Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

Это была спальня. Восхитительная. «Это дворец, в конце концов». Стены были обиты ярким шелком и украшены темными картинами в старых золоченых рамах. Огромный камин, вырезанный из бурого и красного камня, напоминал кантийский храм в миниатюре. Кровать представляла собой чудовищное сооружение с четырьмя опорами — один балдахин накрывал пространство больше всей спальни Глокты. Одеяла были отброшены и помяты, но не было ни следа последнего обитателя. Высокое окно было приоткрыто, из серого внешнего мира врывался прохладный ветерок, заставлявший плясать пламя на свечах.

Архилектор Сульт стоял примерно в центре комнаты и хмуро глядел на пол рядом с другой стороны кровати. Если Глокта ожидал, что архилектор будет так же растрепан, как те трое за дверью, его ждало разочарование. Безупречно белая мантия, тщательно причесанные белые волосы, руки в белых перчатках сложены на груди.

— Ваше преосвященство… — начал Глокта, подходя ближе. Тут он заметил что-то на полу. Темная жидкость, поблескивающая в свете свечей. Кровь. «Почему-то я не удивлен».

Он придвинулся еще ближе. Труп лежал на спине с другой стороны кровати. Кровь забрызгала белые простыни, испачкала пол и стены, окрасила край богатых портьер у окна. Кровь пропитала изодранную ночную рубашку. Одна рука сжата в кулак, кисть другой грубо оторвана по большой палец. На руке зияла глубокая рана, не хватало куска плоти. Его словно откусили. Одна нога была сломана и сложилась в обратную сторону, обломок кости торчал наружу, продрав плоть. Горло было так разодрано, что голова еле держалась, но знакомое лицо скалилось на прекрасную работу штукатуров на потолке; зубы оскалены, глаза вылезают из орбит.

— Кронпринц Рейнольт убит, — пробормотал Глокта.

Архилектор поднял руки в перчатках и медленно, мягко похлопал по ладони кончиками пальцев.

— Великолепно. Вот именно ради таких озарений я и посылаю за вами. Да, принц Рейнольт убит, Да, трагедия. Возмутительно. Ужасное преступление, удар в самое сердце нашего народа и каждого гражданина. Но не это самое страшное. — Архилектор перевел дыхание. — У короля нет братьев и сестер, Глокта, вы понимаете? Теперь не осталось наследников. Когда король умрет — откуда, по-вашему, явится новый блестящий правитель?

Глокта сглотнул.

«Понятно. Хорошего мало».

— Из открытого совета.

— Выборы, — усмехнулся Сульт. — Открытый совет выберет нового короля. Несколько сотен пекущихся только о себе полудурков, которым нельзя доверить даже выбрать себе обед без подсказки.

Глокта сглотнул.

«Я бы даже порадовался затруднениям его преосвященства, не будь моя шея на той же плахе».

— Нас недолюбливают в открытом совете, — сказал Глокта.

— Нас ненавидят. Как мало кого другого. За наши действия против торговцев шелком, торговцев пряностями, против лорд-губернатора Вурмса и против еще многих. Никто из аристократов не доверяет нам.

«Значит, если король умрет…»

— Как здоровье короля?

— Не очень хорошо. — Сульт, нахмурившись, смотрел на кровавые останки. — Все, что мы сделали, может быть зачеркнуто одним этим ударом. Если только, Глокта, мы не подружимся с открытым советом, пока король еще жив. И если мы не подружимся достаточно, чтобы выбрать преемника короля или хотя бы повлиять на выбор. — Архилектор смотрел на Глокту голубыми глазами, блестящими в свете свечей. — Голосующих можно подкупить, припугнуть, уговорить, чтобы они поступили правильно. И будьте уверены — эти три старые скотины за дверью думают точно о том же: «Как мне остаться у власти? К какому кандидату примкнуть? Чьими голосами я могу управлять?» Когда мы объявим об убийстве, мы должны уверить открытый совет, что убийца уже в наших руках. Тогда свершится быстрое, жестокое и очень наглядное правосудие. Если голосование пройдет не так, как нужно нам, кто знает, кого мы в итоге получим? Брок на троне, или Ишер, или Хайген? — Сульт испуганно передернул плечами. — Мы потеряем работу — в лучшем случае. А в худшем…

«Найдено несколько тел, плавающих в порту…»

— Именно поэтому мне нужно, чтобы вы нашли убийцу принца. Немедленно.

Глокта посмотрел на тело. Вернее, на то, что осталось. Кончиком трости он ткнул в рану на руке Рейнольта.

«Такие раны мы уже видели — на том трупе в парке, несколько месяцев назад. Это сделал едок — или, по крайней мере, мы должны так подумать».

Окно легонько стукнуло о раму от холодного порыва ветра.

«Едок, который забрался через окно? Странно для агентов пророка оставлять такие подсказки. И почему не съесть совсем, как Давуста? Внезапно пропал аппетит? Или мы должны так подумать?»

— С телохранителем говорили?

Сульт небрежно махнул рукой.

— Он говорит, что всю ночь простоял у двери, как обычно. Услышав шум, вошел в комнату и нашел принца вот в таком виде, еще истекающего кровью. Окно открыто. Он немедленно послал за Хоффом. Хофф послал за мной, я — за вами.

— Во всяком случае, охранника следует допросить по всем правилам… — Глокта посмотрел на сжатую руку Рейнольта. В ней что-то было. Глокта с усилием нагнулся, трость дрожала под его весом, и двумя пальцами вытащил то, что там было. Интересно. Кусок ткани. Кажется, белая, но сейчас стала почти вся темно-красная. Глокта расправил обрывок и поднял повыше. Золотая нить слабо блеснула в слабом свете свечи.

«Я видел такую ткань раньше».

— Что это? — рявкнул Сульт. — Нашли что-нибудь?

Глокта молчал.

«Возможно, но что-то очень легко. Почти чересчур легко».

Глокта кивнул Инею. Альбинос потянулся и стащил мешок с головы императорского посланника. Тулкис заморгал от резкого света, глубоко вздохнул и оглядел комнату. Грязно-белая коробка, слишком ярко освещенная. Он заметил Инея, нависшего у него над плечом. Заметил Глокту, сидящего напротив. Заметил шаткие кресла, запачканный стол, на котором стояла полированная коробка. Но он, похоже, не заметил маленькую черную дырочку в самом углу, за головой Глокты. И не должен был. Через эту дырочку архилектор наблюдал за происходящим. Через нее он слышал каждое произнесенное слово.

Глокта смотрел на посланника в упор. Именно в первые моменты человек часто выдает себя.

«Интересно, что первое он скажет? Невиновные спрашивают, в каком преступлении их обвиняют…»

— В каком преступлении меня обвиняют? — спросил Тулкис.

Глокта почувствовал, как задергалось веко.

«Конечно, если виновный умен, он может задать тот же вопрос».

— В убийстве кронпринца Рейнольта.

Посланник моргнул и откинулся в кресле.