Патрик Ротфусс - Страхи мудреца. Книга 2

Я помолчал, подбирая слова, чтобы не оскорбить слух Мелуан.

— Девушки были совсем юные, и эти люди дурно обошлись с ними.

Когда Мелуан это услышала, ее лицо, и без того суровое, сделалось холодным как лед. Но прежде, чем она успела что-нибудь сказать, Алверон спросил, словно не веря своим ушам:

— И вы взяли на себя смелость их убить? Целую труппу актеров, которым я выдал разрешение выступать?

Он потер лоб.

— Сколько их было?

— Девять.

— Боже милосердный…

— Я считаю, он поступил правильно! — с жаром воскликнула Мелуан. — Прошу вас, дайте ему пару десятков стражников, и пусть он поступит так со всеми бандами этих плутов-руэ, какие обнаружит в ваших землях!

— Дорогая моя, — сказал Алверон, и в его голосе послышались суровые нотки, — конечно, я дорожу вами куда больше, чем ими, но закон есть закон. Когда…

— Закон таков, каким его сделаете вы! — перебила она. — Этот человек оказал вам благородную услугу. Вам следует даровать ему земли и титул и ввести его в свой совет!

— Он убил девять моих подданных, — сурово возразил Алверон. — Когда люди начинают преступать закон, воцаряется безвластие. Если бы я услышал об этом мимоходом, я повесил бы его, как разбойника!

— Он убил девятерых насильников-руэ! Девять убийц, воров и плутов! На свете стало на девять руэ меньше, и этим он оказал услугу всем нам.

Мелуан взглянула на меня.

— Сударь, я считаю, что вы поступили как нельзя более правильно и достойно!

Ее неуместные похвалы лишь раздули пламя моего гнева.

— Там были не только мужчины, сударыня, — сказал я ей.

Услышав это, Мелуан слегка побледнела.

Алверон потер лицо ладонью.

— Великий Боже, сударь! Вы рубите наотмашь!

— Прошу прощения у вас обоих, но я должен также упомянуть, — серьезно добавил я, — что люди, которых я убил, не были эдема руэ. Это даже не были настоящие актеры.

Алверон устало покачал головой и хлопнул по письму, что лежало перед ним.

— Тут сказано иное. Это были эдема руэ и актеры.

— Ваша светлость, письмо было краденое. Люди, которых я встретил на дороге, перерезали труппу руэ и заняли их место.

Он с любопытством взглянул на меня.

— Вы как будто совершенно в этом уверены.

— Один из них сам сказал мне об этом, ваша светлость. Он признался, что они только притворялись труппой. Они выдавали себя за эдема руэ.

У Мелуан был такой вид, словно она не могла решить, смущена она этим известием или ей от него дурно.

— Но кто же станет выдавать себя за этих тварей?!

Алверон кивнул.

— Моя жена права, — сказал он. — Куда вернее, что они вам солгали. Кто бы на их месте не стал отрицать это? Кто по доброй воле признает себя одним из эдема руэ?

Услышав это, я густо покраснел: мне вдруг сделалось стыдно, что я все это время скрывал свое происхождение.

— Ваша светлость, я не сомневаюсь, что та, первая труппа была настоящими эдема руэ. Но люди, которых я убил, ими не были. Никто из руэ не поступил бы так, как они.

Глаза Мелуан яростно вспыхнули.

— Вы их не знаете!

Я встретился с ней глазами.

— Думаю, я знаю их достаточно хорошо, сударыня.

— Но зачем? — спросил Алверон. — Кто в здравом уме станет пытаться выдавать себя за эдема руэ?

— Ради удобства путешествия, — сказал я. — И ради защиты, которую дает ваше имя.

Он только плечами пожал.

— Должно быть, то были руэ, которые устали от честного труда и вместо этого взялись разбойничать.

— Нет, ваша светлость, — настаивал я. — Это не были эдема руэ.

Алверон укоризненно взглянул на меня.

— Ну что вы, право! Кто отличит шайку разбойников от шайки руэ?

— Они ничем не отличаются! — резко сказала Мелуан.

— Я отличу, ваша светлость! — с жаром возразил я. — Я сам эдема руэ.

Тишина. На лице Мелуан немой шок сменился неверием, потом яростью, потом отвращением. Она поднялась на ноги, на миг у нее сделался такой вид, как будто она вот-вот в меня плюнет, а потом она, напряженно вытянувшись, направилась к двери. Раздался стук и топот: ее личная стража вытянулась по стойке «смирно» и следом за ней направилась прочь из покоев маэра.

Алверон по-прежнему не сводил с меня глаз. Лицо его было суровым.

— Если это шутка, это дурная шутка.

— Это не шутка, ваша светлость, — сказал я, пытаясь взять себя в руки.

— И почему вы сочли нужным скрывать это от меня?

— Я не скрывал этого, ваша светлость. Вы сами не раз упоминали, что я далеко не благородного происхождения.

Он раздраженно стукнул ладонью по подлокотнику.

— Вы понимаете, что я имею в виду! Почему вы ни разу не упомянули, что вы из руэ?

— Полагаю, причины довольно очевидны, ваша светлость, — напряженно ответил я, стараясь, чтобы мои слова не звучали так, словно я бросаю их ему в лицо. — Имя эдема руэ чересчур крепко пахнет для многих благородных носов. Вот и ваша жена сочла, что духами этого не перешибешь.

— Моя супруга в прошлом имела неприятный опыт общения с руэ, — объяснил Алверон. — Вам не стоит об этом забывать.

— Я знаю про ее сестру. Про трагический позор их семьи. Сбежала из дома, влюбившись в актера. Какой ужас! — саркастически сказал я, весь ощетинясь от гнева. — Разум ее сестры делает честь их семье, а вот поступки госпожи вашей супруги — отнюдь! Кровь моего рождения стоит не меньше, чем кровь любого другого человека, и поболее, чем многих иных! А даже будь это не так, она не имеет права так обращаться со мной!

Алверон бросил на меня жесткий взгляд.

— Лично я полагаю, что она имеет право обращаться с вами, как ей угодно, — сказал он. — Ваше неожиданное объявление просто застигло ее врасплох. А учитывая, как она относится к вам, плутам, я полагаю, что она проявила недюжинную сдержанность.

— А мне кажется, что правда ей не по вкусу. Язык актера довел ее до постели куда быстрей, чем ее сестру!

Едва я это сказал, как тут же понял, что зашел чересчур далеко. И стиснул зубы, чтобы не наговорить чего-нибудь еще.

— Ну, довольно! — бросил Алверон холодно и сухо. Глаза у него сделались пустые и злые.

Я удалился со всем гневным достоинством, какое только нашел в себе. Не потому, что мне больше нечего было сказать, а потому, что, если бы я пробыл там секундой дольше, он вызвал бы стражу, а мне совершенно не хотелось удалиться оттуда под стражей.

ГЛАВА 140

ПРОСТО НАГРАДА

На следующее утро я только начал одеваться, как мальчик-посыльный принес толстый конверт с печатью Алверона. Я сел к окну и нашел внутри несколько писем. В том, что лежало сверху, говорилось: