Вера Камша - Довод Королей

2887 год от В.И.

1-й день месяца Влюбленных.

Эскота. Набот

– Никогда не видел черных маков! – Луи Трюэль забыл даже о жабьем хвосте. – Неудивительно, что эту дорогу забросили.

– Я бы избрал этот цветок своей консигной, если б знал его раньше, – тихо сказал Артур Бэррот, время от времени хранивший верность умершей возлюбленной. В такие мгновенья он писал сонеты и говорил о смерти или уходе от мира. «Волчата» его прощали, каждый имеет право на свои чудачества, тем паче Артур свои вирши тщательно прятал в отличие от Этьена Ландея, читавшего свои творения всем, кто попадался ему на пути. Впрочем, заросшая черными цветами расщелина могла навести на мысли о потустороннем кого угодно. Луи пришел в себя первым и, соскочив с коня, сорвал с десяток маков.

– Как бы то ни было, мы выиграли. Жаль, я ем меньше деда. Да и ты едок не ахти, надо было Одуэна с собой взять.

– Да, мы выиграли, – тихо подтвердил Бэррот, – эскотцы были правы, это долина смерти.

– Это долина, в которой растут цветы, которые не растут в других местах, вот и все. Ладно, поехали, незачем нам здесь задерживаться.

– Ты тоже чувствуешь?

– Жабий хвост! – взорвался Луи. – Ничего я не чувствую, просто нас ждут, вечер не за горами, а завтра нам идти и идти.

– Погоди немного, – поднял руку Бэррот.

– Годю, – вздохнул его спутник, – но именно немного.

Луи отнюдь не был чужд прекрасного, но, истый внук своего деда, он был напрочь лишен тоски по несбывшемуся. В Пепельную Лощину их с Артуром привело пари, заключенное одновременно с Никола Гераром и младшим братом Рорика Ра-Гвара Титусом, рассказавшим о заросшем маками скорби ущелье. Легенда была путаной и страшной, полной родовых проклятий, погибших влюбленных, призраков и прочих ужасов. Суеверный эскотец полагал, что Рорик, рискнувший вести войска вблизи заклятого места, накличет на свою голову и на голову доверившихся ему арцийцев всяческие несчастья. Напрочь лишенный предрассудков Никола утверждал, что никакой заклятой долины нет и быть не может. Черных цветов не бывает что в Лисьих горах, что в Пантане, что в Мирии. Спорщики разошлись не на шутку, и тут Луи оскорбил в лучших чувствах обе стороны, заявив, что даже жабе ясно, что «маки скорби» наверняка есть, а все остальное – выдумки и что он, Луи, предлагает не спорить, а съездить и посмотреть. Ра-Гвар-младший был человеком смелым, не боявшимся ни мечей, ни кабаньих клыков, но черных цветов он боялся до дрожи.

Тогда Артур Бэррот, полагавший, что рыцарь не должен ничего бояться, встал и сказал, что пойдет и посмотрит, а Луи, из-за которого сыр-бор и загорелся, вызвался идти вместе с ним. Заклад выбрали простой и понятный – обед на всю честную компанию за счет проигравших. Присутствуй при этом Рито Кэрна, затеваемое приключение вряд ли бы обошлось без него, но мириец был вместе с Рориком и Александром. Артур и Луи отправились вдвоем, причем Артур, видимо, предполагая встретить дракона или великана, выехал в полном боевом доспехе.

Пепельная Лощина оказалась именно там, где и рассказывали, были там и черные цветы на серебристых стеблях, и какие-то развалины, из которых вытекал ручей с прозрачной, как слеза, водой.

Место было изумительно красивым и грустным, но присущее Луи любопытство и неспособность сидеть на одном месте заставили его поехать вдоль ручья, оставив Артура наедине с возвышенными мыслями. Вполголоса насвистывая, граф Рабан добрался до конца лощины, где холодная струя, весело журча, красивым водопадом устремлялась вниз. Отсюда открывался изумительный вид на заброшенную горную дорогу, но приглушенный возглас «Жабий хвост!», вырвавшийся у Луи, вызвала отнюдь не красота горной Эскоты.

Внизу на рысях шел немалый отряд. И, судя по плащам, это были люди Ра-Набота, которые, по утверждению Лося, никогда в жизни не отважатся пройти старой дорогой. Приглядевшись, рыцарь насчитал около двух сотен хорошо вооруженных всадников и десятка два мулов, навьюченных чем-то, что сначала показалось оружием, но, приглядевшись внимательнее, Луи понял, что это ломы и кирки.

Головы арциец не потерял, впрочем, внук Обена Трюэля не терял ее никогда. Он быстро сообразил, что Ра-Гвар и Ра-Набот вспомнили о заброшенной дороге одновременно. Лось собрался зайти противнику в тыл, племянник Джакомо предусмотрел такую возможность и послал людей разрушить мост через Гивату. Этого допустить было нельзя. Осторожно отъехав от обрыва и благословляя про себя черные маки и собственную дурь, Луи галопом вернулся к Артуру, все еще любовавшемуся цветами, выкрикнув одно слово.

– Ра-Набот!

– Где? – не понял Бэррот.

– На нижней дороге. Собрались разрушить мост.

– Откуда ты знаешь?

– Кирки с собой тащат. Нужно сказать Сандеру. Снимай доспехи.

– Доспехи?

Луи сжал зубы. Артур был чудесным парнем, пока не требовалось ему что-то объяснить.

Сейчас главным была скорость, скорость зависела от коня, значит, долой доспехи! Лучше потерять десятинку вначале, чем загнать лошадь и потерять все. Луи торопливо снимал с себя и коня все, что было лишним.

– Жабий хвост! Неужели не ясно?

– Ясно, – твердо сказал Бэррот, – ты поскачешь за подмогой, а я их задержу.

– Их две сотни.

– Какое-то время я продержусь, может, именно его и не хватает.

– Прости, это я осел, а не ты. Постарайся все же не дать себя убить.

Артур хотел что-то ответить, но Луи уже скрылся из глаз. В правильности того, что он делает, граф Рабан не сомневался. В их положении решающей могла оказаться и десятинка. Значит, кто-то должен был остаться. Как воин Артур лучше, и, значит, оставаться ему, хотя надолго задержать эскотцев в одиночку не по силам даже Бэрроту.

2887 год от В.И.

1-й день месяца Влюбленных.

Эскота. Набот

Полосатики при ближайшем рассмотрении отнюдь не казались кровожадными дикарями, хотя в изяществе манер и изысканности речи уступали южанам. Впрочем, без чего, без чего, а без придворных учтивостей герцог Эстре мог обойтись. Лось был грубым, громкоголосым, хвастливым и беспардонным. Он заливисто ржал над самыми дурацкими шутками, пил, как бочка, и жрал в три горла; весь мир делился для него на своих и чужих, и пределом его мечтаний было поколотить всех, до кого он мог дотянуться, и стать полноправным сюзереном. Таким, как Оскар Ра-Набот или граф Лидда, чьи титулы признавали в Данлее. Зачем это было нужно Ра-Гвару, который, по его собственным словам, не ставил Джакомо ни во что, Сандер не понимал, но Лосю хотелось стать настоящим графом с соответствующей, заверенной большой королевской печатью грамотой. Это невинное желание, равно как и застарелая ненависть к королевскому племянничку Оскару, превратили Рорика в союзника, но эскотец ничего не делал наполовину. К исходу зимы он на всех углах величал герцога Эстре своим братом и вопил, что отберет у поганого Оскара его земли и перейдет под руку Арции.