, чтобы опереться на правую руку и медленно лечь…

Всё вокруг вспыхнуло ярким светом, Эйдан вскочил на ноги, в ужасе глядя на свою руку, которой не должно было быть. Пальцы правой руки стали истончаться, распадаться на яркие пятнышки и исчезать. Постепенно вся иллюзия — то есть плод воображения — пропала.

Эйдан взглянул на сирень. Но то была уже не сирень. Теперь это были голые колючие заросли, которые тянули к нему когтистые ветки, а в сплетении ветвей угадывалась зловеще ухмыляющаяся гримаса…

Эйдан отвернулся и бросился прочь. Из-под ног вынырнула и разостлалась по траве тропинка. Эйдан бежал и бежал, стараясь не оборачиваться. Но потом он не выдержал, взглянул через плечо назад и замер.

Заросли хищных кустарников не отдалились ни на шаг, кажется, даже приблизились к нему, взмокшему, тяжело дышащему от быстрого бега. Ветки-щупальца потянулись к нему и обернулись…