Ураганные хроники - Плотников Сергей Александрович
На что Вальтрен обычно отвечал: «Я обещал отцу на смертном одре, что буду достойно править нашими владениями. Что же такое Проклятье, как не посланное Творцом средство выполнить эту клятву, хоть бы даже весь свет обратился против меня?»
Шло время, годы складывались в десятилетия, десятилетия в века, и другие дети-волшебники постепенно оставили его в покое. Тем более, что герцогство Вайн лежало в предгорьях Страны Шортахайн, и чудовища появлялись на его территории регулярно. Вальтрен долго молился Творцу, чтобы тот позволил Проклятью на любой Прорыв призывать в первую очередь его, а потом уже детей-волшебников из ближайшего Убежища. Похоже, Творец внял его молитвам, поскольку так оно обычно и происходило. В итоге Вальтрен сражался минимум с одним, иногда двумя монстрами в год. Вроде бы не так много, но постепенно его послужной список становился больше, чем у любого другого ребенка-волшебника…
Что касается «управления» землями, то с течением времени он, наоборот, занимался им все меньше и меньше. В первые годы пришлось постараться. Проклятье не допускало его выполнять большинство герцогских обязанностей, но вечно юный Кресайн все же отстоял праотеческие земли от захвата истрелийским бароном, желавшим силой жениться на его сестре. Затем выдал сестру (с ее согласия) за ближайшего орденского Командора — тогда этим титулом именовались высокопоставленные военные, выполнявшие роль губернаторов провинций — и договорился о присоединении Вайна к Ордену на максимально выгодных условиях. Так, например, все потомственные купцы и ремесленники его земель избавлялись от орденских торговых пошлин и налогов, пока жив сам Вальтрен. Это соглашение соблюдалось по сей день, хотя орденские бюрократы с тех пор нашли в нем лазейки, и теперь жители провинции Вайн вместо налогов платили «взносы на поддержание инфраструктуры» и «взносы на медицинское страхование».
И все же постепенно большая часть «защиты и покровительства» Вальтрена свелась к тому, чтобы регулярно проверять письма в специальных «герцогских ящиках», а затем в меру возможностей реагировать на просьбы помочь, разобраться, исправить несправедливость и тому подобное.
Просьб приходило не очень много: в Вайне так и не появилось крупных промышленных городов, он жил местечковым туризмом и традиционными промыслами. Потому и населения через восемьсот лет после Исхода здесь осталось довольно мало — пусть и больше, чем во времена отца Вальтрена! За решением своих проблем все эти люди, уже обычные граждане Ордена, предпочитали идти в полицию или даже писать жалобы в соответствующие Магистериумы, понимая, что так будет быстрее и вернее, чем ожидать помощи «фамильного призрака».
Большинство считало, что положить письмо в гербовый ящик — все равно что написать Деду Зиме. (На Снисхождение Вальтрен получал обычно много детских открыток с поздравлениями, которые очень любил.)
Вальтрена эта ситуация полностью устраивала. Тех обращений, которые все-таки приходили, вполне хватало, чтобы чувствовать себя нужным и полезным. Правда, часть, как водится, посылали люди со слегка или не слегка поехавшей крышей, а также разного рода пиявки на чужое внимание, но он со временем научился такие довольно надежно отсеивать. На досуге же Вальтрен слушал музыку, благодаря современность за изобретение проигрывателей, читал книги и оттачивал навыки пейзажной живописи.
В то летнее утро он достал из ящика на окраине центрального городка Вайнфорда очень неожиданное обращение. Подписанное не отдельным человеком, как обычно, а целой улицей!
Не откладывая, Вальтрен отправился пообщаться с этим дружным соседским коллективом, который настолько возмутился неким нетривиальным событием, что решил прибегнуть к «герцогскому ящику».
Улица была одна из старейших в Вайнфорде. Одним концом она упиралась в бывшую рыночную площадь с фонтаном и ратушей — ныне вместо рынка там был разбит сквер — а другим в бывшие городские ворота.
— Это просто возмутительно! — говорила владелица крайнего со стороны площади дома, пожилая седовласая женщина в чопорном платье по моде пятидесятилетней давности. Вальтрен смутно припоминал, что раньше этим домом владела другая очень похожая дама — должно быть, мать или бабушка нынешней. — Шум, визг, крики прямо с утра… У нас тут не дикие земли Болоса! Должен быть закон и порядок!
