Роберт Сильверберг - Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик

Вскоре после полудня нападение, казалось, завершилось. Сотни птиц были застрелены. Все тела, которые можно было собрать, свалили на большой площадке за главными воротами Главного Базара, где они образовали огромную вонючую кучу, а те, что выжили, сообразили, что ничего лучшего, чем стрелы, в Ни-мое их не ждет, и улетели в горы, на север. В самом городе их осталось лишь несколько. Пять стрелков погибли, защищая Ни-мою. Хиссун пришел в смятение, когда узнал, что птицы атаковали сзади, когда стрелки высматривали их в небе. Тяжелая цена, подумал он, хотя и знал, что это вынужденная плата. Нельзя было позволить, чтобы самый большой город Маджипуры стал заложником стаи птиц.

Час или больше объезжал Хиссун на плавуне город, чтобы убедиться в возможности отменить запрет на выход из домов. Потом он вернулся в Нисиморнскую Панораму как раз вовремя и узнал у Стимиона, что войска под командованием Дивиса начали прибывать к причалам Странд Висты.

Все месяцы, с тех пор, как Валентайн отдал ему корону во Внутренней обители, Хиссун с опаской ожидал встречи в качестве Коронованного с человеком, которого он победил в борьбе за должность. Прояви хоть малейшую слабость, понимал Хиссун, и Дивис увидит в этом шанс отпихнуть его в сторону, как только война будет выиграна, и отнимет трон, которого так домогался.

Хотя не было ни единого намека Дивиса, у Хиссуна не было оснований верить в его добрую волю.

Тем не менее, когда он собирался поехать в Странд Висту, чтобы приветствовать принца, Хиссун почувствовал необычное спокойствие. В конце концов он был Коронованным по истинной преемственности и свободному выбору человека, который теперь стал Понтификом. Нравится это или нет, Дивис должен это признать, и Дивис признает.

Добравшись до береговой линии Странд Висты, Хиссун был поражен громадными размерами армады, которую собрал Дивис. Казалось, он реквизировал все корабли, ходившие по реке между Пилиплоком и Ни-моей. Зимр был забит кораблями насколько мог видеть Хиссун. Огромный флот простирался до далекого, колоссального моря пресной воды, где река Стейч сливалась на юге с Зимром.

Единственным кораблем, который уже пришвартовался к пирсу, сказал Стимион, был флагман Дивиса. А сам Дивис ожидал на его борту прибытия лорда Хиссуна.

— Я скажу ему, чтобы он сошел на берег и приветствовал вас здесь, милорд? — спросил Стимион.

— Я пойду к нему,— улыбнулся Хиссун.

Выбравшись из своего плавуна, он торжественно пошел в сторону армады в конце пассажирского терминала и далее — на пирс. Он был при полных регалиях своей должности. Его советники также были в официальном облачении, как и охрана — дюжина стрелков шедших по обе стороны на случай, если смертоносные птицы выберут для появления этот момент. Хотя Хиссун и решил сам идти к Дивису, что было, возможно, нарушением протокола, он понимал, что создаваемый им образ как бы представлял великодушного короля, удостоившего чести преданного подданного.

Дивис стоял у трапа своего корабля. Он также позаботился, чтобы выглядеть величественно, поскольку был одет, несмотря на дневную духоту, в просторный халат из шкур хайгуса и восхитительный сверкающий шлем, казавшийся почти короной. Когда Хиссун поднялся к нему на палубу, Дивис выглядел гигантом над ним.

Потом, когда они стали лицом к лицу, хотя Дивис был намного крупнее, Хиссун смотрел на него с твердостью и холодностью, которые способствовали сокращению разницы в их размерах. Долго оба молчали.

Дивис (как понимал Хиссун, он должен был так поступить, чтобы не выказать полное пренебрежение) сделал знак лучистой звезды — опустился на одно колено, отдавая почтение новому Коронованному.

— Хиссун! Лорд Хиссун! Долгая жизнь лорду Хиссуну!

— И вам долгая жизнь, Дивис, поскольку всем нам нужна ваша храбрость в борьбе, которая предстоит. Встаньте! Встаньте!

Дивис поднялся. Его глаза уверенно встретили взгляд Хиссуна, и в нем отражалось столько эмоций, что Хиссун вряд ли смог бы разобраться в них, хотя ему показалось, что он увидел среди них и гнев, и горечь… но также и некоторую степень уважения и даже сдержанное восхищение и что-то похожее на примесь радости, как если бы Дивис не смог сдержать улыбку от странных перестановок судьбы, что свела их в этом месте в новых ролях.

Махнув рукой в сторону реки позади себя, Дивис сказал:

— Я привел вам достаточно войска, милорд?

— Огромная сила! И блестящее исполнение — набрать такую армию! Но кто знает, сколько будет достаточно, Дивис, в борьбе с армией призраков? У формодеев еще много мерзких сюрпризов для нас.

С легким смешком Дивис заметил:

— Я слышал, милорд, о птицах, которые они послали на вас этим утром.

— Ничего смешного, милорд Дивис. Это ужасные чудовища самого страшного вида, которые сбивают людей на улицах и поедают их тела прежде, чем они станут холодными. Я сам видел, как они сделали это с ребенком, из окна моей спальни. Но я думаю, что мы уничтожили их всех или почти всех. А в надлежащее время уничтожим их творцов тоже.

— Меня удивляет видеть вас таким мстительным, милорд.

— Я мстительный? — удивился Хиссун.— Ну, раз вы так говорите, я полагаю, так и есть. Прожить несколько недель в этом разрушенном городе — значит сделаться мстительным. Видеть как чудовищных хищников напускают на невинных граждан наши враги — значит сделаться мстительным. Пиурифаина, словно какой-то отвратительный фурункул, из которого распространяется на цивилизованней земле всякая гнилостность. Я намерен вскрыть ее и прижечь. И я говорю вам, Дивис: с вашей помощью я осуществлю ужасную месть против тех, кто развязал эту войну.

— Вы очень мало похожи на лорда Валентайна, милорд, когда так говорите о мести. Мне кажется, я никогда не слышал, чтобы он употреблял это слово.

— А есть ли какая-нибудь причина, почему я должен говорить, как лорд Валентайн, Дивис? Меня зовут Хиссун.

— Вы избранный им — преемник.

— Да, и Валентайн больше не Коронованный по этому самому выбору. Может быть, мой способ справляться с нашими врагами мало похож на способ лорда Валентайна.

— Тогда вы должны сказать, каков ваш способ.

— Думаю, вы уже знаете. Я намерен войти в Пиурифаину вдоль Стейча, тогда как вы обходите ее с западной стороны, и мы зажмем мятежников между нами, схватим этого Фараатаа и положим конец его ухищрениям. А потом Понтифик может вызвать оставшихся в живых повстанцев и в своей более доброжелательной манере провести переговоры о какой-нибудь резолюции на обоснованной жалобе формодеев на нас. Но сначала, я думаю, мы должны показать силу. Что вы на это скажете, Дивис?