Кирилл Манаков - Эдем 21
Толпа бесновалась на улице, вламывалась в дома и забрасывала камнями укрывшихся в здании райкома милиционеров. Сабир вышел на улицу и молча встал посреди дороги, опустив голову, один против сотен погромщиков, вооруженных палками, металлическими прутьями и охотничьими ружьями. Когда толпа приблизилась к нему, он поднял сузившиеся глаза и пошел навстречу.
После, в трибунале, разбирая дело о дезертирстве, вежливый следователь военной прокуратуры допытывался у Сабира о его действиях в охваченном беспорядками городе и о роли в погромах. Но тот, отвернувшись, молчал, думая о своем… Когда десантники и внутренние войска из Софрино взяли в кольцо город, то многие погромщики сами бежали к солдатам, протягивая руки и моля о защите. Потому что за ними неумолимо и неспешно шел Сабир. После первого столкновения толпа откатилась, оставив на земле десяток тел — мертвых или еще бьющихся в агонии. Он исподлобья смотрел на людей, сбившихся в стаю и потерявших человеческий облик, потом сжал кулаки, и, сведенный ненавистью, пошел на них. Погромщики дрогнули — толпа быстро переходит от ярости к панике — и побежали. Сабир, как волк среди стада овец, выбирал жертву, настигал, одним движением убивал, бросался к следующему… Люди, охваченные ужасом, разбегались, а он, неотвратимый как ангел мести, следовал за ними…
Из трибунала его вытащил Тихорецкий. После очередного вызова на допрос, Сабира в кабинете, кроме следователя, встретил высокий человек в гражданской одежде. Он курил, присев на край подоконника.
Следователь показал на Сабира:
— Вот он, товарищ полковник. Говорить отказывается. Со следствием не сотрудничает, подельников не называет. Дело передаем в трибунал.
Сабир отвернулся. Ему было безразлично, что говорят и делают эти люди, жизнь была окончена в тот момент, когда он оказался на пороге своего разграбленного дома.
Тихорецкий внимательно посмотрел на него.
— Выйди, Кудряшев.
— Но, товарищ полковник…
— Я сказал, выйди.
Они остались наедине в кабинете следователя на пятнадцать минут. А уже через час специальным бортом летели в Москву, направляясь на одну из секретных баз КГБ. Тихорецкий знал, что предложить Сабиру. Беспорядки не были случайными, все было четко спланировано и организовано, за ними стояли конкретные люди. И Тихорецкий назвал Сабиру имена. Включая самое главное.
Через три года в Стамбуле к покрытым тонкой резьбой дверям люкса отеля "Гранд Хайат" улыбчивый официант в белой куртке подкатил сервировочный столик. Двое стоящих у дверей охранников тщательно его обыскали и проверили столик. Все было в порядке — официант чист, а вино и набор сыров действительно были заказаны постояльцем номера. Двери открылись, и официант весело, но в тоже время почтительно, вкатил столик внутрь.
На следующий день все газеты сообщали о зверском убийстве крупного бизнесмена и политика — выходца из бывшего Советского Союза. Он имел прекрасные связи в исламском мире и был на дружеской ноге с новыми хозяевами России. Как предполагала полиция, бизнесмен и шестеро его телохранителей были убиты в "Гранд-Хайате" бандой не менее чем из десяти человек, ворвавшейся к нему в номер. И ни один из следователей, осматривающих место происшествия, не придал значения простенькой деревянной лошадке, стоявшей на мраморном столике. Деревянной лошадке, с которой так любил играть в далекой Фергане маленький мальчик в смешном полосатом халатике…
Закончив чаепитие, Тихорецкий отставил чашку.
— Товарищи офицеры, к делу.
Посерьезневший Сабир моментально очистил стол, а Штильман достал из портфеля ноутбук. Генерал предпочитал информацию в бумажном виде, но бумага может попасть в чужие руки, а вот вскрыть компьютер Штильмана не удастся самым крутым хакерам в ближайшие пять лет.
— Итак, — Тихорецкий кивнул аналитику, — докладывай, Иосиф.
— Слушаюсь, — Тот включил ноутбук.
Пока загружался компьютер, Тихорецкий еще раз оглядел зал и спросил:
— Вы уверены, что здесь чисто?
— Абсолютной гарантии нет, — ответил Штильман, — но, с хорошей вероятностью, мы экранированы от внешнего уровня, носимые артефакты делают нас невидимыми.
— Ты об этом? — генерал вынул из-под рубашки висевший на цепочке овальный амулет из черного камня.
— Так точно. Если вы четко следовали моим инструкциям, когда надевали медальон, то для наблюдателей из внешнего уровня вы остаетесь в своем рабочем кабинете.
— Все нормально, — проворчал Тихорецкий.
Сейчас в его кабинете, на диване храпел, накрывшись пледом, Коля Усенко из группы Сабира, внешне похожий на генерала, а после того, как над ним потрудились спецы Штильмана, их сходство стало неотличимым.
— Но все же, — не преминул добавить каплю дегтя Штильман, — мы не знаем, какие методики контроля используются на внешнем уровне. Если просто визуальное наблюдение — то все нормально. А если что-то более продвинутое… Тогда будут проблемы — для их наблюдателей мы просто растворились в воздухе. Не сомневаюсь, — он усмехнулся, — это их заинтересует.
— Скоро узнаем, — заметил генерал, — если "что-то более", то сейчас такой визг поднимется… Но только нам будет, чем торговаться.
— Не хотелось бы, — заметил аналитик, — работы еще далеко не закончены.
— А по мне, — спокойно заявил Сабир, — пусть приходят. Бой лучше неопределенности.
— Погоди, еще навоюешься, — отрезал Тихорецкий, — начинай, Иосиф.
Тот откашлялся и начал:
— Первые работы начались сразу после выхода на нас представителей Ордена. Именно тогда мы получили косвенную информацию о существовании так называемого "внешнего уровня". Нам до сих пор непонятен физический смысл явления, мы можем судить о нем только по его проявлениям. Мы понимаем, что с внешнего уровня можно наблюдать за тем, что происходит в любой точке мира. Мы также понимаем, что сами находимся под постоянным наблюдением. До последнего времени нам не были известны методы экранирования такого наблюдения. Также мы знаем, что возможно перемещение людей и предметов с внешнего уровня в любую точку мира. Нам не известны какие-либо укрытия, позволяющие блокировать такие перемещения. И мы знаем, что Орден владеет технологиями доступа на внешний уровень. Таким образом, задача состояла в проведении анализа всех косвенных данных, свидетельствующих о проявлении активности внешнего уровня, или деятельности Ордена. При этом работа должна была проводиться в условиях особой конспирации, так, чтобы ни одно слово или жест не выдали бы наши намерения. Поэтому весь первичный анализ был проведен лично мной на компьютере, — Штильман с нескрываемой гордостью посмотрел на собеседников.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});