Феликс Эльдемуров - Тропа Исполинов

Седоки были одеты в перехваченные крест-накрест ремнями чёрные куртки с нашитыми поверх кожи воронёными металлическими щитками и просторные штаны, заправленные в короткие маллен-гроскские сапоги.

Каждый из них имел на вооружении карабин, тяжёлую бодарискскую саблю, а в колчане, в придачу, ещё и элтэннское вооружение - пучок дротиков, неплохое метательное подспорье в ближнем бою.

Стальные пластины курток, по технологии мастеров Бодариска, покрыты множеством наплавленных металлических шариков, что переводят любой удар с прямого на скользящий. Даже пуля в упор не всегда пробивает их.

Гранёные решётчатые забрала защищают переносье и верх лица, с верхушек округлых, с широкими назатыльниками шлемов за спину опускаются щетинистые "волчьи хвосты".

Гриос опустил оружие. Тогда они одновременно, как по команде, подняли забрала.

У молодого оказалось весёлое веснушчатое лицо с ямочками на щеках и носом-пуговкой. Тот, что был постарше, худощавый, с нашивками сержанта, чуть откинувшись в седле, поглядел на Гриоса неприветливо. Самый старый, чьи усы и брови поблескивали сединой, наблюдал за чаттарцем спокойными, прищуренными, всё повидавшими на веку глазами, но его взор был способен пронзить камень...

Это были драгуны полка Маркона Даурадеса.

Глава 4 - Хлеб, три монеты и пуля вдогонку

Весёлый Бог когда-то

Дал каждому закон,

И обещал солдату:

Его запомнит Он!

Взревет труба тревожно, Торопимся, скользя.

Нам всё на свете можно,

Чего другим нельзя!

Несут, несут героя,

Волочатся кишки,

Но Бог глаза прикроет

На битые горшки!

А Бог - он славный малый,

Он всё простит, поймёт,

Помолимся, пожалуй!

Пускай Его проймёт!..

Под пулями и ветром,

В туман, огонь и дым

Второй шагнет за первым

И третий - за вторым,

Рассветы и закаты

Мотаем на усы,

Мы - хваткие ребята,

Мы - бешеные псы!

Келлангийская походная

1

По четырехколонному мосту через Авоку с грохотом шла кавалерия. Разноцветные знамена плескались на ветру. Помимо обязательного значка - креста из четырех ромбов, на каждом из штандартов появлялся где орел, а где и ястреб. Штандарт отряда "Свобода" изображал орла, растянувшего крылья и когти над горной вершиной, морской волной и маленьким домиком на берегу. Штандарт с золоченой надписью "Братство" изображал одновременно большого орла и маленького ястреба, протягивавших друг другу крылья и лапы. На штандарте отряда "Слава" огромный орёл наступал когтями на грудь поверженного ястреба. Наиболее впечатляющим был отряд "Равенство" - на его штандарте орёл и ястреб, соединясь крылами, обретали сходные размеры. Подобранные по росту кавалеристы этого, наиболее многочисленного отряда, и одеты были самым старательным образом одинаково, и лошади у них были одной и той же мышиной масти, и даже гладко выбритые серые лица глядели похоже.

Мощное войско, заполняя проём моста, спешило навстречу и мимо Тинча.

Он терпеливо разглядывал каски с высоченными гребнями и тускло-желтые кирасы. Из-под зелёных плащей далеко назад выступали ножны палашей - "свинорезов", как их называли сами келлангийцы. Батарея за батареей проходили орудия: новейшие, безоткатные и скорострельные пушки на стальных лафетах и гаубицы - на деревянных, одна за другой катились пузатые мортиры, ползли повозки с высокими, окованными железом колесами, груженные боезапасом, снаряжением и провиантом, попыхивали походные кухни, шагали крепкие толстоногие кони. На повозках бились в "скат" и "врать не надо!" красавцы-ездовые, следом за ними тяжеловесные гренадеры и молодцы-стрелки угрюмо подминали сапогами дорогу; широкие тесаки и гранаты в особых мешочках оттягивали пояса. За ними вновь шла кавалерия - офицерские эскадроны, всадники в темно-зелёном с золотыми ремнями, в седлах с высокой задней лукой. Кресты из четырех ромбов, красные и чёрные древки пик, эполеты и султаны, карабины и пары пистолетов в кобурах у сёдел... и снова - впряженные попарно лошади, зачехленные пушки на складных лафетах, фуры и зарядные ящики, гренадеры - колышущимся строем, глядя вперед, в спину друг другу, не пытаясь прикрывать раздираемые утренней зевотой рты, словно быки на закланье, придерживая ремни длинных ружей, задевая зелёными, с синими отворотами рукавами болтавшиеся на поясе гранаты. Кое-где показывались и коричневые и чёрные тагркосские, и синие чаттарские мундиры. Бешеная Авока рвалась из-под моста и дышала паром, широким разливом уходила в море. Отряд за отрядом спускался на дорогу на Бугден.

Тинч миновал долгий мост, увернулся от лошадиного крупа и соскочил на обочину. Теперь бы ему самое время было вновь свернуть за дюны.

В хвосте арьергардной когорты густой пар тянулся из бака разогретой полевой кухни. Дородный, с сонными глазами повар, вытянув трубочкой губы, покачиваясь в такт движению, дул в поднесенный ко рту черпак. Другой, костлявый, нарезал большие круглые хлебы и бросал куски по корзинам. Тинч нащупал в кармане "жерновки".

Костлявый понимающе кивнул, забрал монеты и выбрал ломтик из нарезанного. Тинч, зная цену деньгам, замотал головой и указал на целый хлеб. Келлангиец, хмыкнув, бросил ломтик в корзину, вытер рукавом потный лоб и не спеша продолжил работу. Повозка двигалась. Тинч шёл рядом, ещё ожидая, что ему, если и не дадут того, о чем он просит, то, по крайней мере, вернут деньги. С соседней повозки его окликнул один из ездовых. Другой, с перевязанной головой, ласково улыбаясь, поманил пальцем.

- Мне целый хлеб, целый! - повторил Тинч. Повар погрозил ему ножом. Солдат с соседней повозки спустил ноги, готовясь спрыгнуть, его напарник по картам тянул с плеча ружье...

- Эй! Эй!

- Поди сюда, умник! - окликали Тинча.

Тогда он, рассвирепев, рванул на себя весь мешок! Вот так вам! По-тагрски!

Дородный поперхнулся, костлявый пронзительно закричал, замахиваясь, лошади споткнулись, хлебы покатились на дорогу.

На повозках взревели, швыряя карты. Спереди оглянулись верховые. С хлебом под мышкой Тинч бежал к дюнам. Давно он так не бегал!

Сзади грохнул винтовочный выстрел и пуля шмыгнула мимо. Пугают, решил он. Другая пуля срезала ветку астрагала поодаль.

Странно, но он не ощущал никакого страха, не слышал и свиста пуль, как будто бы и не он сейчас, петляя и подскакивая словно заяц, мчался по песку, толкая его назад одеревенелыми, чужими ногами... Внезапный холодок меж лопаток заставил его метнуться вправо, и в следующее мгновение сильный толчок в левый бок повалил его за дюну.

Перекатившись через песчаный гребень, Тинч залёг, наблюдая за дорогой.