Мария Чурсина - Императрица и время

- Ты сердишься?

Вчера он был совсем другим, вчера он смеялся и приманивал ветер пением флейты, сейчас флейта грустно торчала из кармана и выглядела совсем забытой. В ответ Идрис прикусил губу.

- Нет, просто я не люблю уходить из города.

Эйрин всё-таки отстала: боль в боку стала уже совсем невыносимой, и пришлось полминуты постоять на обочине дороги, делая вид, что срочно нужно поправить ремешок сумки.

- Ты любишь Альмарейн? - спросила она у его спины.

- Не люблю я твой Альмарейн. Плечи Идриса презрительно дёрнулись. - Я просто не люблю уходить. Ты, это, если что, иди по моим следам. Может, и не заблудишься.

Вот шутил он теперь или нет, Эйрин поняла не сразу. Она бросилась догонять мага времени, но удобная дорога уже кончилась, и под ногами остались только кочки да трава, так и норовившая вызеленить весь подол платья.

- Расскажи что-нибудь, Эйрин догнала его, наконец, и окончательно запыхалась.

- Не хочется.

Взметнулся край фиолетовой накидки и чуть не попал ей по лицу. Эйрин остановилась и оглянулась на Альмарейн: городская стена издевательски маячила сзади. И манили прохладой камни они не нагревались даже в солнечный полдень. Пойти сейчас назад... интересно, Идрис её остановит?

Он уходил, не оборачиваясь, и Эйрин стало очень страшно потерять из виду фиолетовую накидку.

Путаясь в траве и едва ли не спотыкаясь, она побежала за Идрисом. Испуганная птица вспорхнула прямо из-под её ног, и только тогда Эйрин остановилась.

- Да подожди же! - Она почувствовала, что сейчас расплачется.

То, что она не спала всю ночь, борясь то со страхом, то с восторгом, ещё ничего. Хуже всего было вчера вечером, когда она одна была против всех, и в одну секунду ей казалось, что мама поднимется из-за стола и даст ей пощёчину, а в другую - что вызовет стражу и арестует Идриса.

Вчера-то Идрис был куда разговорчивее и рассказывал много всего, а сейчас, выходит, решил, что всё, хватит?

Идрис остановился. Может быть, Эйрин и показалось, потому что смотреть против солнца - занятие бесполезное, но на губах мага времени мелькнула улыбка. Трава ласково гладила его колени. Пока Эйрин, пытаясь отдышаться, плелась по шуршащему на все голоса морю, он достал флейту.

Звук вышел совсем не таким, какими Идрис пугал ночью зазевавшихся служанок в восточном крыле, не тем жутким стоном, от которого озирались стражи в саду. Это было пение жаворонка над бескрайним Альмарейнским полем.

Он, сощурившись, посмотрел на Эйрин, когда она остановилась рядом, и по-птичьи склонил голову.

- Скажи: Идрис, ты ненормальный.

- Зачем? - насупилась Эйрин.

- Скажи, не бойся.

Она поковыряла землю носком туфли и через силу выдавила из себя:

- Ну, И... Идрис, ты ненормальный.

Он вздохнул и сунул флейту обратно в карман. Ветер осторожно трогал его накидку - бахрома щекотала Эйрин руку, и вдруг зазвенели цепочки.

- Так себе, махнул рукой маг времени. - Но пока что сойдёт.

Демоново заклинание не желало вспоминаться. Орлана стояла, опустив руки, и вдыхала горчащий на губах ветер. Ей было уже всё равно, что сзади, в тени деревьев, облокотившись на изгородь, стоит Орден. Когда она оборачивалась в последний раз, он рассматривал свои ногти.

- Ты там долго ещё? - Судя по звукам, великий маг в раздражении пнул изгородь.

Орлана не ответила: вот так, неизвестно ещё, кто кого выведет из себя. А солнце палило просто издевательски, ещё немного, и...

