Андрей Бондаренко - Утренний хоббит

— Нельзя. Ты лучше подумай: из чего нам изготовить сотню-другую приметных лоскутов?

— Лоскутов?

— Ну, да! Надо же как-то пометить дорогу…. Вдруг — ближе к вечеру — придётся возвращаться назад? В этом случае надо будет идти максимально быстро, чтобы выбраться из Топей до темноты.

— Я с собой прихватила платье, — с дрожью в голосе сообщила девушка. — То самое, нарядное, в котором выступаю в "Тёмной таверне"…

— А ты предлагаешь разрезать на мелкие кусочки один из наших дождевых плащей? — вкрадчиво спросил-удивился Кот. — Согласись, что это далеко не

лучший вариант…. Кроме того, на твоём концертном платье присутствует множество всяких рюшечек и оборочек. Приметных и ярких лоскутьев получится — как из трёх плащей.

— Всё я понимаю! Только ведь — очень жалко! Оно такое красивое…, - Мари неожиданно заплакала.

Томас подошёл к девушке, нежно обнял за плечи, ласково заглянул в заплаканные глаза и надолго приник губами к её подрагивающим губам. Кот, смущённо хмыкнув, вежливо отвернулся в сторону…

С трудом вытаскивая сапоги из чёрной грязи, (надели-таки, помня наставления следопыта Олмера), Томас медленно продвигался вперёд и тихонько бормотал в пространство:

— Как же в этом мире всё странно и двойственно! Взять хотя бы эти Комариные Топи. Издали смотрятся просто замечательно: разноцветные камыши, симпатичные озёра, птички летают разные…. А теперь всё совершенно другое. Камыши высоченные, ни черта не видно толком. Ноги по колено тонут в ледяной грязи, холод проникает даже через сапоги. Комаров летает вокруг — совсем без счёта. Да и злые они безмерно, почти не боятся горчичного запаха…

Впереди показались составные части туши кабана, лежащие в большой кровавой луже. Брезгливо морщась, Томас подошёл поближе, внимательно осмотрел всё вокруг и на мшистой кочке нашёл то, что искал. А, именно, кусок светлой проволоки, состоящей из телескопических колен. Привязав на камыши цветастый лоскут ткани, он резко махнул рукой спутникам, дисциплинированно застывшим в отдалении, мол: — "Смело следуйте за мной!".

Через семьдесят-восемьдесят метров Томас снова замер на месте. В метре от него (и в десяти сантиметрах над светло-зелёным мхом) обнаружилась светлая нить-проволока, отходящая от матового цилиндра, напоминавшего короткий студенческий тубус для чертежей. Всего таких проволочек, разбросанных в разные стороны, он насчитал двенадцать штук, длина каждой составляла около трёх с половиной метров.

— Эй, подчинённые, подойдите ко мне! Только осторожно шагайте, точно по моим следам! — громко позвал Томас и, дождавшись, когда означенные подчинённые подойдут, многозначительно указал пальцем на матовый цилиндрик. — Это оно и есть — подлое колдовство Саурона! Если случайно прикоснуться к серебристой нити, то — верная смерть! Пока всё ясно? Тогда благоразумно обходим это место стороной и следуем дальше…. Вы пока — по свежей тропке — вернитесь метров на двадцать-тридцать назад, а я тут лоскутьев навешаю самых ярких, чтобы издали было видно. А уже потом подойду к вам и возглавлю походную колонну…

Маршрут проходил куда как непросто: три раза пришлось стороной обходить матовые цилиндры и светлые нити-штыри, четыре раза Кот и Мари помогали Томасу выбраться из предательской, очень холодной трясины. Это ещё не говоря о зверствах, чинимых безжалостными комарами, и о наглых птичьих атаках возле цепочки зелено-серых озёр.

— Вся голова и плечи в дерьме! — кипятился Кот. — А я всегда к разным птичкам относился с недоверием…. Твари крылатые, кыш отсюда! Пошли прочь, крылатые заразы!

Как бы там ни было, но к закату солнца камыши стали гораздо ниже, комариные стаи существенно поредели, а каблуки сапог, наконец-таки, нащупали твёрдую землю.

Томас по-прежнему шёл первым и устало рассуждал про себя: — "Итак, я, безусловно, Томас Моргенштерн, непонятным образом занесённый в Средиземье…. Что предшествовало этому событию? Создание сайта "Тёмная таверна", конечно же! Сайт очень быстро стал популярным, посещаемым и модным…. Форум для общения, различные командные компьютерные игры "а-ля Средиземье". Наша команда, в которую кроме меня входили Отто Кошатник и Мари Бер, была непобедима…. Потом Отто по электронной почте сообщил, что познакомился с неким Александром Аматовым, проживающим в австрийском городке Фельдене…. Этот Аматов — очень богатый человек — пообещал, что…".

Неожиданно в голове Томаса застучали мощные кузнечные молоты, нудно завизжали циркулярные пилы, упорно распиливающие куски толстого металла на отдельные части, во рту поселилась коварная «колючка»…

Уже понимая, что не успевает, он потянулся к фляге с сидром, висящей на поясе…

Разноцветные круги перед глазами, низкий гул, тишина, чернота…

Глава пятая

В это время в Клагенфурте

(Парочка рыжих полицейских)

Ганс Пушениг — как и всегда — опаздывал. Что поделать, эта неприятная особенность была ему свойственна с самого раннего детства. Он опаздывал — в хронологическом порядке — в детский сад (в Австрии дети очень рано становятся самостоятельными), в школу, на занятия в полицейской Академии, теперь и на работу.

Нехорошая такая особенность, особенно учитывая, кем работал Ганс. А работал он инспектором криминальной полиции, совсем и не шутка…

Мелодично и настойчиво запиликал тоненький зуммер. Ганс, в соответствии со строгими австрийскими правилами дорожного движения, дисциплинированно припарковал автомобиль на обочине и только после этого достал из кармана пиджака мобильный телефон, аккуратно нажал на ярко-зелёную кнопку.

— Уважаемый господин инспектор, вы надолго задерживаетесь? — поинтересовался ехидный женский голосок. — Понимаете, возле дверей вашего кабинета сидит пожилая посетительница. Очень взволнованная и заплаканная. А вас, господин инспектор — как, впрочем, и всегда по утрам — нет на рабочем месте…. Что прикажите делать?

— Магда, выручи, пожалуйста! — неуверенно и слезливо заканючил Ганс. — Ну, что тебе стоит, право. Ты меня прикроешь сегодня, я тебя — завтра…. Прошу, будь другом…

— Другом, говоришь? — в женском голосе послышались шипящие змеиные интонации. — Какой же ты, Ганс Пушениг, свин! Жирный, уродливый и наглый! — в трубке раздались короткие гудки.

Молодой человек (тридцать лет — по австрийским понятиям — самая молодость и есть) с третьей попытки запихал телефон обратно в пиджачный карман и недовольно покачал головой:

— Про друга-то я ляпнул совершенно напрасно! Теперь она ещё недели две будет дуться и жить у мамы с папой…. Вот же, жизнь наша — жестянка!