Роджер Желязны - Вариант единорога

– Ты взвалил на меня очень важные сведения.

– Знаю.

– Однако, боюсь, это лишь малая часть куда большего.

– Это еще как? – спросил я.

– Несколько мелочей, которые я услышала, знала, предполагала и, быть может, видела во сне – и несколько других, которых я, полагаю, просто боюсь. Вряд ли связанных логически. Но достаточно, вероятно, чтобы вопросить силы земли, с которой я работаю. Да. Я уже думала об этом, и сейчас должна попробовать. В такое время.

Она медленно поднялась, сделала паузу, указала ввысь.

– Сие да будет Языком, – проговорила она, и порыв ветра тронул одну из металлических конструкций, исторгнув из нее сразу несколько тонов.

Она пересекла студию, подойдя к правой стене, – маленькая, вся в сером и зеленом, волосы цвета каштана спадают до середины спины, – пробежала пальцами по стоящим там скульптурам. Наконец, выбрав статую с широким лицом и узким торсом, она начала толкать ее на середину комнаты.

– Позвольте мне, Ваше Величество. – Я уже стоял рядом с нею.

Она покачала головой.

– Зови меня просто Виала. Нет, я должна разместить их сама. Имя этой – Память.

Она установила ее под Языком, к северо-западу от него. Затем вновь вернулась к фигурам и выбрала тоненькую, с чуть раздвинутыми губами, которую поставила к югу от компаса Языка.

– А это – Страсть.

Быстро найдя третью – высокую, косоглазую фигуру, – она разместила ее на северо-востоке.

– Осторожность, – добавила она.

Леди, с гордо вытянутой правой рукой, встала на западе.

– Риск, – продолжила она.

На востоке она установила другую леди, с широко раскинутыми руками.

– Сердце.

На юго-западе встал философ с высоким челом и сросшимися бровями.

– Глава.

И на юго-востоке – улыбающаяся леди, невозможно сказать, поднята ли ее рука в приветствии, или готовится нанести удар.

– Шанс, – завершила она, встав в середине круга, напомнившего мне одновременно Стоунхендж и остров Пасхи.

– Принеси два стула, – попросила она, – и поставь их сюда и сюда, указав позиции к северу и к югу от ее круга.

Я так и сделал, и она села на северный стул, позади последней установленной фигуры – Прозрения. Я занял свое место за спиной Страсти.

– Сейчас – тихо, – приказала она.

Затем она несколько минут сидела неподвижно, сложив руки на коленях.

– Что нарушило равновесие – на глубинных уровнях?

Слева от меня заговорила Осторожность, но металлический голос исходил сверху, от Языка.

– Перераспределение древних сил.

– Каким образом?

– Сокрытое стало известным и перемещается, – ответила Риск.

– Это касается и Амбера, и Хаоса?

– Верно, – ответила Страсть передо мной.

– «Древние силы», – повторила Виала, – насколько древние?

– Они были до появления Амбера, – молвила Память.

– Они были до появления Камня Правосудия – Глаза Змея?

– Нет, – ответствовала Память.

Она резко вдохнула.

– Их число?

– Одиннадцать, – ответила Память.

Она побледнела, но я хранил молчание, как было приказано.

– Те, кто ворошит прах былого, – проговорила она затем, – чего желают они?

– Возвращения славы дней, что прошли, – молвила Страсть.

– Этот исход возможен?

– Да, – ответило Прозрение.

– Этого исхода можно избежать?

– Да, – сказало Прозрение.

– Но это опасно, – добавила Осторожность.

– Как следует начать?

– Спроси хранителей, – молвил Глава.

– Насколько плохо положение?

– Все уже началось, – ответил Глава.

– И угроза уже реальна, – сказала Риск.

– Как и благоприятная возможность, – вставила Шанс.

– Какая? – вопросила Виала.

По комнате прошел лязг, когда мой клинок в ножнах соскольнул на пол, там, где я прислонил его к стене. Виала повернула голову.

– Мое оружие, – объяснил я, – только что упалло.

– Его название.

– Это был меч моего отца, зовущийся Вервиндль.

– Я знаю о нем. – Потом: – Этот человек, Люк, – сказала она, существует нечто, связанное с его клинком и парным к нему оружием, нечто, связанное со всем этим. Мне, однако, неизвестна их история.

– Они связаны, – подтвердила Память.

– Как?

– Их создали по единому образцу, в одно время, и они являются частью сил, о которых мы говорили.

– Здесь будет конфликт?

– Да, – сказало Прозрение.

– В каком аспекте?

Прозрение молчало, Шанс издала смешок.

– Я не понимаю.

– Шанс смеется, когда нет уверенности, – пояснил Глава.

– Люк примет участие в конфликте?

– Да, – ответило Прозрение.

– Ему следует искать хранителей?

– Он должен попробовать, – решила Сердце.

– А если он не преуспеет?

– Уже теперь приближается Принц, которому известно больше, – сказал Глава.

– Кто это?

– Освобожденный узник, – ответил Глава.

– Кто?

– Он носит серебряную розу, – молвил Глава. – У него второй клинок.

Виала вскинула голову.

– У тебя есть вопросы? – спросила она меня.

– Да. Но сомневаюсь, что получу ответ, если спрошу, победим ли мы.

Шанс рассмеялась, когда Виала встала.

Она позволила мне помочь ей вернуть статуи по местам. Затем, когда мы вновь сели, я спросил:

– «Искать хранителей»?

– Есть страж, возможно, их двое, – объяснила она. Самоустранившийся принц Амбера и его сестра с давних пор стерегли часть этой силы. Было бы неплохо проверить, живы ли они, блюдут ли еще свой обет.

– Самоустранившийся? Почему?

– Личные причины. Это связано с прежним Королем.

– Где они?

– Не знаю.

– Тогда как мы можем их найти?

– Существует Козырь.

Она поднялась, подошла к шкафчику, достала ящичек с колодой. Медленно отсчитала несколько карт сверху и достала одну.

Вернувшись, она передала мне карту, изображавшую стройного человека с волосами цвета ржавчины.

– Его зовут Делвин, – сказала она.

– Думаете, я просто должен вызвать его и спросить, есть ли у него по-прежнему то, что у него там было?

– Быстро объясни, что ты не из Амбера, – проговорила она, – но упомяни свое происхождение. Спроси, контролирует ли он спикарты непрерывно. Попытайся узнать, где он, или пройди прямо туда, чтобы обсудить все это лично – если сможешь.

– Ладно, – согласился я, не желая сообщать, что как-то уже говорил с ним (очень коротко), когда искал союзников против Амбера. Тогда он просто сбросил мою карту, но я не хотел ворошить воспоминания Виалы о тех днях. Так что я просто кивнул: – О'кей, попробую.

Я решил заговорить с ним первым, поскорее – чтобы дать ему время сообразить, что я не один, и не позволить упоминать ничего из нашего прошлого разговора. Моя измененная внешность также должна была помочь в этом.