Вера Петрук - Индиговый ученик

– Я не подведу тебя, – горячо прошептал Регарди, забившись в кашле.

Людей он заметил не сразу. Вокруг было слишком много шума, и Арлинг не мог понять, какая его часть принадлежала людям, а какая – морю. Наконец, голос Абира пробился сквозь завесу хаоса и заорал у него над ухом.

– Следующего раза не будет, рыбья твоя башка! Тысяча чертей! Да ты бы на рее уже болтался, если бы он утонул. Акулий плавник тебе в глотку! Чего стоишь, как маяк на рифе? Думаешь, раз вытащил его, так тебе все с рук сойдет? Я тебе что сказал? Глаз не своди! Получишь двадцать плетей сегодня же!

– Слушай, Абир, зря ты так с мальчишкой, – пробасил рядом какой-то голос. – Он жизнь ему спас, а ты сразу – плетей... Нуф хороший парень, толковый, а этот, хоть и родня тебе, но, дьявол меня побери, он слепой! Какой от него прок? Овощ, только каюту занимает, будто у нас места навалом. Говорил тебе, давай оставим его на берегу. Море недаром его забрало. Такие – как бабы, только беды...

Басистому договорить не удалось, потому что раздался смачный хруст и звук падающего на палубу тела.

– Кто еще считает, что мой племянник овощ? – тихо проговорил Абир, но его было слышно даже сквозь шумную игру волн.

Много лет назад Арлинг с дядей засиделись за картами в питейной, и один сильно подвыпивший согдианец обвинил пирата в шулерстве. Драки не было. Хватило взгляда Абира – цепкого, обещающего неприятности, застревающего занозой в любом слове соперника. Регарди хорошо помнил его, потому что сам долго и безуспешно тренировался перед зеркалом. И сейчас он впервые был рад тому, что ослеп. Оказаться под прицелом такого взгляда ему бы не хотелось.

– Я в порядке, – прошептал он, пытаясь нащупать руку Абира. – Юнга не виноват, я сам упал.

– Двадцать плетей, – повторил дядя почти в гробовой тишине. – Их получит каждый, кто усомнится в моих решениях.

– И ты тоже, – добавил он, кладя руку на плечо Арлинга.

Вечером Регарди сидел на полу своей каюты и слушал, как бьют человека, спасшего ему жизнь. Любовь к миру, которая переполняла его после купания в море, сменилась на странное чувство тревоги и разочарования. Он думал, что Магда даст ему силы и вернет смелость, но Фадуна не любила легких путей. Регарди мог настоять на том, чтобы юнгу не били, но не сделал этого. Где-то глубоко в нем еще обитал страх, и, наверное, должны были пройти годы, чтобы он исчез без следа. Ему придется научиться жить с ним.

К кровати-гробу прикасаться не хотелось. Арлинг твердо решил, что попросит убрать ее, как только шумиха вокруг его падения в воду затихнет. Бесцельно побродив по каюте, он понял, что заснуть не сможет. Нуф получил уже двенадцать плетей, но по-прежнему не издал ни звука. Регарди вспомнил, как дома пару раз его пороли за непослушание. Роль палача выполнял ненавистный с детства конюх, которому Элджерон доверял наказывать провинившегося отпрыска. Во всех случаях Арлинг орал так, что было слышно далеко за пределами конюшни. Кричал не от боли, потому что били его в полсилы, а от возмущения и обиды. Юнге же должно было быть не только во много раз больнее, но и обидней – ведь он рисковал жизнью ради незнакомого слепого, овоща. Тем не менее, Нуф молчал. И каждый новый свист плети не давал Регарди покоя.

Не выдержав, Арлинг уже известным путем прошел к поручням. В каюте ему казалось, что юнгу наказывали где-то рядом, но на палубе звуки раздавались совсем иначе. Повсюду вздыхали волны, заглушая человеческие голоса и деяния.

– Повторить хочешь? – голос Абира раздался неожиданно, заставив Регарди покрыться испариной и крепко вцепиться в перила. Ему показалось, что звук послышался из самого моря – будто кто-то, плескавшийся в волнах, вдруг заговорил с ним.

