Кристофер Паолини - Наследие

«Они крайне редки, и о них почти нигде не упоминается. В море они примерно то же самое, что фангхуры — в воздухе. Те и другие — родственники драконов. Хотя различия в их внешнем облике весьма велики. Пожалуй, нидхвалы все же ближе к драконам, чем визгливые фангхуры. Они очень умны, и у них даже есть в груди нечто, подобное Элдунари, которое, как мы полагаем, и позволяет им большую часть времени находиться не только под водой, но и на невероятной глубине».

«А они огнедышащие?»

«Нет, но, как и фангхуры, они часто используют силу мысли, желая обездвижить свою жертву. Это довелось испытать на себе далеко не одному дракону».

«Так они поедают себе подобных?!» — воскликнула Сапфира.

«Нидхвалы отнюдь не считают нас себе подобными, —. возразил Глаэдр. — Впрочем, они действительно порой поедают и своих собратьев. Кстати, именно поэтому они так редко встречаются. Они не питают ни малейшего интереса к тому, что происходит за пределами их водного царства, и каждая наша попытка вступить с ними в диалог заканчивалась неудачей. Очень странно, что мы повстречались с нидхвалом так близко от берега. В мое время они встречались только на расстоянии нескольких дней полета от суши, где море особенно глубоко. Похоже, после падения Всадников они либо слишком осмелели, либо окончательно впали в отчаяние».

Эрагону стало не по себе, когда он вспомнил свое прикосновение к сознанию нидхвала.

«Почему же ни ты, ни Оромис никогда нам о них не рассказывали?»

«Мы еще много чего тебе не рассказывали, Эрагон. Если ты помнишь, у нас тогда было слишком мало времени для того, чтобы хоть как-то вооружить тебя самыми необходимыми знаниями для борьбы с Гальбаториксом. Мы не могли тратить это драгоценное время на разговоры о всяких мрачных тварях, наводящих ужас на дальние пределы Алагейзии».

«Значит, есть и другие? Не только этот нидхвал?»

«Не очень много, но есть».

«А ты нам о них расскажешь, Эбритхиль?» — спросила Сапфира.

«Давайте договоримся так: подождем неделю, и если по-прежнему будем живы и свободны, я с удовольствием в течение последующих десяти лет буду рассказывать вам обо всех известных мне народах, включая все великое разнообразие жуков. Но до тех пор давайте сосредоточимся на нашей основной задаче. Согласны?»

Эрагон и Сапфира, хоть и без особой охоты, согласились с ним и более разговоров на эту тему не заводили.

…Встречный ветер заметно усилился, и его порывы становились все более яростными по мере того, как они подлетали все ближе к грозовому фронту; порой этот ветер настолько замедлял полет Сапфиры, что скорость ее снижалась вдвое. Время от времени ветер вдруг начинал так раскачивать ее, словно хотел опрокинуть, а иногда она словно повисала в воздухе на несколько секунд. Они, правда, всегда знали, в какой момент налетит очередной порыв ветра, потому что с высоты им было видно, как по серебристой, похожей на чешую поверхности воды к ним приближается новая воздушная волна.

С самого утра количество облаков в небе постоянно увеличивалось, и теперь, в непосредственной близости, они казались особенно грозными. Брюхо этой облачной горы было почти черным с красноватым отливом, и из этого брюха свисала завеса плотного дождя, как соединявшая грозовую тучу с морем прозрачной пуповиной. Выше грозы облака были цвета тусклого серебра, а самые их верхушки сияли ослепительным белым светом и казались твердыми, как отроги Тронжхайма. На севере, над самым центром бури, облака образовали нечто вроде гигантской плоской наковальни, тяжело повисшей над миром — казалось, сами боги выковали этот необычный гигантский инструмент для своей небесной кузницы.

Когда Сапфира летела между двумя гигантскими белыми колоннами облаков — рядом с которыми она казалась не более чем песчинкой, — а моря не было видно из-за скрывавшей его сплошной облачности, встречный ветер еще усилился, а воздух стал невероятно холодным и каким-то хрустким. Холод окутывал Эрагона со всех сторон, и он стиснул зубы, чтобы ими не лязгать. В животе у него противно екало, когда Сапфира то резко падала вниз, то столь же резко взмывала вверх.

«Вам еще когда-нибудь доводилось попадать в грозу кроме того раза, когда вы летели из долины Паланкар в Язуак?» — спросил Глаэдр.

«Нет», — коротко и мрачно буркнула Сапфира.

Глаэдр, казалось, ожидал подобного ответа, ибо тут же начал давать ей всякие советы насчет того, как пробиться сквозь такую густую облачность и не потерять ориентации.

«Следи за направлением и примечай каждое крупное скопление облаков поблизости, — говорил он. — С их помощью ты сможешь догадаться, в каком направлении дует ветер и где он сильнее всего».

Многие из этих правил были Сапфире уже известны, но, поскольку Глаэдр продолжал свой неторопливый урок, спокойствие и самообладание старого дракона передались и Сапфире с Эрагоном. Если бы они почувствовали в мыслях Глаэдра тревогу или страх, то и сами, несомненно, заразились бы этими чувствами, и он, похоже, отлично это понимал.

Клок облака, оторванный ветром от основной груды, пересек путь Сапфиры, и она, вместо того чтобы его облететь, пронзила его, точно сверкающее синее копье. Серый туман окутал их со всех сторон, даже вой ветра вроде бы стал звучать глухо; сморщившись, Эрагон прикрыл рукой лицо, защищая от излишней слепящей влаги глаза.

Когда они стрелой вылетели из облака, оказалось, что тело Сапфиры покрыто миллионами крошечных капелек, и теперь она сверкала так, словно ее и без того ослепительную чешую усыпали алмазной крошкой.

Но по-настоящему выровнять полет она так и не могла; то недолго летела по прямой, то порыв яростного ветра швырял ее резко в сторону, то неожиданный восходящий поток воздуха заставлял ее подняться вверх, а потом на одном крыле сворачивать вбок и вниз. Даже просто сидеть у Сапфиры на спине, когда она сражалась с бесконечной турбуленцией, было достаточно непросто, а уж для нее самой эти хаотические воздушные потоки и вовсе стали чистым мучением. Бороться с ними ей становилось все трудней, однако Сапфира понимала, что эта буря и не думает кончаться, так что у них нет иного выхода, кроме продолжения полета.

Часа через два Глаэдр сказал:

«Нам придется повернуть. Ты и так уже слишком сильно отклонилась к западу, и если мы все еще намерены преодолеть бешеный напор этой бури, то лучше сделать это сейчас, пока ты совсем не выбилась из сил».

Не говоря ни слова, Сапфира повернула на север, навстречу огромным, громоздящимся друг над другом грудам облаков, верхушки которых были ярко освещены солнцем. Эта облачная гора находилась как раз над сердцем бури. Эрагон ничего подобного в жизни не видал; груда облаков была выше и больше даже Фартхен Дура; в ее складках мелькали голубые вспышки молний, зигзагами пронзавших самую верхнюю часть темной «небесной наковальни».