Андрей Бондаренко - Утренний хоббит

Дело осложнялось тем обстоятельством, что означенная Магда тоже трудилась инспектором криминальной полиции австрийского города Клагенфурта, только отвечала за другой район города, соседний. А ещё она являлась женой Ганса. Гражданской, естественно….В Австрии не принято торопиться с заключением официальных браков. Необходимо хорошенько присмотреться друг к другу, проверить чувства — совместным ежедневным бытом — и только после этого следовать под венец…. Вот они и проверяли: раз в месяц серьёзно ссорились и разъезжались по разным квартирам, чтобы через две недели съехаться вновь…

Длился этот процесс — без единого перерыва — вот уже два с половиной года, веселя всё полицейское Управление.

Непростую ситуацию дополнительно усугубляли следующие факторы. Во-первых, двери кабинетов гражданских супругов располагались — по служебному коридору — друг напротив друга. Во-вторых, у них наличествовали одинаковые фамилии — Пушениг (очень распространённая фамилия для австрийской провинции Каринтия). И, в-третьих, оба инспектора Пушенига были рыжими: пшенично-оранжевые волосы совершенно одинакового колера, частые светло-бежевые веснушки на лицах, руках и плечах.

А вот комплекцией и темпераментом они отличались друг от друга — как пламень ото льда.

Магда внешне выглядела девчушкой хрупкой и, даже, тщедушной: сорок восемь килограмм весом, метр пятьдесят восемь сантиметров ростом. При этом она была очень разговорчивой, общительной, весёлой, легкомысленной, смешливой, бесшабашной, сумасбродной….

Ганс же являл собой образец мужчины видного и представительного: рост имел двухметровый, а весил — центнер с солидным довеском. Кроме того, он был откровенным меланхоликом, недотёпой, тормозом, мямлей, педантом, занудой, и славился — на всю округу — полным отсутствием чувства юмора.

Вот так они и жили: расследовали преступления, писали толстенные отчёты, ссорились и мирились, разъезжались в разные стороны навсегда, уже через сутки безумно скучая друг по другу…

Скамья в коридоре сиротливо пустовала, а из-за двери кабинета, на которой висела табличка — "Инспектор М. Пушениг" — долетали возбуждённые женские голоса.

"Не так всё и плохо!", — облегчённо вздохнул Ганс. — "Раз помогает, значит, сердится не очень сильно. Может, всё и обойдётся — двумя-тремя одинокими ночами…".

Он, щёлкнув в замке ключом, на пару минут заскочил в свой кабинет, повесил пиджак в одёжный шкаф — на пластиковые плечики — и сменил уличные туфли на офисные.

— Кофейку бы глотнуть! Да Магда не поймёт…, - пожаловался Ганс ярким аквариумным рыбкам. — И вас покормлю уже потом. Потерпите немного, родимые…

Предварительно постучавшись — робко и чуть слышно — Ганс вошёл в кабинет инспектора М. Пушениг и неуверенно выдавил из себя:

— Здравствуйте, э-э-э, я, собственно…

— Проходите, господин инспектор! — строго и недружелюбно велела Магда. — Присаживайтесь! Посмотрите, кто у нас сегодня в гостях.

— Фрау Моргенштерн! — умилился Ганс. — Как же я рад вас видеть!

Он не лукавил ни капли, видеть эту пожилую и солидную даму ему было бесконечно приятно. Главным образом, из-за воспоминаний. Именно в доме фрау Луизы Моргенштерн они с Магдой и снимали свою первую совместную квартиру. Давно это было, почти два с половиной года назад…. Прожили они, правда, в этих двухкомнатных апартаментах совсем недолго, всего-то полтора месяца, после чего успешно рассорились в дым и разъехались по родительским гнёздышкам…. Сколько потом их ещё было — съёмных совместных квартир! Но эта, первая, запомнилась Гансу навсегда…. А ещё он тогда успел подружиться с Томасом — сыном хозяйки дома. Занятный такой парнишка, начитанный, думающий, разбирающийся в технике, в разных компьютерных играх и прочих современных штуковинах.

Пожилая женщина неожиданно всхлипнула и спрятала лицо в мятом носовом платке.

— Что случилось, фрау Моргенштерн? — забеспокоился Ганс. — Вас кто-то обидел?

— Томас пропал! — хмуро объявила Магда.

— Как — пропал?

— Сама ещё не знаю. Фрау Моргенштерн как раз начала рассказывать, а тут и вы, инспектор, объявились…

— Опять в ссоре, уважаемые Пушениги, раз выкаете друг другу? — неодобрительно покачала головой старушка, промокая носовым платком заплаканное лицо. — Сколько же можно? Весь город уже умирает от смеха…. Впрочем, не моё это дело. Не найдётся ли у вас стакана воды?

Магда налила в одноразовый картонный стаканчик минеральной воды из пластиковой бутылки. Фрау Моргенштерн сделала несколько глотков, аккуратно поставила стаканчик на край стола и приступила к рассказу:

— Томаса я родила поздно, в сорок три года. Так вот получилось…. Когда мальчику исполнилось пять лет, скончался его отец, а мой муж — герр Людвиг Вагнер. Да, мы с ним жили в гражданском браке…. По завещанию мне и Томасу отошли приличные деньги. Я купила достойный дом в зелёном пригороде Клагенфурта, две фермы на берегу Вёртерзее, рыбные пруды, виноградники, сырный заводик, прочее…. Это всё неважно. Главное, что Томас свою половину денег должен был получить двумя равными частями: по исполнению восемнадцати и двадцати лет. Мой Людвиг был очень предусмотрительным и осторожным человеком…

— О каких суммах идёт речь? — спросила Магда.

— Всего порядка двух миллионов Евро…. Я продолжу? Так вот, четыре с половиной месяца назад моему сыну исполнилось восемнадцать лет, и он получил возможность воспользоваться первым денежным траншем. Почти всё он истратил в первую же неделю. Оставил, конечно, необходимые суммы на обучении в Университете и на скромные бытовые нужды. Но куда девались остальные девятьсот пятьдесят тысяч Евро? На тот момент у Томаса вовсю функционировал и постоянно развивался (расширялся?) сайт "Тёмная таверна". Вы, наверно, помните?

— Да, я лично, в своё время, помогал вашему сыну в официальной регистрации этого сайта, — кивнул головой Ганс. — Но причём здесь такие огромные суммы?

— Вот и я не понимаю! Спросила напрямую, а Томас ответил очень размыто и неопределённо, мол, это, действительно, связано с сайтом "Тёмная таверна", только не напрямую. Мол, есть некое «Средиземье», то ли настоящее, то ли почти настоящее…. Мой сын всегда говорил правду. А когда не мог её сказать, (например, был связан словом), то выкладывал только её часть — смутно, без деталей. Так что, «Средиземье» он упомянул, явно, не просто так…. И вот Томас собрался куда-то. Смотрю, чемодан упаковал, рюкзачок набил вещами. Спрашиваю: — "Куда ты, сынок?". Мялся, краснел, бледнел, глаза отводил в сторону. Потом, всё же, признался, мол: — "Прямо сейчас еду в Фельден, а оттуда — ещё через сутки — вылетаю в Канаду, вернусь месяца через полтора-два". Обнял меня, поцеловал в щёку и уехал…. Через трое суток обещал позвонить из Канады. Визитку вот оставил — того человека, который его ждал в Фельдене, — бросила на стол светло-зелёный картонный четырёхугольник.