Джеймс Лаудер - Рыцарь Черной розы

– Похоже, я очутился далеко от Дааргарда.

Все остальное Сот разглядел подробно, когда туман полностью исчез. Он находился на отлогом холме, окруженном густыми хвойными лесами. К югу от него прокладывала свой путь через лес бурливая река, вспухшая от весеннего паводка. Почти во всех направлениях за лесом виднелись далекие горы, и их покрытые снегом белые вершины как будто плыли в чистом голубом небе. Пока Сот разглядывал все это, заходящее на горизонте солнце окрасило и небо, и вершины гор в нежно-малиновый, пурпурный и золотой цвета.

После однообразия белого тумана Сот был захвачен красотой открывавшейся ему панорамы. Пение птиц, возвещавших своим щебетом конец дня, сладкий аромат цветов, поднимающийся от ближайших зарослей кустарников, и легкое прикосновение ветра, который принялся слегка поигрывать верхушками деревьев, – все это вместе взятое пробудило дремлющие ощущения Сота. Уже давно в мире для него существовали лишь горький запах дыма и свежей крови, и поэтому нахлынувшие на него непривычные ощущения и запахи кружили ему голову, чуть не сводя с ума.

Затем он повернул голову к вершине холма, где стояло засохшее дерево. То, что он увидел, мгновенно заставило его позабыть о чудесной природе и перестать слышать прекрасные мирные звуки. Под деревом, торчащим из каменистой почвы, стоял его сенешаль Карадок.

Должно быть, призрак был зачарован или оглушен. Спиною он опирался о потрескавшийся ствол, а голова его, неестественно вывернувшись, покоилась на плече. Пустые глаза, лишенные зрачков, смотрели на окружающий мир, не видя его. Благодаря клочьям тумана, зацепившимся за его одежду, последняя выглядела еще более изорванной, чем она была на самом деле.

Сот угрюмо улыбнулся.

– Предводитель танарри предал тебя, – громко сказал он, в подтверждение своих слов указывая на сенешаля острием меча.

Однако Карадок стоял будто погружен ный в глубокий транс. Его глаза оставались неподвижны, а губы быстро двигались, произнося какие-то непонятные фразы, и снова замирали, а через минуту непонятная пантомима повторялась Он не поднял рук, чтобы защититься, и у Сота создалось впечатление, что сенешаль не видит его.

– Я переломаю тебе все кости, прежде чем послать тебя назад к Чемошу! – поклялся Рыцарь Смерти, приближаясь к Карадоку. – Ты будешь молить меня о милосердии, будешь молить меня, чтобы я позволил тебе открыть, где спрятана душа Китиары!

Сот сделал еще несколько шагов, подходя все ближе, и внезапно остановился. Он был на расстоянии вытянутой руки от Карадока, но он все так же бездумно стоял, прислонясь к покрытому почерневшей корой стволу. Сот был настолько близко, что мог разобрать, что бормочет призрак.

– Пустота… – пробубнил Карадок. – Смерть мертвецу. Белое ничто. Пустота. Пустота!

Сот насмешливо подумал, что, попав в туман, Карадок повредился рассудком. Повернувшись к заходящему солнцу, он обратился к нему:

– Предводитель танарри! Это насекомое раздавлено грузом своего коварства" поэтому, каков бы ни был ваш договор, теперь он обратился в ничто.

Сот внимательно оглядел окрестности в поисках какого-нибудь признака чудовища и продолжил:

– Верни мне медальон, в котором заключена душа земной женщины, и верни меня обратно в Кринн. Тогда я буду считать, что ты мне ничего не должен. Если ты не сделаешь этого, я буду охотиться за тобой, пока не убью. Душа Китиары принадлежит мне!

– Китиара? – пробормотал призрак. – Он приказал мне вернуть из Абисса ее душу, и я выполнил поручение…

Сот в бешенстве схватил Карадока за руку и яростно затряс.

– Да, Карадок, да! Ты уловил ее душу при помощи медальона. Какому предводителю танарри ты оставил его? Где душа Ут Матар?

В глазах призрака промелькнула искра возвращающегося сознания.

– Предводитель танарри? – с недоумением спросил он.

Затем он рванулся и высвободил руку из латной рукавицы Сота. Паника исказила его черты, и он вытянул руки перед собой.

– Достаточно, мой господин! Я видел белую пустоту, ожидающую живых мертвецов, которым нельзя вернуться в мир смертных! Ты достаточно мучил меня.

– Тогда открой мне, где покоится душа Китиары, – приказал Рыцарь Смерти, в гневе ударяя мечом по стволу дерева. Из рассеченного ствола начал сочиться черный пузырящийся гной. Прежде чем Сот успел снова встряхнуть своего сенешаля, воздух расколол низкий, протяжный стон.

Звук этот напоминал звон погребального колокола; таким же был и голос самого Сота. Было в нем что-то и от свиста ветра, срывающего с ветвей мертвые листья. Сот и его слуга уставились на странное дерево.

Зарубка на стволе, которую сделал удар мечом, превратилась в подвижный, мучительно кривящийся рот, из которого про" должал капать черный сок. Теперь было видно, что он подобно слюне сбегает по искрошенным деревянным клыкам, которые трутся и сталкиваются с сухим деревянным стуком. Стон становился все громче, пока наконец ему не отозвались могучим эхом леса у подножья холма. Сот нанес дереву еще один мощный удар, стремясь заставить его замолчать, но в стволе открылся второй стенающий и ноющий рот. Теперь уже два голоса затопляли окрестности своими мрачными криками боли.

– Только в Абиссе, – негромко проворчал Сот, отступая на шаг назад. – Только в Абиссе обитают существа подобные этому.

Опустив руку с мечом, он поднял прямую свободную руку перед собой. Заклинание, которое он прочел, было коротким, а его действие – мгновенным.

На стволе воющего дерева, как раз посередине между ртами, появилось крошечное пятнышко голубого огня. Тонкие лучи света побежали от него во все стороны, оплетая ствол и ветки, забираясь даже в истекающие черной пеной пасти. Переливающиеся нити синего пламени укутали все дерево таким плотным коконом, что заглушили даже отчаянные крики, рвущиеся из клыкастых ртов, а черная слюна лужицами застыла между узловатых корней. Лорд Сот сжал ладонь своей вытянутой руки в кулак. Он сделал это с такой же силой и яростью, с какой недавно сжимал горло сенешаля, и сияющий кокон сжался вместе с ним. Раздался тонкий пронзительный вой, и по стволу побежали первые трещины, а затем дерево с треском разлетелось в щепки. На том месте, где стоял ствол, торчал лишь невысокий расщепленный пень, из которого некоторое время продолжала сочиться черная жидкость. Потом и это прекратилось.

За гибелью дерева последовала долгая тишина. Затем с востока донесся низкий, протяжный вой. Этот звук довольно точно повторил предсмертный вопль дерева. В ответ ему с запада, где солнце почти что опустилось за острые горные вершины, раздался вой чудовищ, прячущихся в сумеречной чаще леса.

Карадок так ни разу и не пошевелился, с тех пор как дерево издало первый звук своими клыкастыми ртами. Каменистая почва вокруг него была усыпана черными щепками. Некоторые еще тлели голубым огнем, другие – из самой сердцевины раздробленного ствола, были покрыты блестящей, как обсидиан, засохшей смолой.