Голый край (СИ) - Пешкин Антон

— И не всех удалось забрать с поля боя… Храни их духи. — вздохнул третий вояка, выйдя вперед и встав рядом с моим отцом.

— Я говорю правду перед своими друзьями, своими братьями-северянами, — кивнул мой отец и, подойдя ко мне, посадил меня себе на плечи. — Духи Севера не имеют власти на юге. Это земля огня, песка и металла, и покровительства над нами не было. Нашим врагам благоволили их духи, их боги, они дали им металл и удачу. В том не было вины ни моей дочери, ни духов нашего края.

Хьялдур кивнул и три раза ударил скипетром по земле, а затем вышел на несколько шагов вперед, встав между мной с отцом и жителями деревни.

— Добрые люди! — он поднял скипетр в воздух и показал им на меня. — Если вы считаете, что это дитя способно убить взрослого воина, то вы трусы! Так сказали духи, так говорю я! В смертях мужей ваших нет ее вины, но виновна она в том, что спасла деревню!

Люди в толпе стали переглядываться, перешептываться, будто бы не веря тому, что сказал им друид.

— Майя хитростью спасла зерно, и этой зимой никто не умрет от голода! Поход был неудачным, наши мужчины не принесли с собой богатств и еды, и если бы не Майя, — он снова показал на меня скипетром, — то деревня вымерла бы еще до последнего снега!

Все молчали. Никто не знал что сказать, что сделать или даже что подумать. Никто не мог принять того факта, что в смертях столь многих мужчин виноваты не духи, не я, а банальная неудача встречи с более сильным противником. Все было крайне прозаично. О таком не будут слагать легенды, не напишут песни. Люди просто погибли, встретив противника, который превосходил их по силе.

Но для меня это, как ни странно, было хорошим знаком. Люди, закованные в металл, боевая тактика, мечи, в конце концов. Нет, этот мир не застрял в каменном веке, отнюдь. Это мы, наш народ был технологически отсталым. И хоть это удручало, тем не менее внутри меня поселился слабый огонек надежды на более светлое будущее, ведь кто-то в этом мире должен быть достаточно умным, чтобы положить конец этой нищете и вечному голоду. Должен же быть кто-то. Хоть кто-то.

Я будто бы оказалась одна, брошенная в сером потоке заурядных жизней. Я молча смотрела на лица людей вокруг, и не видела в их глазах ни единой искорки надежды. Лишь мрак, безысходность и скорбь.

Мой взгляд зацепился за ребенка, совсем еще младенца. Я видела его и его мать. Ребенок родился совсем недавно, буквально пару месяцев назад, и его отец не вернулся из похода. У этой семьи было мало земли. Даже у нас был лишь жалкий клочок, но они бедствовали еще хуже нас, и единственная их надежда была на этот поход, обернувшийся в итоге трагедией. Младенец плакал, а вместе с ним плакала и его мать.

И они были не единственными. Вот еще одна семья, потерявшая кормильца. Они вообще не имели земель, выменивали ягоды, яблоки и грибы на зерно. А у этих отец был кожевником — пару раз видела как он обрабатывал шкуры отваром рыбьего жира. Деревня осталась без мастера по выделке, а его сын был лишь трех годов от роду и не умел еще ничего. Обуви не будет в течение пары лет.

Вокруг меня плакали дети. Я и сама была ребенком, и эмоции бурлили внутри меня. Мне хотелось сделать что-то, успокоить их, сказать, что все будет хорошо, но я не могла. Я едва могла помочь самой себе. Моя семья едва находила способ выжить из года в год, и даже так родители старались дать мне все самое лучшее. Плач детей вокруг, в один момент потерявших своих отцов, разрушил тишину морозного северного воздуха. Вся деревня залилась этим плачем. Настали трудные времена.

Но я не допущу этого.

Ни один ребенок больше не будет плакать.

Клянусь.

Весна наступила быстро. Мой день рождения уже не отмечали с таким размахом, да и в целом отношение ко мне все еще оставалось неоднозначным: некоторые все еще считали меня виноватой во множестве смертей, другие просто старались меня игнорировать. В целом, из-за меня деревня разделилась на два лагеря, примерно равных по численности, но меня это уже не особо заботило.