— Полиция с ним в сговоре! — присоединился к ее возмущению сосед, крепко сбитый краснолицый мужичок лет шестидесяти, которого, однако, язык не поворачивался назвать стариком. — Мы с жалобой, а наш инспектор ни бе, ни ме, мол, дети-волшебники вне его юрисдикции, вреда собственности нанесено не было…
— Вреда! — это еще одна соседка, сравнительно молодая женщина с кудряшками и маленькой собачкой на руках. — А кто мне мои нервы возместит⁈ Я что, должна с утра смотреть, как какой-то… Какой-то малолетний хулиган подтирает лужи крови на тротуаре мертвыми людьми⁈
Последнее заявление показалось Вальтрену особенно загадочным, и он попросил достойную женщину пояснить подробнее. Ему начали пояснять все вместе, перебивая и дополняя друг друга.
В общем, картина инцидента, как Вальтрену удалось в итоге ее восстановить, выглядела так.
Накануне утром, примерно в шесть тридцать, по улочке исторического центра — где городской муниципалитет и комитет жителей постановили ограничить автомобильное движение личным транспортом домовладельцев — промчалась темно-красная истрелийская «китра». Когда машина почти достигла площади, сверху на нее спикировал мальчик-волшебник и влез внутрь через окно. Еще через несколько секунд автомобиль резко, с визгом тормозов, оставляя на брусчатке площади черные следы от шин, остановился, развернувшись боком к фонтану. Задняя дверь распахнулась, из машины вывалился мускулистый человек в яркой зелено-красной рубашке и черном костюме и попытался бежать. Мальчик-волшебник выскочил из автомобиля следом, догнал его и полоснул по горлу то ли саблей, то ли большим ножом. Мужчина упал, дергаясь и заливая все кровью. Мальчик дождался, пока он перестанет дергаться, оттащил его к машине, затем раздел и его же рубашкой вытер лужу. Крови было много, рубашки на все не хватило, так что мальчик сходил и дополнительно принес из машины еще чьи-то шмотки. После чего испачканную таким образом одежду положил в багажник автомобиля, полуголый труп — на заднее сиденье, сел за руль и уехал. По словам очевидцев, в машине кроме того, достоверного, лежало еще несколько трупов — от двух до семи (как они могли уместиться в малолитражке, оставалось загадкой).
Между прочим, то, что неизвестный мальчик-волшебник вытер лужу крови одеждой убитых, возмутило многих старожилов, которые наблюдали за этим из своих домов, сильнее всего.
— Такая наглость! Такой цинизм!.. — приговаривала женщина с собачкой.
Вальтрену это больше напоминало либо форму психопатии, либо, наоборот, исключительное здравомыслие и заботу о чужой собственности. Правда, последнего трудно было ожидать от ребенка-волшебника…
— Я разберусь, — пообещал он.
Для начала Вальтрен отправился пообщаться с полицейским инспектором, отвечающим за эту часть Вайнфорда. Тот был очень старым знакомым: Вальтрен отлично помнил и отца его, и деда, тоже местных полицейских.
Инспектор сообщил неожиданное.
— Так Смеющийся Жнец это был. Нам из Лиманиона спускали ориентировки о его художествах… Только я не думал, что он и до нашей глуши доберется!
— Смеющийся Жнец? — переспросил Герцог. — Как в поэме Параскевы Затворницы?
— Что, ваша светлость?
— Ничего, прошу прощения. Как вы собираетесь расследовать историю с угоном машины и с трупами?
— Зачем расследовать? — удивился инспектор. — Машина — вон она, на штрафстоянке. Ждет судмедэкспертов из Трафалла, — так назывался ближайший крупный город. — Сегодня обещали подъехать. Трупы в морге, Жнец даже помог нашим ребятам их туда затащить. Сами преступники в розыске на территории Ордена. К вышке, конечно, заочно приговорить нельзя, но двое из троих точно на нее насобирали! А третий минимум влетел бы на пожизненное. Так что, согласно Статуту о защите, мне даже мягко пожурить Жнеца не за что. И расследовать нечего.
