Михаил Белов - Царица воинов

- Ну как ты, дорийская амазонка? Я слышала, что ты утолила свою месть. Успокоила сердце своё, но за мой счёт.

- Я сделала то, что должно, - спокойно ответила девушка.

- Ты вонзила копьё в могилу павшего. Это Диомед мне рассказывал, хотя и не говорил, что именно он тому виной, я лишь позже узнала. Что ж, я тоже в своё время вонзила копьё, но месть моя ещё не свершена... Мы с тобой похожи. Знаешь, я не испытываю к тебе гнева, ты мне даже нравишься.

- И ты не обещала отомстить мне за Диомеда? - спросила Габриэль.

- Я должна это сделать, - кивнула дочь Аполлона.

- Я понимаю тебя, - ответила девушка.

- Ты стала настоящим воином, - улыбнулась Каллисто. - Зена изменила тебя. Она меняет всех, кого встречает...

- А ты? Неужели, все сомнения для тебя решились, когда ты принесла жертву в том храме? Мир не так прост, как ты думаешь, - вступила воительница, - я знаю это. Кровь божества светится в нас, но вокруг - мрак, и всегда есть силы, что нам не одолеть.

- Это была не просто жертва. Я почувствовала, как меня наполняет могущество, я была едина с силой богов, - фессалийка говорила горячо. - Да, я знаю теперь, что сомнения мои решены. Мне не ведомо, кто победит, и отец этого мне не открыл, однако я знаю, что нас ждёт с тобой славная битва. Тебе и самой хорошо известно - важнее не то, кто победит, а то, что мы останемся доблестны до конца... Нет, я хочу тебя убить, но я чувствую, что в любом случае не проиграю, не посрамлю своего имени, и это делает сердце лёгким.

- Хорошо, что ты понимаешь, - кивнула Зена. - Сам отец предстал перед тобой в том храме? Ты говорила с ним?

- Я видела отца лишь несколько раз, в детстве... Впервые он пришёл, когда горел наш дом, он вывел меня из огня, сделал пламя нежалящим... Сейчас он не приходит ко мне, лишь изредка я словно могу слышать его голос.

- Мне это знакомо, - сказала воительница. - Если подумать, наши отцы братья меж собой.

- Родная кровь, - улыбнулась Каллисто. - Истинно, никого роднее нет у меня из смертных... и ты убила мою мать. Так или иначе, тебе придётся меня убить, если сможешь, ибо я тебя не пожалею.

Лишь тот, кто в круге мрачном, предвествуя свет солнца,

не веря в гибель злую, мне жертву приносил,

лишь он, пришедши в красном, сразит тебя железом,

но смерть не столь сурова, коль бог ведёт сквозь тьму.

Помнишь об этом? Да, да, пришло время узнать нашу судьбу, день, когда смысл всех этих тайных пророчеств станет ясен, уже близко.

- Согласна. Ну, а тебе отец ничего не предрекал?

- Было одно пророчество, я скажу его тебе. Моему учителю на Крите, человеку, что всегда был под покровительством Аполлона, однажды во сне услышались слова обо мне, словно само божество нашептало. Он передал этот стих мне.

В доме Геракла, приняв прощения слово,

ты завершишь скитания свои...

- Тёмные слова, и смысл их сейчас не ясен, однако для тебя есть надежда, ибо сказано о прощении, - вздохнув, произнесла Зена. Напряжения между ними уже не чувствовалось, и Габриэль видела, что настороженность, с которой воительница шла на встречу, оставила её, или же затаилась глубоко внутри.

- В земле кельтов сложно найти храм Геракла, поэтому я не слишком тревожусь за своё пророчество, - ответила фессалийка.

- Посмотрим, - кивнула воительница.

- Они все замерли в ожидании... Я, вот, подумала, что многие ждут нашей смерти.

- О чём ты?

- Люди, не эти дикари, но прежде всего эллины, те города, что остались позади, - сказала Каллисто. - Все они хотели бы, чтобы мы обе пали. Мы же отравляем им жизнь, не даём забыться в своём бессилии, не даём смириться с участью рабов, но тянем куда-то, заставляем сражаться. Наша родная земля больше не любит героев, они словно кровавые раны оставляют на теле её. Что мы оставили? Пожарища городов, надгробные камни, сирот и вдов... Я словно чувствую, как Эллада хочет сбросить нас с себя, ибо мы непосильная ноша для неё. Меня там ненавидят, но и тебе не стоит обольщаться. Пусть никто не скажет тебе в лицо, но за спиной они шепчутся, говорят: "зачем она приехала к нам, зачем заставляет нас вновь сражаться, ведь мы уже начали привыкать к рабству, и это не так уж и плохо". Наша природа иная, мы - львы в мире людей, и в этом ты куда ближе ко мне, чем к любому из своих соратников.

- Я поняла тебя.

- Можешь не соглашаться, ты и так знаешь, что я права.

- Что ж, мы выяснили всё необходимое, - встала воительница.

- Знай, что для меня схватка с тобой - лучшее, чего можно желать в этой жизни, - ответила Каллисто. - Я знаю точно, что ты - самый сильный мой враг из всех, кого я встречала, да и потом такого не будет.

- Ты будешь достойным противником, - кивнула дочь Ареса.

На обратном пути Зена не торопилась, и девушка ехала рядом, наблюдая, как тянутся тени по земле. Они перебрасывались словами, и Габриэль спрашивала:

- Ну, как она тебе? Вы поговорили как добрые подруги. Обменялись словами о взаимном уважении...

- Я следую воинской чести древних, поэтому самое важное здесь для меня одно - это будет славная битва, и, даже если я погибну, я буду ценить её как дар богов.

- Хорошо. Попробую тебя понять.

Вечером Зена сосредоточенно и без посторонней помощи к чему-то готовилась. Она взяла у кельтов масло и долго натиралась в шатре, потом неторопливо нанесла на лицо, руки и ноги тёмные узоры сажей, распустила и расчесала волосы. Заинтригованная девушка прокралась к ней, спросив заговорщическим тоном:

- Чем ты тут занята таким тайным?

- Предстоит серьёзная схватка, и я хочу исполнить перед ней старый ритуал, коему научилась у фракийцев. Они танцуют с оружием в честь Ареса, укрепляют дух свой и очищают сердце от всего лишнего, дабы свободными идти в бой. Я поняла сегодня, что должна это сделать.

- Ты перед всеми хочешь исполнить? - Габриэль оглядывала её обнажённое тело, мрачно сияющее в неверном освещении шатра.

- Так нужно. Это не просто танец, я хочу показать отцу, что готова, знаю, что ему это понравится. Кельтам, да и нашим воинам нужна вера, так пусть увидят это. Я думаю, это вселит в них если и не уверенность в победе, то хотя бы жажду битвы.

- Будешь танцевать в честь отца? Я хотела бы это увидеть, - прошептала девушка, отчаянно желая коснуться.

- Увидишь. Скажи им, чтобы собирались к большому костру, что сложили ранее. Я выйду скоро, а ты сядь поближе...

Ночь была ясной, и в остроте её силуэтов горел огонь, множество народу, несколько тысяч, окружали костёр, оставив вокруг него пространство шагов в двадцать в диаметре. Кельты понимали, что предстоит какой-то неведомый им ритуал, поэтому были возбуждены и озирались как дети, впрочем, эллины были заинтересованы не меньше. Габриэль сидела в первом ряду, устроившись прямо на траве, Александр, разместившийся рядом, принёс ей италийский виноград.