Уроки, Которые не Выучивают Никогда - Роберт Дж. Хейс
После того, как мы миновали сарай, я почувствовала на своей спине чей-то взгляд. Знакомое ощущение, как будто что-то ползет между лопатками.
Они знают, что ты сделала. Убийца. Они тебя сдадут властям.
Я изо всех сил старалась не обращать внимания на эти слова, но Сссеракис был настойчив. В конце концов я повернулась и… за мной никто не наблюдал.
Никого не было видно.
Деревня Лоу-Хейвен была довольно большой по сравнению с другими деревнями. В то время она могла похвастаться только таверной и лавкой; остальное пространство было занято домами, мастерскими, кузницей и лесопилкой. Большинство жителей деревни торговали между собой тем, что им было нужно, и позже мы узнали, из надежного источника, что чужаки здесь были редкостью, не считая каравана с бревнами, который проходил здесь три раза в год, и случайного торговца. Мы заработали немало подозрительных взглядов, когда вошли в деревню в середине утра.
— Посмотрим, сможем ли мы найти лавку. — Хардт наклонился и понизил голос до шепота.
— И таверну, — добавила я.
— Зачем нам таверна?
— Где-нибудь переночевать, где-нибудь поесть. Где-нибудь выпить? — Я улыбнулась ему, а Хардт нахмурился в ответ и покачал головой. — Хардт, я никогда не была в таверне. Я хочу пойти.
— Они не такие, как ты думаешь.
Я посмотрела на него холодным голубым взглядом.
— Откуда тебе знать, что я думаю? — Я могла бы быть не такой стервой, но я всегда использовала свои сильные стороны. — Мы идем в таверну. — Я приняла решение, и Хардт никогда не отказывался выполнять мои приказы.
Он был прав насчет таверны, она была совсем не такой, какой я ее себе представляла. Там не было ни барда, ни музыки, ни какого-либо веселья. В столь ранний час здесь было пусто, если не считать беззубых стариков, сидевших за столом и игравших в какую-то игру с доской и камнями, раскрашенными в черный и белый цвета. Хардт потратил те немногие деньги, что у нас остались, на еду: овощи, небольшие кусочки мяса в жидком бульоне и выпивку. Я впервые попробовала эль и должна признаться, что он показался мне горьким, острым, неприятным и странно кислым. Я заказала еще одну кружку, как только закончила, и еще одну после этой.
Я попробовала пиво в первый раз, но далеко не в последний. За эти годы я поняла одну любопытную вещь: в городских тавернах принято разбавлять эль водой, чтобы пьяницы могли пить весь день, не теряя сознания, и чтобы денежный поток постоянно двигался в одном направлении. Таверны в деревнях, однако, не столь изысканны. Если тебе когда-нибудь захочется отведать хорошего крепкого пива, лучше всего посетить какую-нибудь деревню. Я могу порекомендовать Лоу-Хейвен, если она все еще там.
Боюсь, я очень мало помню об остальных событиях того дня, только обрывки разговоров и хвастовства. Я бы рассказала тебе о них, но мне слишком неловко их пересказывать. Я не могу выразить, как я благодарна Хардту за то, что он так и не рассказал мне в полной мере о моей глупости в тот вечер. Надеюсь, Тамура уже забыл.
Я проснулась от землетрясения. Мир был погружен во тьму и сотрясался так сильно, что я подумала, будто геомант решил похоронить всю эту чертову деревню. Затем я открыла глаза и обнаружила, что из ближайшего окна льется свет, и мир не сотрясается: меня тряс Хардт.
Убей его, угрюмо сказал Сссеракис. Похоже, не я одна страдала от похмелья.
— Вставай, Эска. Сейчас же. — Голос здоровяка был напряженным и настойчивым. В его глазах был страх, и я почувствовала его вкус. Это было все, что я смогла разобрать прежде, чем меня ударили головная боль и тошнота. Своего рода злодеяние, что я почти не помню, как напилась в первый раз, зато я так хорошо помню утро после этого; сейчас, спустя столько лет, даже одна мысль об этом вызывает у меня дурноту.
Хардт продолжал трясти меня. Это не улучшало ситуацию. Тут до меня дошло, что я лежу на кровати, окруженная четырьмя стенами; из окна лился свет. Хардт снял нам комнату на ночь. Я впервые за почти год спала на кровати и даже не могла вспомнить, как легла. Думаю, тогда я молча поклялась себе никогда больше не пить. Одно из многих обещаний, которые я нарушила в своей жизни. Я слабо оттолкнула здоровяка, пытаясь высвободиться.
— Мы уходим, — сказал Хардт. — Сейчас, и тихо.
Мне стоило огромных усилий скатиться с кровати и еще больших — встать, не упав. Мои новые ботинки лежали в углу комнаты, и я спросила себя, не стянула ли я их, или это был Хардт. Я также спросила себя, забралась ли я сама в комнату и легла в постель, или он отнес меня туда на руках. Но я никогда его не спрашивала, а Хардт никогда не рассказывал. Думаю, я предпочитаю, чтобы так оно и оставалось.
Хардт стащил меня вниз по лестнице таверны, и мы обнаружили, что Тамура ждет нас в общей комнате, а наши скудные пожитки уже упакованы. У меня заурчало в животе при мысли о том, чтобы остановиться и позавтракать, но Хардт не дал нам времени на еду. Через несколько мгновений мы вышли из таверны и уже направились на север. Солнце только что взошло и все еще висело низко. Я подняла глаза и увидела, как две луны-близнецы исчезают на фоне светло-голубого неба, и Локар почти полностью поглощен Лурсой. Есть старая сказка о том, как утром пастух увидел Локара и Лурсу. Я не могу вспомнить стихотворение, которое рассказывают в ней, но суть в том, что, если они появятся утром, их объятия будут жестокими. Это предупреждение о лунном дожде.
Свет резал глаза, а головная боль превращала каждый шаг в мучение, но я не сдавалась. В конце концов Хардт свернул с дороги, когда убедился, что за нами никто не следит. Мы двинулись на восток, пытаясь затеряться в горах или, может быть, просто оторваться от любого, кто мог бы попытаться нас выследить.
Именно тогда Хардт решил рассказать мне, что произошло. Люди, которых я убила, действительно были из Лоу-Хейвена, и их исчезновение
