Е. Кочешкова - Шут

Шут медленно съехал по стене на каменный пол. Руальд, смешливый, остроглазый добрый король… Строгий к ответственным, милосердный к виноватым… Он взял Элею в жены, когда ей было всего семнадцать, чуть меньше, чем его любимому шуту. Это был брак по расчету, но Руальд очень скоро проникся необыкновенной нежностью к своей суженой. И пусть не было между ними огня страсти, но жили король и королева в согласии и понимании.

Мир рушился… Его, Шута, мир, к которому он привык и который так любил…

— И вот теперь, — продолжал Дени, — я в смятении. Долг велит мне выполнять поручение Его Величества и ждать новую королеву, а честь — защищать нынешнюю.

У Шута таких дилемм не было, но не было и идей, как вернуть разум Руальду.

— Королева знает? — спросил он у капитана.

— Знает, я лично рассказал ей все еще до встречи с советником. Пока ты болел.

Шут вспомнил их с Элеей встречу в библиотеке. Тогда он так и не понял толком, что она действительно была бледнее обычного, и что в глубине медовых глаз затаилась боль. Зато теперь память отчетливо прорисовала все детали той встречи… Движения королевы, ставшие непривычно резкими… слишком высокий голос, готовый внезапно сорваться. И свою слепоту к чужой беде…

— Пойду к ней, — внезапно сказал он и решительно встал, спугнув двух голубей, присевших на гребень стены.

— Постой, Патрик! — Дени встревожено придержал его за рукав. — Будь осторожен, парень. Не пори горячку, не трепись о том, что узнал здесь. Постарайся вообще не раскрывать рта. Скоро все изменится, поверь мне, и возможно придворный шут окажется лишним, а то и неугодным. Подобно королеве.

Шут кивнул. Как ни кипело все внутри него, а капитан был прав. Незачем подставляться. Как знать, возможно, во дворце и впрямь развелись шептуны.

— Спасибо, капитан. Спасибо за доверие. Один только вопрос, — вспомнил он вдруг. — Я слышал, вы с леди Аритой общались о принцессе тайкуров… Рассказывали про нее…

— Да ничего я ей не рассказывал! — сердито воскликнул Авером. — Побойся Отца, Патрик! Она сама на меня налетела вчера как оглашенная: «Скажите, — говорит, — капитан, правда ли, будто принцесса тайкуров — красавица?», и чуть не падает на меня всеми своими пышностями. А дело было у самой казармы… мальчишки там эти… Я и брякнул ей, чтоб отвязалась: мол, явно краше вас, леди. Надо полагать, она большого о себе мнения!

Шут хмыкнул. Да уж, Арита себя считала первой леди при дворе. А раз кто-то ее перещеголял, то уж точно это должна быть ну очень одаренная богами женщина.

8

Шут догадывался, что королева не проявит большого желания общаться с ним. Она и в добрые-то времена старалась его не замечать, а теперь и вовсе, должно быть, захлопнет дверь перед самым носом. Но… стоять в стороне он попросту не мог. И дело было даже не в чувстве долга — просто душа не позволяла оставаться равнодушным…

Он обошел полдворца, чтобы найти Элею. Выслушал два десятка сплетен, одна другой краше. Никто не мог сказать ему вразумительно, где изволит пребывать королева. Вероятно, Ее Величество действительно не хотели никого видеть и старательно избегали встречи с любым из придворных. Шут расстроился окончательно. Он понял, что поиски лучше временно прекратить и для начала успокоиться самому. Желая привести мысли в порядок, Шут решил уединиться ненадолго в библиотеке. Там ему всегда удавалось разложить по полочкам любую ситуацию и успокоить ум. Время, правда, уже было обеденное, но он даже думать о еде не мог. Аппетит пропал совершенно.

Шут толкнул тяжелую створку высоких деревянных дверей библиотеки и, неслышно ступая мягкими туфлями, проскользнул к заветному креслу. Вернее хотел проскользнуть, но замер, удивленный, на середине шага, да так и остался стоять с поднятой ногой.

— Патрик, иди паясничать в другое место! — королева столь яростно сверкнула на него глазами, что Шут невольно попятился. Но потом взял себя в руки:

— Ваше Величество, если вам так полюбилось мое кресло, не нужно гнать меня! Я могу сидеть и у ваших ног… — он постарался поймать ее взгляд, чтобы Элея увидела, как искренни эти слова. Тщетно.

— Твое, Пат?! Твое?! Это кресло — собственность Его Величества, также, как и вся библиотека! — королева не кричала, но голос ее был замерзшим клинком — столь же ранящим, ледяным и хрупким, готовым сломаться в любой миг… Опасения оказались более, чем верны: королева была в гневе… Королева была на грани срыва. И меньше всего на свете ему хотелось сейчас препираться с ней о глупостях.

— Ваше Величество… Элея! Выслушайте меня! — Шут понял, что тот момент, который он оттягивал столько лет, все же наступил. Он решительно шагнул к креслу и внезапно действительно опустился перед королевой на колени, а потом дерзко — о боги, как дерзко! — он взял ее ладонь в свои руки…

«Святая Матерь, вложи в мои уста нужные слова!.. Молю тебя, не дай мне оступиться…»

Теперь она вся будто обернулась ледяным изваянием, и малейшее неверное слово стало бы последним камнем в стене их отчуждения. Бережно, точно крылья раненной птицы, держа тонкие холодные пальцы королевы, Шут, наконец, заглянул ей в глаза:

— Выслушайте меня… Пожалуйста. Я шут, я глупец, я дурак… А тогда я был еще и мальчишка…

…Да он был тогда мальчишкой, языкастым и безжалостным. Нет, не злым, просто слишком беспечным. Прожив лишь восемнадцать зим, Шут еще не до конца понимал, насколько глубоко может ранить хорошо отточенное слово или даже просто молчание… Иногда хватал лишку. Но ему прощали — что взять с дурака?

Тогда, как и сейчас, стоял конец лета, и весь город с восторженным замиранием ожидал свадьбы короля Руальда с принцессой Белых Островов. Она должна была прибыть в первых днях осени, но боги щедро посылали попутный ветер парусам шхуны, несущей принцессу из родного дома к берегам чужбины. В Золотую Гавань Элея прибыла аж на неделю ранее предполагаемого срока. Руальд, уверенный, что время у него еще есть, эти последние дни свободы проводил на охоте. Без дам, без кучи прихвостней, только с самыми близкими друзьями он забрался в лесные дебри и там наслаждался этим настоящим мужским делом. А Шут, который терпеть не мог охоту, в то время слонялся по дворцу, как обычно слегка скучая без Его Величества. Отношения у них с королем были необыкновенно теплыми, почти братскими, и поэтому, когда король уезжал, дворец неизменно пустел для Шута. Он развлекался тем, что дразнил придворных дам, таскал на кухне сладкие пирожки, с высокой крыши кидал в заезжих рыцарей перезрелыми яблоками, играл с ребятней… А потом прискакал гонец с вестью, что корабль Белых островов показался на горизонте.