Волшебник Земноморья - Урсула К. Ле Гуин
— Тому, кто собирается стать Морским Мастером, надо знать имя каждой морской капельки…
Гед тоже иногда вздыхал, но никогда не жаловался. Он понимал, что именно эти скучные уроки по изучению бесконечных списков истинных имен всех местностей, вещей и существ открывают ему путь к могуществу, к которому он стремится; что магическая сила скрыта в именах, как спрятанный на дне иссохшего русла драгоценный камень. Ибо суть магического искусства состоит в назывании вещей их истинными именами. Так им объяснил Курремкармерук в первую же ночь, которую они провели в Башне, сказал один раз и никогда больше не повторял этого, но Гед не забыл его слов.
— Многие маги, наделенные великой силой, — сказал тогда Курремкармерук, — потратили всю жизнь, чтобы открыть истинное имя какой-нибудь вещи, одно-единственное утраченное или сокрытое имя. И тем не менее списки еще не завершены. И не будут завершены — до самого конца времен. Послушайте меня — и поймете, почему. И в этом мире, где светит солнце, и в мире ином, где солнца нет, есть такие вещи, которыми люди не интересуются и о которых никогда не говорят. Но есть также и то, с чем не совладать ни одному человеку и никакой человеческой речи — это силы, безмерно превосходящие нашу силу. Истинная магия имеет дело лишь с теми существами, которые владеют хардическим языком Земноморья или Древним Языком, от которого он произошел.
На этом языке и сейчас говорят драконы, и это был язык Сегоя, сотворившего острова нашего мира, и это есть язык поэм и песен, наших заклинаний, призываний и волшебства. Слова Древнего Языка и доныне таятся, скрытые и измененные, среди наших хардических слов. Например, пену на волнах мы называем сукиниен. Это слово восходит к двум Древним словам: «сук», то есть «перо», и «иниен» — «море». Значит, «пена» — это «морское перо». Но вам не наложить чар на пену, если вздумаете обратиться к ней: «сукиниен». Для этого надо назвать ее истинным именем Древнего Языка, а там она звалась эсса… Любой колдунье ведомы некоторые слова из Древнего Языка, а маг отличается от нее тем, что знает их намного больше. Но этих слов было очень много. Некоторые из них утрачены и забыты еще в старину, иные были сокрыты, и есть такие слова, какие знают лишь Драконы и Древние Силы Земли, а есть и такие, которые неведомы ни одному живому существу. И не найдется ни одного человека, который знал бы их все, а значит, этому Языку нет конца…
И тому есть причины. Так, имя моря «иниен» — хорошее и полезное имя. Но свое истинное имя имело в Древнем Языке и то, что мы теперь зовем Срединным Морем. И поскольку ни у одной вещи не может быть сразу двух истинных имен, то получается, что «иниен» означает «все моря, кроме Срединного Моря»… Разумеется, оно не означает даже этого, потому что существуют другие, без счета, моря, бухты и проливы, которые тоже носят свои имена. Так что если какой-нибудь колдун, пожелавший стать Морским Мастером, окажется настолько безумным, что захочет утихомирить бури по всему океану, то его заклинание должно содержать не только слово «иниен», но также имена каждого пролива, течения, бухты, залива — каждой капельки всех морей по всему Архипелагу, и по Внешним Просторам, и за ними — вплоть до тех пределов, где кончаются все названия. Выходит, силы, которые помогают нам в колдовстве, сами же ставят пределы нашей власти. Любой маг может справиться лишь с тем, что находится рядом с ним, что он может назвать точными и исчерпывающими именами. И это хорошо. Если бы дело обстояло иначе, то подлость могучих или неразумие мудрых давно уже изменили бы то, что должно пребывать неизменным, и Равновесному Целому пришел бы конец. И в наступившем хаосе море затопило бы острова, где мы и так живем в постоянной опасности, и в древнем изначальном безмолвии навеки утонули бы все имена и голоса.
Гед долго раздумывал над этими словами, и они глубоко запали ему в душу. Но, несмотря на великую цель, учеба оказалась тяжелой и скучной, а год, проведенный в Башне, тянулся бесконечно. Но в конце года Курремкармерук сказал им:
— Вы неплохо начали.
Вот и все. Волшебники всегда говорят правду, и то была истинная правда: все Имена, что Гед узнал за целый год упорного и тяжкого труда, были лишь началом науки, которую ему предстояло изучать всю жизнь. Но Геду было дозволено покинуть Башню Уединения раньше товарищей, пришедших туда вместе с ним, потому что он все запоминал быстрее; это было своего рода похвалой, причем единственной похвалой, прозвучавшей там в его адрес.
В начале зимы он отправился в обратный путь по острову, по пустынной дороге, вдоль которой не было ни одного селения. К ночи зарядил дождь. Гед не стал сгонять дождь заклинаниями, потому что погодой на острове распоряжался Учитель Ветродействия, а вмешиваться в его дела было непросто и небезопасно. Он поискал себе укрытие и устроился под огромным деревом. Закутавшись в плащ, он вспоминал старого своего учителя Огиона, который, возможно, еще не вернулся домой из осенних странствий по Гонту и теперь тоже спит где-нибудь под безлистными ветвями, заменяющими ему крышу, а дождь заменяет ему стены дома. С умиротворенным сердцем Гед крепко заснул в холодном мраке под шепот дождя. Проснувшись на рассвете, он поднял голову. Дождь перестал. В складки его плаща забился какой-то зверек и спал, свернувшись в клубочек, чтобы сохранить тепло своего тельца. Гед был удивлен, потому что зверек был редкий и странный — отак.
Эти существа водились лишь на четырех южных островах Архипелага: Роке, Энсмере, Поди и Ватхорте. Были они маленькие, с гладкой лоснящейся шерсткой, коричневой или пятнистой, с широкой круглой мордочкой, на которой светились огромные ясные глаза. Зубки у них были острые, нрав свирепый, так что на роль домашних любимцев они совершенно не годились. Никто не слышал их крика или зова, как будто они