Когда сошел снег, мои родители отправились работать в поля, а нянчится со мной приходилось друиду. Впрочем, он был не против, да и не раз говорил о моем потенциале. Я ему еще покажу потенциал, мать его за ногу. Настало время технологического прорыва.

— Хьялдур, — я коснулась плеча спящего в гамаке друида, — Хьялдур!

Он встрепенулся, и его храп внезапно прекратился. Друид в панике стал оглядываться по сторонам, а затем лениво посмотрел на меня.

— М-м? — протянул он, закрывая глаза и проваливаясь обратно в сон.

— Хьялдур! — крикнула я еще громче и ударила его ладонью по бедру. — Вставай!

— Да что случилось… — он начал ворочаться и с грохотом упал с гамака. — Тьфу… Что случилось, Майя? Зачем ты будишь старика?

— Ты не старик, — ухмыльнулась я.

— Но-но! Я прожил на этом свете уже сорок две зимы.

Я удивленно вскинула бровь. На свои года он никак не тянул.

— Сорок два года?

— Ага… — пробурчал он и подошел к столу, на котором среди кучи разных трав стоял кувшин с водой. — Это на сорок лет больше, чем ты.

— Я умею считать, Хьялдур.

— Да ну? — он удивленно взглянул на меня и большими глотками стал пить ледяную воду.

— Ага. Сорок и два будет сорок два. Я же злой дух, забыл?

— Ну да, ну да, точно… — вздохнул он и поставил кувшин на стол, а сам упал на табуретку. — И что же ты поведаешь мне сегодня, злой дух в теле ребенка?

— Вопросы. И только вопросы.

Хьялдур усмехнулся и вытер рукавом свою бороду.

— Задавай.

— Где ближайшая большая деревня?

— Ты имеешь в виду город?

— Наверное, — я пожала плечами, — город. Какой самый близкий? Где живет Ярл?

— Хм… — он стал задумчиво гладить безобразную, растрепанную бороду. — Скаген ближе всего, им правит Ярл Дургальф. У него сын твоего возраста, кстати, зовут Кунникт, так что ты…

— Не интересует. — я перебила его. — Как далеко до Скагена?

— Четыре дня на ногах, вороненок.

— А в цифрах?

— Четыре дня, — он вскинул бровь, непонимающе глядя на меня. — Я ведь ответил.

— Ты не понимаешь! — меня этот разговор начинал порядком злить. — Как измеряется расстояние? Сколько будет в цифрах?

Друид молчал. Я с надеждой смотрела ему в глаза, но во взгляде мужчины читалось лишь полное непонимание.

— Хьялдур, как измерить расстояние?

— Четыре д…

— Я не спрашивала про время!

Хьялдур мгновенно замолчал и стал смотреть на меня, а я лишь меряла хижину шагами. В голове крутилась очевидная, но странная мысль — эти люди не имеют единиц измерения расстояния, длины и всего с этим связанного. При этом они вполне успешно плавают на кораблях на юг и грабят местных. Как это у них получается? Неужели они и правда измеряют расстояние в днях?

— Хьялдур, ты не думаешь что это глупо?

— Глупо? Почему же?

— У людей разные ноги, понимаешь? А если туда пойду я? Сколько я буду идти? Не четыре дня, ведь я быстро устаю.

Он задумался над моими словами. Наконец-то, мыслительный процесс пошел!

— Но зачем тебе в Скаген, Майя?

Твою мать. Я звонко влепила себе ладошкой по лбу и огорченно вздохнула, глядя на друида. Он до сих пор не понимает, что я имею в виду.

— Мне и не нужно в Скаген! Встань!

Друид послушно встал.

— Пройди от одного конца дома до другого. Сколько шагов у тебя это займет?

Друид нахмурился, но медленно, считая шаги, пошел по хижине. Насчитал шесть шагов.

— Смотри, — теперь по хижине пошла я, — десять, девять…

У меня вышло шестнадцать.

— Эта хижина размером в шесть твоих шагов. Но если брать мои шаги, то их будет шестнадцать. Понимаешь?

Друид кивнул. Нихрена он не понял, и это было заметно.

— Но что если нужно посчитать точно? Чтобы все могли использовать одну и ту же меру, как с зерном?

— Ты предлагаешь взять за меру расстояния чьи-то шаги?

Я, довольная собой, улыбнулась.