Во имя твое - Дмитрий Панасенко
— Вот, как получается, значит? — Зло сплюнул тяжело поднимающийся на ноги толстяк. — Слышали?! Все слышали!? Наш новый ксендз пришлых висельников выгораживает!! Ну как вам, добрые люди?! Вкусно!? Еще хотите!? В селе беда, а нашему новому пастору голь перекатная собственного прихода милей! Наш плебан, значит…
«Почему он не успокоится?»
— Помолчи, Денуц. — Оборвал толстяка громила-кузнец и задумчиво дернув себя за бороду, хмуро уставился на встававшего между путешественниками и толпой священника. — Объясни толком отче. Ты говоришь, что эти двое чуть ли не дар Девы-защитницы. Почему?
— Да потому. — Улыбка на губах ксендза стала шире. — Что, как вы наверное уже поняли, я с госпожой Сив уже знаком и лично за нее ручаюсь. Не с лиходеями беззаконие и непотребство творящими она. А что здесь появилась, так это действительно ответ на наши молитвы, ибо дева эта очень искусный воин. И не просто воин. — На мгновение замолкнув ксендз добиваясь тишины обозрел толпу твердым, суровым взглядом. Гул действительно немного притих. Довольный произведенным эффектом пастор чуть заметно кивнул и вновь патетически воздел вверх руки. — Не далее как пол года назад, я своими глазами видел, как она целую стаю оборотней голыми руками передушила!
— Ипполит, ты ври да не завирайся, не оборотни то были. — В голосе великанши слышалась нескрываемая неприязнь. И ты сам мне еще за этих разбойников…
«Молчи, молчи, молчи. Просто молчи»
Не удержавшись, Август фыркнув, толкнул великаншу локтем в бедро и жестом показал ей молчать. Дикарка даже на него не взглянула.
— Не лезь, коли драки не хочешь, девка дурная, — чуть слышно прошипел через плечо ксендз, но тут же расплылся в широкой улыбке погрозил великанше пальцем. — Будь добра, называй меня Отец Ипполит, дитя. Проворковал он лилейным тоном и снова повернулся к жителям деревни. — Ну, дети мои, всем теперь все ясно?
Толпа ответила неуверенным гудением. Август удивленно моргнул. Перемена настроения пастора была столь молниеносна, что юноша почувствовал себя неуютно.
«Это старый лис в рясе намного хитрее чем кажется. И намного опасней. Но, в конце концов, похоже, он на нашей стороне. Теперь, во всяком случае нас не забьют дрекольем на месте. Скорее всего.»
Эта немудреная мысль немного его утешила. Совсем чуть-чуть, но этого оказалось достаточно, чтобы подавить снова охватившую его тело постыдную дрожь.
— А как же овца? — Неожиданно раздался откуда-то из за спин неуверенно топчущихся на месте мужиков писклявый голос Дорди. — Это они Мохнушку зарезали! Там! На холме. Идолищу поганому в жертву принесли!
— Да? — Голос священника посуровел. — А ты, дитя, что лик свой показать боится, ты разве не знаешь, что клевета и хула есть грех тяжкий? В любом случае, я думаю мы в этом разберемся… Чуть позже… И накажем виновных по законам Создателя и человеческим!.. Сив… — Священник вновь сделал паузу, и понизил голос. — Эти люди злы и напуганы. А еще им нужна помощь. Очень нужна. Это и в ваших интересах, ты ведь понимаешь? Где Ллейдер? Он с здесь? С тобой? Прячется? Наверное опять на крышах?
— Нет. — На лице дикарки не дрогнул ни единый мускул. — Его здесь нет. Он умер, Ипполит. И если ты думаешь, что сможешь меня запугать, или обмануть, то сильно ошибаешься. В тот раз я послушала Ллейдера, а не духов и до сих пор об этом жалею. Но сейчас, мы не уйдем. Устала я слишком, чтобы бегать…
Прислушивающийся к приглушенному диалогу священника и варварки Август невольно скривился. Судя по всему Сив была не просто знакома с ксендзем — барон уже достаточно хорошо знал северянку, чтобы понять, пастора и Сив связывала какая-то, судя по всему не слишком приятная история.
«О чем они бесы его дери? Она ведь в глотку ему вцепиться готова. Да и он от нее явно не в восторге. И что от нас понадобилось этой старой церковной крысе? Он ведь почти явно нам угрожает. Какого лешего тут вообще происходит?!»
Всколыхнувшийся в глубине души юноши гнев был настолько сильным, что он на пару мгновений забыл об усталости. Бросив короткий взгляд на выжидающе застывшего священника, цу Вернстром повернулся к великанше и открыл было рот чтобы сказать, что возможно им лучше покинуть оказавшееся столь негостеприимным селение, но тут их глаза встретились, и его будто ударили кнутом. Обычно яркие, внимательные, буквально лучащиеся то бесхитростным любопытством, то нескрываемым недовольством глаза горянки будто выцвели, потеряли блеск. Смотрели мертво и сквозь. Зрачки превратились в две почти исчезнувшие точки.
«Бесы. Да она напугана не меньше меня. Хорохорится изо всех сил, но не знает как себя вести. И что делать. Она надеялась запугать сервов, добиться помощи, но когда не получилось… Она не хочет помогать священнику, но еще меньше хочет драки».
Осознание этого факта настолько ошеломило барона, что почти уже сказанные слова застряли где-то посреди горла.
— Кх-м-м. Кашлянул он и машинально вскинув подбородок неожиданно для себя ободряюще улыбнулся тискающей свою дубинку северянке.
— Соболезную твоей утрате, дева. Да примет Создатель его грешную душу, и да простятся ему все его прегрешения… — Молитвенно сложив на груди руки священник, подчеркнуто смиренно склонил голову. — Он был хорошим человеком, дитя мое, набожным человеком и никогда не отказывал страждущим в просьбе о помощи… Возможно тебе стоило бы…
— Он был обманщиком и вором, Ипполит, грубо оборвала излияния пастора дикарка и расправив плечи уперла руки в бока. И никогда никому ничего не прощал. И меня учил, что вы, южане тоже никогда никому не прощаете. Мы оба это знаем. Так что не надо врать. Я устала от лжи. — Неразличимым взглядом движением женщина вскинула дубинку на плечо. Толпа опять загудела и придвинулась. В глазах, выглядывающего из-за спины здоровилы — кузнеца, толстяка мелькнуло нескрываемое злорадство.
— Pax! — Вновь поднял руки в отвращающем жесте пастор, и бесстрашно шагнул к дикарке.
«Что бы между этими двумя не произошло они просто терпеть друг друга не могут.»
— Дитя, ты видимо не понимаешь… — Глаза Сив слегка прищурились, ее губы раздвинулись, поднялась вверх словно у скалящегося пса и из священника будто выпустили весь воздух. — Я…
