Олег Яковлев - Там, где фальшивые лица

– Нет, не бывает, – сказал Картнэм. – Некроманты всегда остаются некромантами и, конечно же, всегда остаются врагами. Кровь их холодна, как лед, так же, как сердца, остановленные предсмертным мигом.

Коррин шагнул к нему и коснулся окровавленной ладонью его сухого запястья. Маг отшатнулся:

– Ничего не понимаю…

– Потом будем понимать… Давайте пока что его просто запрем, – Ангар начал рыться в мешке под столом, готовясь первым стянуть веревкой запястья темного мага. – А потом разберемся. Потом все разузнаем…

На лице Коррина появилась улыбка невинного ребенка. Что-то говорило, что он вовсе не боится гномьих угроз.

– Гном, неужели ты полагаешь, что я пришел сюда, чтобы меня кто-нибудь запирал? Да будь я Ступившим за край, вас уже всех не было бы на этом свете, верно, маг? – Коррин уставился на Картнэма и увидел короткий кивок. – Я мог бы просто уйти, но готов вам помочь в походе к пещере дракона. Но сейчас есть дело… гм… немного более срочное… В Истаре не так уж много воинов – лишь герцогские рыцари, дружинники да охотники. Все чужаки сражаются за Город Без Лета, почему я не могу? Это мой выбор, и я не спрашиваю вашего разрешения, мне просто не очень хочется, чтобы кто-нибудь из особо рьяных борцов с тьмой воткнул мне нож в спину. Но теперь поговорим о вас. Вы готовы драться? Встать на защиту Истара? Или нет? Решайте быстро – время уходит. Пора уже собрать все оружие, какое есть, и двигаться к месту сбора. Если вы, конечно, не бежите прочь из Града Рейнгвальда, что, должен признать, было бы весьма разумным решением, дорогие мои коротышки… эээ… прошу прощения, гномы.

– Может, просто вышвырнуть его в окно? – предложил скривившийся от оскорбления Конари, угрожающе поднимая кинжал. Гномы терпеть не могут, когда их называют коротышками, карликами, недомерками и прочими насмешливыми словечками, которые придумали для них трусливые люди, чтобы подчеркнуть свое превосходство в росте, раз ничем другим похвалиться не в состоянии.

– Да, прямо в снег! – едва ли не впервые в жизни поддержал брата-близнеца Голари.

– А я где-то слыхал о том, что сперва им нужно протыкать сердце осиновым колом, – мрачно заключил Кили. – Да и голову отрезать для верности.

– Нет, это для разупокоенных упырей, – подсказал Коррин. – Или носферату…

Гномы снова начали спорить о том, что именно им сделать с некромантом. Сам же Белая Смерть скучал, он уже пожалел, что предложил свою помощь Лори Дарвейгу.

– Молчать всем! – гаркнул Неудачник; все уже поняли, что в последнее время с ним лучше не спорить. – Я верю ему! А с тем, кому верит гном, можно спокойно пить эль за одним столом…

– Вот и пейте! – огрызнулся Ррайер. – Он вырезал у меня на теле свое имя! Он зло! Они никогда не меняются! Эти исчадия Бездны радуются только крови и мукам.

– Послушай меня, волк, – некромант сделал ударение на обращении; Джон Ррайер поежился, – ты ведь тоже не совсем человек. Скольких людей ты загрыз на своем веку?

– Все, – оборвал его Картнэм. – Хватит. Война на пороге, а вы здесь ссоры устраивать вздумали да словесные баталии. Не вижу иного выхода, кроме как принять помощь некроманта… бывшего некроманта. – Волшебник нехотя исправился под взглядом беловолосого человека. – Вооружайтесь, гномы! И мы подготовимся к бою. Я и Ррайер будем у статуи Алигенты. Когда все закончится, встретимся здесь, если будет на то воля богини-лучницы. О наших делах поговорим позже. – Никто не шевелился, никто ничего не предпринимал, словно бы не гремел за окном набат, снег не окрашивался кровью, а стрелы не свистели в каких-нибудь нескольких домах севернее. – Кто-нибудь против?!

