Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст
— Мой господин, — сказала она смиренно, — что–нибудь изволите?
— Да, — ответил я.
— Я готова служить.
— Пойдем в дом, — сказал я, — расскажешь немного о своем крае и соседях. А то я знаю королевство Турнедо и королевство Варт Генц, но что между ними затаился и такой вот мирок, даже не догадывался.
Она ответила еще смиреннее:
— Как велишь, мой господин.
Я хотел было пропустить ее вперед, но она остановилась, я вспомнил, что в их племени женщина идет только позади, пожал плечами, но в чужой монастырь со своим уставом не хожу, вообще по монастырям как–то не вообще, прошел вперед, но в холле остановился в изумлении.
На боковой стене зеркало, которое вчера почему–то не заметил, сейчас сразу уставился в туповатом изумлении. Всадник проедет, не пригибая головы и растопырив ноги, рама толстая, массивная, для таких размеров так и должно быть, однако же…
— Здорово, — сказал я, — никогда таких громадных не видел. А почему не в твоей спальне?
Она взглянула на зеркало, перевела взгляд на меня.
— Не перетащить, — объяснила она, — вон какое громадное. И в дверь не пройдет, пришлось бы стену ломать. А самое главное, иногда я там себя не вижу.
Мое сердце подпрыгнуло и замерло в охотничьей стойке.
— Ого! А что видишь?
— Ничего, — ответила она хладнокровно. — Когда гроза, то там все зеленое и как будто круги идут по воде, а когда слишком жарко — плавают всякие пятна. Как в глазу, если надавить пальцем на глазное яблоко.
— В грозу и жару, — повторил я.
Она сказала терпеливо:
— Не только. Еще в какие–то дни, я не запоминала. Иногда все хорошо, а там вдруг ничего. Просто серо. Так что оно служит… когда само захочет.
— Как я вчера его не увидел, — пробормотал я.
— А вчера его и не было, — ответила она спокойно.
Я дернулся.
— Чего?
— Сегодня появилось, — пояснила она. — Обычно там ровная стена, но иногда это зеркало почему–то вот так…
— И часто?
— Не часто, — ответила она, — но надолго. По несколько недель. Потом снова пропадает.
Я сказал с тоской:
— Сколько загадок чудных, а я какой–то хренью занимаюсь! Я имею в виду политикой, не обижайся.
Выходя из зала, я не утерпел и оглянулся на странное зеркало. У него даже рама выполнена в виде эдакой красивой дуги, как обрамление дверного входа. Хотя, может быть, выдаю желаемое за действительное. Столкнувшись с разрастающимися размерами земель, где пасусь, старательно ищу возможности передвигаться быстрее и без особых усилий, вот и высматриваю то, на что раньше не обращал внимания.
Из–за двери, мимо которой идем, неожиданно донеслись грохот и лязг, я услышал даже рев большого и явно опасного зверя. Алвима даже не повела бровью, а я на ходу чуть приоткрыл дверь, отпрянул.
Рыцарь в полтора моих роста, весь в железе с головы до ног так, что даже не видно глаз в прорези шлема, ожесточенно дерется с львом тоже великанских размеров. Хотя нет, не лев, только морда львиная, а тело покрыто чешуей с металлическим блеском.
Алвима остановилась дальше в коридоре и повернулась ко мне, на лице нетерпение. Я хотел сообщить такую вот новость, а то глухая, не слышит, но рыцарь и лев в схватке сдвинулись к стене, и у меня перехватило дыхание, когда рыцарь задел локтем стену и… тот вошел в нее с легкостью, но при замахе снова появился, словно был не в плотном камне, а просто вне поля моего зрения.
Я прикрыл дверь и догнал Алвиму. Она перехватила мой встревоженный взгляд, я сделал вид, что ничего, каждый день такое вижу, привык даже.
— Призраки, — произнесла она безучастно. — Безобидные.
— Как часто?
— Раз в неделю, — ответила она. — Это недолго. Несколько минут, потом все исчезает…
— Кто побеждает?
— По–разному. Один раз откуда–то бросили букет цветов, рыцарь нагнулся за ним, а лев прыгнул сверху, повалил и растерзал…
— Но на следующий раз дрались как ни в чем не бывало?
Она взглянула на меня искоса.
— Да. Ты такие уже видел?
— Конечно, — ответил я малость свысока. — Только не обрывки, а целиком. Ладно, пойдем, нас многое старается отвлечь от наших целей. Конечно же, великих.
Она снова покосилась в мою сторону с вопросом в глазах, но промолчала.
Я пил кофе, что–то снова много пью, а она рассказывала так же искренне и просто, как и все, что говорила и делала:
— Когда–то нас была горстка, как и гешидов, но мир стал теплее или добрее к нам… и теперь у нас много людей и много отважных воинов. Правда, еще больше их у юнашитов, а тех когда–то, как помнят старики, было всего трое из всего рода…
— Стало много людей, — сказал я понимающе, — и начались войны за пастбища, за земли, за власть?
Он кивнула.
— Да. Нас меньше всех, но Торадз дрался всегда отважно. Правда, если бы замок не был защищен пропастью, то, возможно, мы бы уже погибли…
Ее лицо оставалось спокойным, а голос звучал ровно, словно говорила не о близкой гибели всего ее народа, а рассказывала, сколько шерсти собрали с овец. Никаких обид, всем нужна земля прежде всего для своего народа, они точно так же теснили бы юнашитов и гешидов, если бы тех оказалось меньше.
Ничего личного, простая дарвиновская конкуренция, выживает сильнейший. Никаких обид, никаких претензий.
— Гешиты и юнашиты, — спросил я, — в родстве?
— Да, — сказала она, — два рода от родных братьев Турганлая. Мы тоже в родстве, но ведем от двоюродного. Однако они теснят нас, скоро сотрут с лица земли…
Везде одно и то же, мелькнула мысль. Все по Дарвину. Но пора мне заменить этот звериный отбор социальным… Не для того ли я сюда и попал, чтобы прийти к этой мысли? Более сильный и многочисленный народ — не значит лучший.
— Хорошо, — сказал я и поднялся, — я пойду знакомиться с замком и людьми дальше. А ты иди… отдыхай?
Она сказала смиренно:
— Мой повелитель, хозяйка должна трудиться больше слуг, чтобы служить им примером.
Я кивнул, все верно, возразить нечего, сам такой, тружусь, как деловитая пчелка, тоже все по цветочкам да по цветочкам, сладости жру, на солнышке греюсь, готовлюсь спасать мир.
Некоторое время я бродил по замку, знакомился, так объяснил Герсту и остальным, а когда убедился, что никто меня не видит, сорвался с балкона прямо в бездну, а там уже, растопырив крылья, прошел понизу до противоположной стены и понесся вдоль нее вверх, делая вид, что я вообще тут на дне и живу.
Наверх вылетел подальше от замка, и когда поднялся в небеса повыше, убедился в который раз, что и здесь как структура племен, так и взаимоотношения зависят от географии. В древности то ли страшный жар накалил здесь земную кору так, что полопалась, то ли подземные точки раскололи, но глубокие трещины разделили поверхность на участки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});