Андрей Посняков - Шпион Темучина

– Ну, как?

Вернувшийся с оправки, Сухэ прямо-таки излучал довольство:

– Ух, хорошо! Теперь можно и дальше посидеть.

– Да я не о том. Как там все происходило-то?

– Да за лиственницей, на полянке. Один за пещерой следил, другой – за мной – с натянутым луком!

– С натянутым луком? – Баурджин присвистнул. – Однако. А что там за местность кругом?

– Да обычная – сопки, кусты, лес – сами ведь видели.

И впрямь, видели…

Баурджин долго размышлял, советовался с Гамильдэ-Иченом, и, наконец, ближе к вечеру план побега был, в общих чертах, готов. Сначала, как стемнеет, должен был попроситься на оправку самый ловкий – Гамильдэ-Ичен. Идти, считая до десяти, и – на счет «десять» – броситься на своего конвоира. Именно на счет «десять» – ни раньше, ни позже. Одновременно – тоже на «десять» самый сильный – Жорж – должен был вытолкнуть наружу один из входных камней. Главное – успеть всем разом, ну а дальше – дело техники.

– Справишься, Жарлдыргвырлынгийн?

– Конечно! – усмехнулся Жорж. И поблагодарил: – Спасибо, нойон.

– Спасибо? За что?

– Ты первый князь, правильно произнесший мое имя. Мне приятно.

– Хорошее у тебя имя, Жарлдыргвырлынгийн. Красивое!

Если б не было так темно, то был бы хорошо видно, как погонщик покраснел от удовольствия.

А Баурджин мысленно похвалил себя – не зря по вечерам тренировался, произносил про себя трудное имечко. Улыбнулся:

– Ну, парни, никак стемнело. Пора!

Гамильдэ-Ичен подбежал к выходу:

– Эй, эй, откройте. Приспичило!

Никакого эффекта!

– Эй! Оглохли, что ли!

Гамильдэ-Ичен с силой шевельнул камень.

– А ну, потише! – гулко засмеялись с той стороны.

– Так ведь приспичило же!

– Там ходи! – захохотали стражники.

Вот, свиньи!

– Будем качать камень, – шепотом распорядился Баурджин. – В конце концов охранникам это надоест, а там – посмотрим.

Впрочем, долго надоедать часовым им не пришлось – самый крупный камень откатился в сторону. Но вместо ожидаемой темноту снаружи вдруг вспыхнул свет – разом зажглись факелы. Гамильдэ-Ичен, зажмурившись, приложил руку к глазам, все остальные узники поспешно скрылись в глубине пещере.

– Эй, ты, с травяными волосами! – громко прозвучал противный женский голос, так похожий на голос германской актрисы Цары Леандер. – Выходи, разговор есть.

Разговор?

– Похоже, наш побег пока откладывается, парни, – негромко произнес Баурджин. – Думаю, ненадолго.

В ночном небе сияли звезды. Баурджин, со связанными за спиной руками, шел посреди выхваченного дрожащим пламенем факелов коридора – оранжевой просеки среди девственно черного леса. Шел не так уж и долго: обойдя ручей, шествие свернуло к большой куче камней, громоздившихся на крутом склоне. Нойон остановился, опасаясь упасть.

– Что встал? – обернулась идущая впереди атаманша. Рыжие волосы ее в свете факелов казались языками пламени, зачатком всепожирающего лесного пожара.

Баурджин неожиданно улыбнулся:

– Боюсь, как бы не сломать ноги.

– Не того боишься, парень! – презрительно хохотнула Дикая Оэлун. – Не так страшно сломать ноги самому, как то, что их сломают другие. А тебя, быть может, это и ждет… Шагай!

Пройдя средь нагромождений камней, молодой пленник оказался в узком проходе. Впереди, не оглядываясь, быстро шла атаманша, за ней – Баурджин, а уж дальше – двое воинов с факелами, остальные остались на склоне.

