Виктор Власов - Последний рассвет

— Энергия жизни слаба, — заявил тот же голос. — Твёрдое и крепкое умирает, мягкое и слабое живёт… — так гласит теория. — Но в бою трудно сохранять бесстрастность и не поддаться гневу или страху! Это мешает — победив одного врага, нельзя мгновенно переключить внимание, чтобы отразить выпад другого!

— Умение мгновенно успокаиваться и сосредотачиваться на главном, чего так долго и настойчиво добиваются наставники буси-до, на самом деле зависит только от одного — от правильного дыхания… Знаете что, я открою вам тайну: вдыхайте пламя! Солнце — сосредоточение грубой огненной силы, которая одновременно и мягкая, тёплая, когда тебе прохладно, приятная взгляду, как шафранные отблески на воде рисового поля… В сражении вы — средоточие энергетики мироздания, проводник силы солнца. Раскройте себя, воины Аматерасу! Позвольте ярому солнцу излиться через вас на голову врага! Твёрдые духом, вы станете мягкими телом!

— Раскрыться — это как? — вопрос задан снова с тылов.

— Простые примеры: разящий меч держит рука, заключающая в себе твёрдость и мягкость одновременно. Второй: во время урагана крепкий дуб сопротивляется и ломается, ива же изгибается и — выживает! Бойцу Зотай-до нельзя закрепощаться, необходимо полностью расслабиться, и только осознанная цель должна направлять текущую через ваше тело силу мироздания, ведь на самом деле ваше тело — не ваше. От природы оно суть один из многочисленных органов мироздания — и только!.. Как сказали бы мастера дзэн, надо «опорожнить свою чашу», и тогда вы готовы к атаке с любого направления! Для успеха каждый приём должен сочетать взрывную силу, чёткость движений и умение уйти от атаки противника, сохраняя неразличение, недеяние…

Мощная волна уверенности исходила из уст Шуинсая, ученики улавливали эту энергию, в их умах вспыхивали искры озарения.

— Почему, почему? — заголосили все хором.

— Наша жизнь — песчинка в равнодушном океане бесконечности. Будь то воин с огромным опытом боёв, или простой человек, никто не лишается воли: дрожь колотит нас, но отступает, когда мы прощаемся с жизнью и начинаем жить по законам битвы. Для омрачённого иллюзиями смертности существа ужасна встреча с врагом в открытом пространстве, когда негде укрыться и переждать. Небо и земля темнеют даже в полдень, ты не видишь того, что разворачивается прямо перед глазами, не можешь ни рвануться вперёд, ни податься назад, ты словно зачарован сплошной линией ещё не окровавленных наконечников копий. Просветлённый же наслаждается ароматом сакуры, словно настала пора ханами.

Ученики заворожённо слушали, забывая про еду. Царила тишина. Порой, когда говорил мастер, никто не решался даже двигать челюстями — из-за хруста в ушах можно упустить важное.

Из глубины своего деятельного сердца, из истинного творческого воодушевления речами отца, Шиничиро черпал строки. В моменты повествования он слышал музыку мира. И сиюминутное стихотворение рождалось в сердце во имя любви к отцу. Некоторые строки он забывал, но, стоило послушать вдохновенные речи, живо восстанавливал утраченное. Новое стихотворение он перекладывал на музыку, которую сочинял в себе, перебирая пальцами шёлковые нити-струны бива. Юноша не имел возможности записать стихи или музыку дома — отец категорически не признавал в нём музыканта, поэтому всякий раз, когда их скапливалось множество, не укладывавшееся в памяти, бежал к другу, и запечатлевал тушью на дощечках.

В южные ворота додзё Ампаруа въехала верхом на игреневом коне сестра императора в сопровождении элитной охраны, самураев, обученных Кендзо. Суа возжелала немедленно начать занятия по системе мастерства зотай-до. Тем не менее она заявила, что Кендзо настолько поработал над её техникой, что помощники Лао и Шуинсая ей не соперники. Противоречила самой себе: женщина!

Йиро не выдал возмущения — недоверчиво опустив брови, поёжился, будто от сквозняка. Сказанное Суа, хотя и глупость, но больно укололо его самолюбие. Она — девушка с амбициями, пусть крепкого сложения и кое-что усвоившая в искусстве единоборств, но ведь — девица благородной крови! И через загорелый лоб Чонг-Ву тоже легла глубокая морщина недовольства, но кореец при этом испытал смешанное чувство — удивления и восторга. Он ещё не встречал столь смелых, уверенных в себе девушек. Кореец, плотно сложив губы, вперил испытующий серо-зелёный взгляд в её белую напудренную щёку.

— Скорее покончим с вашим неверием в мои силы и начнём тренировку, мастер Шуинсай, — настояла Суа, соскочив с коня. Её угольно-чёрные волосы, перехваченные оранжево-синей лентой, были собраны в пучок. В причёске сверкала яркая головка шпильки. Приспущенный ворот простого кимоно являл любопытным взорам гордый изгиб шеи принцессы Суа-химэ.

Перехватив смущённый взгляд Шиничиро, Суа украдкой улыбнулась. Он смотрел на неё нарочито безразлично, так, будто не узнал. Синяк на правой скуле набирал фиолетовой яркости.

— Йиро, готовься к спаррингу, — приказал Шуинсай, указав на площадку. — Победит оставшийся на ногах, проиграет сдавшийся или не способный продолжать бой.

— У сэмпэя Кендзо проигрывает тот, у кого сломана кость!.. — заметила Суа.

Йиро и девушка вошли в тень смотровой вышки, поклонились друг другу.

— Здесь не додзё уважаемого Кендзо, — ответил Шуинсай, сощурившись. — Начали!

Охрана сестры императора выстроилась в два ряда, ученики Шуинсая окружили площадку.

Йиро ошибся. Он стоял расслабленно, опустив руки, запрокинув голову, на его самодовольном лице ни тени смущения, на губах улыбка превосходства. Переместив вес тела на левую ногу, слегка поднял правую и снова опустил на носок, едва касаясь земли. Суа быстро отступила, приготовившись защититься, но Йиро играл с ней. Сменив стойку, девушка поманила его пальцами, хитро скосила глаза.

— Довольно играть, — проговорил он. Сделав шаг вперёд, оторвал правую ногу от земли, повернувшись боком, намекнул на короткий удар по коленке. Суа подняла бедро. А хитрый Йиро, отклонившись назад, высоко вскинул ногу в надежде с одного удара в голову лишить противника сознания. Суа, с подшагом резко присев, поймала его ногу на блок и кулаком зарядила в пах. Вмиг с лица Йиро слетел азарт тщеславного победителя, он замер с выразительной гримасой, схватился за промежность обеими руками и сел на корточки.

— Встань, попрыгай на пятках! — крикнул ему Шуинсай. — Успокоение, расслабленность и несерьёзное восприятие любого противника — крайне опасны, — назидательно подметил мастер. Взгляд его, пытливый и внимательный, обратился к Суа. Он кивнул, позвал Чонг-Ву. — Давай ты. Пример моего преуспевающего ученика лучше не повторять.