– Нет, – Арлинг мотнул головой с такой силой, что у него хрустнуло в шее. Это был один из самых искренних ответов в его жизни.

– Я побил мальчишку не потому, что злой, – дядя взял его за руку, словно опасаясь, что Регарди снова прыгнет в воду. – Люди должны отвечать за свои поступки. Не бойся наказывать тех, кто тебе дорог. Запомни это. Ты им преподносишь урок, за который они будут тебе благодарны. Пусть не сейчас, но со временем дойдет до каждого. По правде говоря, я должен был высечь тебя, но, думаю, тебе хватило и купания в море.

Арлинг не знал, что ответить, поэтому молчал, крепко прикусив губу. Не видя себя, он чувствовал, как его лицо покрылось краской стыда – кожа горела так, что ее не могли остудить даже долетавшие до них брызги волн. Манера речи дяди изменилась, и это не сулило ничего хорошего. Когда Абир не поминал черта через каждое слово, он был похож на своего брата – Элджерона. Голоса у них были почти одинаковые. Да и некоторые повадки тоже. Например, Абиру так же, как и его брату, совсем не требовался ответ собеседника.

– Знаешь, куда плывем? – спросил он, неожиданно сменив тему разговора. Арлинг понял, что наказание закончилось – ударов слышно не было. Только сейчас Регарди догадался, что дядя преподал урок не только Нуфу.

– В Сикелию, – ответил Абир сам себе, не смущаясь молчанием племянника. – И это самая красивая земля, которую я видел. Когда-то я обещал привезти тебя сюда, а обещания надо выполнять.

Арлинг вежливо кивнул, стараясь казаться заинтересованным. Раньше Сикелия была местом, где их с Магдой не могли достать люди Канцлера, но сейчас, когда прах Фадуны был закопан на холме ее родной деревни, а сам Арлинг превратился в беспомощного урода, провинция не имела для него никакого значения. Сикелия, или царство Шибана, или Самонийские княжества – ему было все равно.

– Сегодня был отличный день, – продолжил дядя, и Регарди прислушался внимательнее. Что-то подсказывало – Абир сказал это не просто так.

– Я рад, что ты прыгнул в воду, – теперь казалось, будто Абир ухмылялся. – На самом деле, все эти дни я ждал от тебя чего-нибудь подобного. И юнга это знал, но проявил беспечность. Все могло закончиться по-другому. Что ты чувствуешь, Ар? Ты ведь уже не Арлинг Регарди, верно? Сын Канцлера утонул в волнах Согдианского моря. Ты кто-то другой. Может, будущий капитан «Черной Розы»? Кто знает. Зря улыбаешься. Твой отец присылал тебе докторов со всего света, но там, где мы побываем, его люди не были. Надеюсь, ты не прогуливал уроки кучеярского языка в школе, потому что он тебе пригодится. Жемчужина Мианэ – это самый прекрасный город на свете. Там творятся чудеса. И ты станешь одним из них.

Дядя говорил загадками, и Арлинг начинал нервничать. Ему не нравилось, когда он не понимал собеседника.

– В Балидете живет великий человек, который, по воле богов, стал моим хорошим другом. Он иман одной из боевых школ Сикелии. Ничего примечательного в этой школе нет, кроме ее создателя. Так случилось, что я кое-что знаю о прошлом имана. Этот человек – последний представитель древней секты мистиков, и то, чему я невольно стал свидетелем, убедило меня, что если тебе нужно чудо, то следует обращаться к нему. Нам с тобой нужно чудо, Арлинг, поэтому мы плывем в Самрию, откуда отправимся в Балидет. Придется идти по суше через пески. Путь через дельту реки Мианэ охраняется птичьими племенами, а с ними мало кто нашел общий язык. Говорят, их не смогли покорить даже Жестокие. Я уверен, иман знает лекарство, которое вернет тебе зрение. Нам не откажут. Когда-то я оказал ему большую услугу, и сейчас самое время потребовать плату.