Она села прямо на землю, примяв колоски, скрестила ноги. Недовольно зашумел в траве ветер, и на коленку Орлане приземлился кузнечик. Он в замешательстве поводил усиками и прыгнул в сторону.

- Долго. Нужно собрать силы, как ты учил, крикнула она, не оборачиваясь.

Орлана улыбнулась: кузнечик вдруг напомнил ей лорда Анна - главу касты учёных. Такой же нескладный, дёрганый и вечно удивлённый, он носил нашейный платок и вечно оттягивал его пальцем, если только начинается спор.

Времени у неё было предостаточно, а в поле пахло летом и сухой травой - не Сантарином. Земля на ощупь оказалась тёплой, и Орлана, недолго думая, завалилась на спину. Ослепительно-синее небо над ней подмигнуло солнечным бликом.

- Орден, позвала Орлана, я поняла, чего ты хочешь.

Ей стало странно, что она не догадалась обо всем сразу же, как только он взял её в ученицы. Со стороны дома зашуршали шаги, едва слышные сначала, они стали различимыми, и вот уже - почти осязаемыми.

- Как ты пятнадцать лет водил меня за нос. Неплохо. Орлана сощурилась, подставляя лицо солнцу.

Колоски зашуршали совсем рядом, и солнце от неё закрыла тень, Орден стоял над ней, сложив руки, и изумрудный скорпион опять блестел на его груди.

- Плохо, выдал он. - Очень плохо. Никогда из тебя нормального мага не получится. Как была полукровкой, так и останешься.

Орлана даже глаза не открыла: очередным признанием собственной ничтожности её было не удивить. Но когда сорвался с неба новый порыв ветра, и травинка защекотала ей лоб, Орден вздохнул.

- Я тебя отпускаю. Можешь идти.

Она открыла глаза. Орден смотрел на горизонт, и на край его мантии опустилась маленькая бледно-красная бабочка. Будто почувствовав взгляд Орланы, он дёрнул плечом.

- Я тебя отпускаю. Если ты ничему не научилась за пятнадцать лет - твои беды, я дальше мучиться с тобой не намерен.

Она не поверила своим ушам. Рассчитывала, что Орден сейчас рассмеётся и скажет: 'Хватит лежать, ты в этом поле дракона не нашла ещё, не то что перстень', - но он молчал.

Прядь волос, выбившаяся из-под серебряной заколки, трепетала возле его щеки, и Орлана никак не могла отвести взгляда от этой пряди и от жестокой морщинки у уголка его губ. Что Орден мог знать? Разве могли ему донести о визите Идриса?

- Ты что-то знаешь? - Она приподнялась на локте, но Орден и не подумал отвечать.

Он уже уходил, и мантия мела по пригнувшейся пшенице.

- Стой! - Пока она поднималась, отряхивая подол платья от сухих травинок, пока она бежала к изгороди сада, Орден уже скрылся в доме, и дверь за ним захлопнулась. Орлана постояла, вцепившись в изогнутые металлические прутья. Пекло плечи солнце, и уже не помогали даже две расстёгнутые пуговицы.

Орлана дёрнула на себя ажурные воротца.

В доме было пусто - ветер гулял по террасе, в солнечных лучах медленно кружились пушинки. Не было даже слуг: Орден их распустил или сами разбежались? Стоя возле окна, Орлана в задумчивости коснулась сухого цветка в вазе - и хрупкие лепестки тут же осыпались на подоконник.

Подниматься вверх по винтовой лестнице не хотелось: горькие воспоминания всё ещё жили на втором этаже. Казалось, только взойди на первую ступеньку, и услышишь голоса мёртвых. Всё-таки этот дом в Малтиле был для неё накрепко связан с событиями пятнадцатилетней давности: когда вернувшаяся богиня смерти убила её отца и едва не убила её саму. Здесь Орлана разговаривала с матерью, и именно она уговорила Орлану не сдаваться, хоть дело было и не в принципах - в опасности был и сам Орден. Орлана тяжело вздохнула.