Аркадий Степной - Сердце в броне

— На постоялом дворе… ваше сиятельство.

Седрик, взяв перо и бумагу, размашистым, крупным почерком написал короткую записку и протянул Рустаму:

— Передашь кастеляну [7]. Сегодня же собирай вещи и перебирайся в замок. Кастелян поможет тебе устроиться. Вечером ужинать будешь со мной и моими рыцарями, там и подберем тебе дело по плечу да по способностям. Все ясно? Ну а раз ясно — действуй.

Рустам машинально поднялся и отдал честь. Он собирался уже выйти, когда Седрик его окликнул:

— Кстати, сэр Рустам, помнишь, что ты там говорил графу Калу? Что-то вроде того, что убивать и терять — это не для тебя?

— Помню, ваше сиятельство.

— Так вот: забудь. Ты рыцарь, у тебя меч на поясе и сердце в броне. Ты убиваешь и теряешь, чтобы другие жили спокойно. В этом твой долг. И мой тоже. Иди.

— Ну что молчишь? — набросился на Рустама Гарт. — Что сказал маркграф?

— Маркграф сказал — вперед и с песней! — буркнул Рустам и укоризненно ткнул Гарта кулаком в плечо: — А ты тоже хорош, мог бы предупредить, что барон Годфри стал маркграфом Норфолдом.

— Да ладно, — отмахнулся Гарт. — Не хотел портить сюрприз, думал, тебе будет приятно.

— Ага, — поддакнул Рустам, — приятно было по самое не балуйся. Пока я там стоял с открытым ртом, за меня уже все решили — и поругали, и похвалили, и работой загрузили. Я про дворянское ополчение даже заикнуться не сумел.

— А оно тебе надо? — ухмыльнулся Гарт во весь рот. — Это дворянское ополчение?

Рустам задумался.

— Я хотел бы решать сам, — сказал он наконец.

— Ну так и реши сам, — предложил Гарт. — Пока еще не поздно повернуть все вспять. Можешь вернуться и сказать, что ты не можешь. Неволить не будут, я уверен.

Рустам нервным движением взъерошил волосы.

— Я не хочу больше убивать детей.

— Вот еще! — насмешливо воскликнул Гарт. — Если ты про тех эльфят, то хочу тебе напомнить: у них было оружие, и они его использовали.

— Возможно, они были напуганы. Просто напуганы, потому и убили. Я должен был сначала разобраться…

— Они убили Жано, — напомнил Гарт.

— Жано просил меня не мстить. — Рустам до боли закусил губу. — Но я потерял голову, я не мог отпустить их просто так, я хотел убивать, хотел крови… и я ее получил.

— Ты отпустил девчонку.

— И это единственное, о чем я не жалею.

— Послушай, — Гарт положил руку ему на плечо, — не кори себя попусту. Ты ни в чем не виноват. Иногда бывают такие ситуации, когда нет правильных решений. И любой твой выбор принесет с собой зло. Рустам поднял голову и посмотрел другу в глаза:

— Может быть, потому мне и нужно было сейчас отказаться, чтобы больше не попадать в такие ситуации. Чтобы больше не выбирать из двух зол меньшее.

Лицо у Гарта закаменело.

— Это твоя жизнь, Рус. Тебе и решать.

Рустам отвернулся.

— Хочешь вернуться и отказаться? — спросил Гарт намеренно безучастно.

Рустам только тяжело вздохнул в ответ. Тогда Гарт продолжил:

— Это не самый плохой выбор, братец. Ты хорошо послужил Глинглоку и имеешь полное право уйти на отдых. Никто и не подумает тебя упрекнуть.

Рустам задрал голову и посмотрел на пронзительно-синее небо. Самое время обратиться к Богу и спросить совета. Но Бог не дает советов, как не дает и ответов. Бог лишь задает вопросы, отвечать на которые необходимо самостоятельно.

— Мой отец любил повторять, — тихо сказал Рустам то ли Гарту, то ли самому себе, — «никогда не перекладывай свою работу на чужие плечи». Я часто с ним спорил и очень редко соглашался с его советами. Но сейчас я понимаю, что он был прав, почти всегда был прав. Быть рыцарем — убивать и терять, служить и защищать — это тоже работа. Не громкие слова в красивой обертке, а кровь на грязи… — Он замолчал.

— Что ты решил? — спросил Гарт.

— Я решил не перекладывать свою работу на чужие плечи, — ответил Рустам. — Хочу я этого или нет, но я рыцарь. А маркграф сказал, что для рыцарей сейчас много работы и кто-то должен ее делать. Этим все сказано.

— Не подумай, что я тебя отговариваю, — осторожно произнес Гарт, — но ты должен понимать, что снова можешь попасть в ситуацию, когда из двух зол придется выбирать меньшее. Готов ли ты к этому?

— Нет, — немного хрипло отозвался Рустам. — Но я буду стараться, я очень сильно буду стараться, чтобы такие ситуации больше никогда не повторялись.

Гарт некоторое время смотрел ему в глаза, потом кивнул:

— Что ж, значит, возвращаемся на королевскую службу. Не так уж это и плохо, особенно учитывая, что мы с тобой уже не безнадежные. Кормить нас должны будут лучше, а бить меньше. А это что у тебя? Поручение к кастеляну? Хм, получается, переезжаем в замок. Ладушки, пошли собирать вещи.

Рустам не хотел этого говорить, но и промолчать он не мог.

— Гарт, ты не обязан идти вслед за мной на службу, — выдавил он из себя. — У тебя своя жизнь, свои дела, постоялый двор опять-таки… В общем, я пойму, если ты…

— Стоп, — остановил его Гарт. — Хватит, братец, молоть чушь. Во-первых, мы с тобой друзья. А во-вторых, я абсолютно свободен и у меня нет дел, которые было бы жалко бросить. Что же касается постоялого двора, то я уже говорил тебе, что я еще не готов. Она милая женщина, и, признаться, я к ней очень даже… хм… неравнодушен, но… Короче, королевская служба — это великолепный шанс немного приостановить кое-какие отношения. Ты понимаешь?

Растроганный Рустам обнял его:

— Я рад. Я очень рад.

— А уж я — то как рад, — постарался скрыть за усмешкой свое волнение Гарт. — Да ладно, чего уж там, пошли лучше кастеляна разыщем. И, когда он тебя спросит, сколько у тебя людей, не забудь про меня, а не то придется спать по очереди на одной кровати. А я этого не люблю, ты знаешь.

— Фабио Иманали, секретарь младшего казначея, — объявил дворецкий.

Молодой гоблин глубоко вздохнул, скрестил на удачу пальцы и, низко кланяясь, вошел в королевский кабинет. Ему уже доводилось видеть короля, но никогда еще он не был от него так близко — десять шагов, строго по этикету. Когда Фабио остановился у положенной ему по рангу отметки, король оторвал взгляд от бумаг и смерил его взглядом, заставившим Фабио затрепетать. У него пересохло во рту и противно задрожали колени.

— Ваш преданный слуга явился по вашему зову, ваше величество.

Король взял со стола исписанный лист и взмахнул им в воздухе:

— Знаешь, что это такое?

— Никак нет, ваше величество.

— Это прошение от казначея Уотфорда с просьбой тебя уволить.

Фабио натужно сглотнул воздух, застрявший в горле. У него вдруг неприятно перехватило дыхание.