Наталия Осояну - Звёздный огонь

— Ничуть не сложно, — сказал он. — Просто зачастую дар Цапли кажется мне лживым.

Удивление на миг вернуло Рейнену живое выражение лица — то, что он уже лет сто как утратил.

— Лживым?!

— Да. Я ведь видел… как капитан управляет командой. Ему для этого не нужно приказывать… то есть нужно, но не всегда… — он понял, что вот-вот запутается окончательно, и всё-таки договорил: — Ещё он никогда не приказывал так, как это смог бы сделать я, воспользовавшись даром Цапли.

— Он не ломает чужую волю, — подсказал Рейнен, и Амари торопливо закивал, но тут же понял, что подсказка была ловушкой. — Ох, Ваше Высочество, не всё так просто! И здесь, и на любом фрегате есть как верные, так и недовольные. Нужно время, чтобы это понять.

— Я понимаю, — вздохнул Амари, жалея, что затеял этот разговор. Ворон посмотрел на него долгим взглядом и пробормотал себе под нос: «Вероятно…» — как будто ответил на какой-то невысказанный вопрос.

— Вы тоскуете, — сказал он, помедлив. — Это пройдет…

… — С «Невестой ветра»? — переспросил Капитан-Император. — А как, мастер Рейнен, следует поступать с кораблями предателей? То есть, прошу прощения, с кораблями-предателями? Впрочем, превращать такой фрегат в карго было бы неразумно… но ей никак не помешает некоторая доля смирения.

Аматейн произнес последнее слово с особым чувством, и от этого Амари покрылся холодным потом с головы до пят: не нужно было знать много государственных тайн, чтобы понять, о каком смирении речь.

— Это неправильно, — сказал принц. В тот же миг серебряная маска повернулась в его сторону; по ней пробегали черные волны. — Я хотел сказать, что «Невесту» следует судить так же, как и её матросов… а ведь многие из них заявили, что хотят служить Империи!

— Так она и будет служить, Ваше Высочество, — вполголоса проговорил Эйдел Аквила. — Только почернеет немного, вот и всё.

Капитан-Император молчал.

«Он ждет, — с ужасом понял Амари. — Ждет, что я скажу!»

Бывший юнга глубоко вздохнул и… не смог издать ни звука. Голос пропал! Хриплый, ненадежный, ненавистный, но такой нужный именно сейчас — он исчез бесследно, предал своего хозяина! Сейчас отец решит, что ему больше нечего сказать, сейчас он вынесет приговор «Невесте ветра», и это будет конец всему!

«Не бойся».

Знакомая рука легла на плечо — тяжелая, горячая.

«Не бойся, я же рядом…»

Он закашлялся так, что потемнело в глазах, и чей-то возглас «Воды!» показался очень далеким, словно прозвучал с борта другого корабля. Другого? Он же не на фрегате… На мгновение Амари утратил ощущение времени, слишком уж невероятным было случившееся только что — ведь капитан никак не мог его подбодрить, его связующая нить была разорвана! — и к реальности его вернул лишь взгляд отца.

— Я считаю… — проговорил принц, и каждое слово давалось ему с большим трудом, — что в интересах присутствующих оставить «Невесту ветра» такой, какая она есть. Иначе на всех островах станут говорить, что фрегат Кристобаля Крейна не покорился имперцам, а потому им пришлось лишить его разума. Вы хотите, чтобы о Крейне и его «Невесте» продолжали сочинять легенды и песни даже после того, как их последнее плавание закончится?..

Наступила тишина.

— Что ж, — наконец проговорил Капитан-Император. — Не будем торопиться.

Был уже поздний вечер, когда Ризель наконец разобралась со всеми обязанностями, которые столь неожиданно взвалил на неё Капитан-Император — нешуточное дело, за три дня подготовить грандиозный праздник для всего дворца! Фаби заметила, что Её Высочество еле стоит на ногах, и решила: что бы ни означала на самом деле записка, переданная Рейнену Корвиссу, на сегодня о ней можно забыть.

— Вели приготовить ванну, — сонно пробормотала принцесса. — Как я устала!..

Фаби распорядилась нагреть воды, а сама подготовила ароматные соли и притирания, чистую одежду для Ризель. Вновь, как и утром, привычные хлопоты успокаивали, однако её не оставляло ощущение, будто где-то за спиной постоянно слышатся голоса. Неразборчивые, тихие, далекие — но если к ним прислушаться, то…

«Быстрее, несите его сюда! Альмер, ты хорошо меня понял? Этой ночью никого сюда не впускать, даже самого Капитана-Императора! Впрочем, он-то как раз не придет — он знает, что я работаю. Всем остальным можешь говорить, чтобы возвращались утром!»

…Вздрогнув, компаньонка пришла в себя.

— Заступница, — отрешенно пробормотала она. — Теперь я действительно сплю с открытыми глазами…

А принцесса, как выяснилось, на самом деле вовсе не собиралась принимать ванну: вернувшись в спальню, Фаби застала госпожу за мгновение до того, как та собиралась исчезнуть. Ризель казалась суровой, сосредоточенной и странным образом посвежевшей — и как только ей удалось перебороть усталость? Ещё один вопрос без ответа, но сейчас не было времени на размышления.

«Моя принцесса вновь отправляется гулять по ночам?..»

— Ваше Высочество! — Фаби упала на колени. — Не оставляйте меня одну! Возьмите меня с собой, пожалуйста!!

Ризель нахмурилась.

— Ты хоть понимаешь, о чем просишь?

— Я хочу быть рядом с вами, — прошептала компаньонка. — Рядом, куда бы вы ни отправились — к Рейнену Корвиссу, в подземелье, в Сады иллюзий! Кто знает, как закончится эта ночь? Мне иногда кажется, что стены дворца готовы рухнуть в любой момент… Не хочу быть одна! Не бросайте меня!

Белая Цапля вздохнула, её тонкие губы дрогнули, словно с них вот-вот должен был сорваться вопрос: «Откуда ты знаешь про подземелье?» — но всё же принцесса промолчала. Этот пристальный взгляд был Фаби хорошо знаком, только вот уже давно Её Высочество не смотрела на свою компаньонку сверху вниз.

Наконец, Ризель сдалась.

— Хорошо, — сказала она. — Но ты пойдешь не со мной, а сразу к Рейнену. Не возражай! Мне и так непросто будет заставить всех стражей забыть о том, что они видели двух женщин, а если появится ещё и третья… Иди к Корвиссу и скажи ему, что я скоро буду.

«Двух женщин? Третья?..»

Фаби растерянно кивнула и отступила, позволив Ризель выйти из спальни.

Она уже не была столь уверена в том, что поступила правильно…

Лаборатория Рейнена Корвисса, расположенная в подвале северного крыла, простояла запертой почти столько же лет, сколько и кабинет Капитана-Императора. Извилистый коридор, ведущий к её дверям, был мрачен: поселившаяся в его изгибах тьма словно сопротивлялась тем, кто вознамерился прогнать её из облюбованного убежища.

Фаби шла, ступая очень осторожно и невольно прислушиваясь к каждому звуку…