Мария Чурсина - Проклятье

Мария Александровна Чурсина

Проклятье

Все персонажи принадлежат сами себе.

Все сущности — Городу.

Автору не принадлежит ничего, кроме его собственной памяти.

Так что всё по-честному.

Пролог

Миф замер в центре полуразрушенной комнаты. Через заколоченные досками окна пробивался дневной свет и ложился ему под ноги.

В коридоре печально вздохнул ветер, и стало тихо. Так тихо, как бывает на заброшенных кладбищах в летнюю ночь. Впрочем, этот дом мало чем отличался от кладбища: развалины чужих жизней. Остатки обоев и рухнувшие в бездну лестницы. Разорванная на клочки старая школьная тетрадь в углу.

Мгновение, и побледнел свет осеннего солнца, который покорным псом лежал у него под ногами.

— Я тебя жду, выходи. Ну!

Было тихо.

Миф позволил себе шевельнуться — переступил с ноги на ногу. Брякнула в кармане связка амулетов. Под ботинками отчаянно захрустели битые стёкла и обломки крошащихся стен.

Оцепенение дома спадало, и снова вздыхал ветер, и снова дрожал неяркий свет. Но никто ему не отвечал.

— Чёрт бы тебя побрал, — сквозь зубы прошипел Миф, щурясь поверх узких прямоугольных очков. — И здесь его нет. Ну и где тогда? Вот где его искать, скажите на милость?!

Он со злостью пнул подвернувшийся под ногу стул без ножки. Из мягкого сиденья взметнулся столб пыли. Миф постоял, спиной привалившись к сломанному косяку. Нужно было уходить, а он медлил.

Всё-таки этот дом был его последней надеждой, и вот надежда рухнула. Так иногда бывает — ищешь нужную бумагу внизу стопки и не находишь.

Миф усмехнулся метафоре. Где-то здесь он обронил собственную жизнь. Потому уже месяц гулял по заброшенным домам, кладбищам, подвалам и подобным прекрасным местам. Потому и лез на рожон, не имея при себе почти никакой защиты. Всё равно терять ему — нечего. Целый месяц он искал, но поиски были бесплодными.

Пора было уходить. Хотя, какая, собственно говоря, разница, где подыхать, здесь, или дома, или в застенке рабочего кабинета? Любопытно, сколько ему осталось. Не так много, судя по всему, не так много.

Глава 1. Бездарность

Миф поднялся навстречу вошедшему и пожал руку.

Книжные стеллажи доходили до потолка — в комнате под лестницей, где потолки и так не слишком высоки — и Маша рассматривала Мифа на фоне пыльных переплётов и рукописей, сваленных как попало, в нишах или прямо поверх книг.

Она сидела у противоположной стороны стола, и смотрела на Мифа через мутное стекло аквариума. Раньше в нём жила единственная прозрачно-серебристая рыба. Умерла недавно. Наверное, от тоски.

— Знакомься, это моя ученица, Маша. Она, правда, не очень талантливая, зато усидчивая.

— Ну, усидчивость — это важнее, — со знанием дела сказал незнакомый преподаватель в сером костюме, пропылённом, как книжные стеллажи.

Маша встретилась с ним взглядами и натужно улыбнулась, хотя не знала, надо ли. Миф, если смотреть на него сквозь аквариум, смешно кривлялся.

— Почитай пока, — бросил он ей, взглянув поверх узких прямоугольных очков.

Маша послушно склонилась над книжкой, хотя в сумрачной комнате, под нависающими пыльными стеллажами никакие знания всё равно не полезли бы ей в голову. Чашка с остатками кофейной гущи раздражающе маячила на столе. Машу тянуло взять её и уйти в хозяйственный закуток — помыть.

Но она понятия не имела, как отнесётся к этому Миф. Он и так был не особенно доволен ею, накликать на себя ещё большую немилость научного руководителя не хотелось. Поэтому Маша сидела, уставившись в книгу, и старалась не шевелиться.

Миф беседовал с гостем, неторопливо тикали часы, отмеряя остатки перемены. Маша перебирала научные фразы, не ощущая в них смысла. В мыслях она снова и снова пробегала по лестницам к триста первой аудитории.

Следующая пара — лекция у Горгульи. Вот кто ненавидит опозданий. Задержишься на три минуты, а двери уже заперты изнутри, и в журнале выставлена предательская точка. Подпирай потом стены до перерыва, если не боишься.

Горгулья обязательно заметит её отсутствие. И окатит презрительным взглядом, если Маша войдёт после перерыва. Это совершенно точно, никаких сомнений.

Почему же так тянет Миф!

Буквы запрыгали перед глазами. Дальше вступления Маша всё равно не продвинулась, да и что было в том вступлении — помнила весьма смутно. Гость распрощался и вышел. Через аквариум она видела, как Миф повернулся к компьютеру. Современная машина дико смотрелась на фоне стеллажей, просевших под рукописями прошлых десятилетий.

На одной полке — взятая в рамочку медаль, не прочитать, за что. Фотография строгого человека при галстуке — чёрно-белая — заткнута в одну из книг. Высохшая, как папирус, бабочка. Давно выцвела пыльца на крыльях. Разве бабочки бывают бесцветными? Деревянная пепельница в виде открытой консервной банки. Миф рассеянно потянулся к сигарете.

В этом был весь он. В бесцветной бабочке, заткнутой в книгу фотографии и пепельнице, переполненной окурками. Сизый дым потихоньку улетал в форточку. В институте, конечно, нельзя было курить — кроваво-алые объявления развесили на всех этажах. Но Мифу можно.

«Он ведь не курил раньше», — запоздало вспомнилась Маше. — «Когда начал? Выходит, этим летом».

Выходит, что из-за неё.

— Да, — сказал он, наконец, когда стрелки часов почти подползли к началу следующей пары. — Маша, подойди ко мне. Посмотрим, что у тебя здесь.

Она с облегчением отложила книгу и вышла из-за аквариума, чтобы окунуться в новое облако сизого дыма. Ну вот, отлично. Теперь Горгулья, ещё чего доброго, прицепится с допросом, где курсанты курят на переменах. Не скажешь же ей, что Маша провоняла так за одну единственную перемену в кабинете Мифа. А если и скажешь, то не поверит.

На экране компьютера была открыла её статья. Даже издали Маша её узнала по длиннющей таблице из шести столбцов. Ни единого исправления — Миф обычно помечал неточности жёлтым цветом, — но он скорбно поджал губы. Маша напряглась.

— Честно говоря, вышло довольно паршиво. Ты правда читала этих авторов? Сама?

Она могла выдумывать столько угодно доказательств, но в присутствии Мифа всегда замолкала и цепенела. Добиваясь ответа, он смотрел на Машу секунд десять. Поверх узких прямоугольных очков взгляд казался особенно сердитым. Так и не дождавшись от неё даже кивка, Миф снова повернулся к компьютеру.

— У некоторых статей не указаны годы публикации. Перепроверь, будь добра, ещё раз. — Тонкий указатель скользнул по ровным строчкам текста. — О нет. Королёв никогда не занимался сущностями первого порядка. Ты опять что-то напутала. Да и вообще, у тебя всё подано слишком схематически, не хватает деталей. Займись.