Разбойница вдруг резко остановилась. Скрипнула дверь… Ну, надо же! И здесь – пещера. Пещера Лехтвейса – так лучше б сказать, поскольку открывшаяся узнику картина больше напоминала какой-нибудь богатый гэр или даже дворец. Под ногами – ворсистый ковер, на стенах – золотые светильники, играющие зеленоватым пламенем, сверкающие щиты и шлемы, кругом, на сундуках, дорогая золотая и серебряная посуда, хрустальные пиалы, груда струящихся парчовых тканей, низкое, покрытое голубым шелковым покрывалом, ложе на резных тигриных лапах. И в самом дальнем углу… Баурджин непроизвольно вздрогнул, увидев оскаленную морду дракона! Давно отжившего дракона… Кости – искусно собранный скелет и череп. Динозавр, явно найденный в Гоби – там такого добра во множестве.

– Не бойся, он не кусается, – наслаждаясь произведенным эффектом, обернулась Дикая Оэлун.

– Цара Леандер! – прошептал пленник. Да, очень похожа, и не только голосом. Чертами лица, точеной фигурой… Вот только волосы…

– Что ты там такое мычишь? Молишься?

– Хороший экземпляр! – Баурджин с улыбкой кивнул на скелет. – И сохранился вполне прилично. Не скажешь, что пролежал в песке миллионы лет. Ты его мне не продашь?

– Вот еще! – Разбойница фыркнула и вдруг улыбнулась. – А похоже, ты и в самом деле торговец. Думать о купле-продаже, когда речь идет о жизни и смерти. Если так, то жаль. Лучше бы ты был воином.

– Это почему же?

– Я их уважаю больше. Кому нужны купцы?

– Таким, как ты. – Нойон усмехнулся.

– Ну да, наверное. – Дикая Оэлун обвела его задумчивым взглядам и махнула рукой воинам. – Привяжите его и оставьте нас.

Разбойники ловко исполнили приказание своей атаманши, матушки, как они ее называли. В один миг Баурджин-нойон был повален на пол, прямо на ковер. Растянув руки и ноги пленника в стороны, воины быстро привязали их к торчащим из ковра железным кольцам, после чего, поклонившись, ушли. Последний, уходя, обернулся, бросив на распятого узника полный неожиданного сочувствия взгляд.

– Ну, вот. – Дикая Оэлун уселась на ковер рядом. – Теперь ты мне расскажешь все. И советую говорить правду, иначе… – разбойница вытащила из-за пояса нож и холодно улыбнулась, – я буду медленно резать тебя по частям.

– Не жаль ковра? – через силу улыбнулся пленник.

– Не жаль. Добудем новый. Так кто ты?

– Я – торговец из города Баласагуна!

– Странно… А говорил, что тангут. Где тангуты – и где Баласагун?

Баурджин был, конечно, поражен неожиданными географическими познаниями атаманши, однако виду не подал:

– Это мои люди – тангуты, а я – из Баласагуна.

– Угу… И какого же черты ты здесь делаешь?

– Торгую!

– Вот той дрянью, что мои люди нашли в твоих возах?!

– Любая дрянь может стать товаром. – Баурджин улыбнулся, вспомнив поучения Хартамуза-черби. – В дальних кочевьях можно продать и черта. Важно только уметь назначить правильную цену.

– Правильную цену? – Разбойница явно заинтересовалась. – Ну-ка расскажи, как это?

И Баурджин, с иезуитской улыбкой профессора экономики, в течение как минимум часа обучал наивную женщину хитростям сравнительно честной торговли, причем не только услышанному от Хартамуза-черби, но и по собственной инициативе почерпнутому в тонких брошюрках общества «Знание» в бытность командиром дальнего гарнизона. Разбойница слушала серьезно, время от времени кивая, вот только никак не могла понять, что такое прибавочная стоимость и чему равен совокупный общественный продукт.