Все тут же пришли в себя и замельтешили по комнатке. Лори начал возиться с какими-то механизмами на своем дивном арбалете. Из неразобранных мешков появились секиры, короткие мечи с прорезями на клинках и прочие инструменты, без которых в доброй драке не обойдется ни один славный гном. Кольчуги объяли крепкие тела, сталь сменила обычные одежды Предгорных.

Волшебник и оборотень вышли в коридор, сбежали по лестнице и, покинув таверну «Вереск», бросились на площадь Алигенты. Бывший некромант также не стал задерживаться в комнате номер «8»…

– Эй, Дори, ты ведь помнишь короля Кривозубого? – Ангар со злостью расхохотался, надевая кольчугу. – Не пора ли ему напомнить о нашем существовании? Чур, королевская голова за мной! Я прибью ее над притолокой двери, если когда-нибудь обзаведусь подобным твоему чуланом.

Рыжебородый промолчал. Действительно – что тут скажешь.

Рев гоблинов, их гортанные крики и утробный вой взлетали в небеса. Бой длился уже несколько часов. Прошла ночь, давно рассвело. Холодное солнце грозило перевалить на другую сторону полдня, а снег все так же падал и падал, не в силах замести лужи крови и утихомирить нещадный огонь, алчно облизывающий деревянные стены и соломенные крыши. Несколько домов, к которым смогли прорваться гоблины, ярко горели, и их не смогло бы потушить уже ничто, даже вода из ледяных озер – ночные путники знали толк в пожарах. Северные ворота были прорваны. Отряд рыцарей герцога отступал по главной улице, оборачивался, шел в контратаку, после чего снова отступал. Гоблины не спешили умирать под мечами благородных марлов – они рассеивались по городу, словно крысы по богатому амбару, пробираясь в самые неприметные лазы, скользя в узкие проходы меж домами, проползая под изгородями.

Человек, стоявший на пороге небольшого дома и оборонявший его от десятка резвых Гаручей, служил герцогу Истарскому Рене Тенору с семилетнего возраста: сперва пажом, а после и приближенным оруженосцем. Звали его Глинервин Брин. Он по праву считался превосходным лучником и умел выделывать со стрелами такое, что прочие называли не иначе как волшебством. Несмотря на то что Глин был рожден простолюдинкой, герцог лично обучил его бою на мечах. Сказать по правде, герцог Тенор, не имевший собственных сыновей, любил Глинервина, как родного, и верный слуга платил ему тем же, таская за господином повсюду подол его ярко-зеленого плаща. Самой, должно быть, важной заботой лучника было уследить, чтобы горячий по нраву и скорый на расправу старик не ввязывался во вредные для здоровья, опасные приключения – герцога всегда тянуло на различные подвиги, особенно во время охоты в лесах…

Взмах двумя короткими мечами, и еще двое уродливых гоблинов с длинными носами и сосново-зелеными немытыми волосами покинули этот грешный мир. Глинервин Брин всегда хорошо дрался, сколько себя помнил. Еще в детстве от его тисового посоха перепало многим недругам. Этот дом не достанется врагу, в том он дал себе клятву. Брин не знал лично того, кто здесь жил. Судя по скромному убранству и расположению на северной окраине – какой-нибудь небогатый херд. А учитывая присутствие почерневшей тачки в углу, можно было предположить, что дом принадлежал углежогу, честному трудяге, который возвращался сюда всякий раз после тяжелой ночи подле коптящей угольной ямы. Нет, Глинервин не собирался отдавать этот дом гоблинам. Это подтвердил еще один из Гаручей, свалившись в снег с пробитой головой. Меч прошил глазницу и вышел из затылка.